Джалаладдин Руми - Дорога превращений. Суфийские притчи Страница 34

Осел и репейник

Здесь содержится намек на умение шейхарезким, неожиданным и порой жестким вмешательством в жизнь мюридаосвободить последнего от тяжелых внутренних состояний и душевных страданий. Подобная практика («упреки-укоризны») применялась и в других системах духовного обучения, в том числе в дзэн-буддизме. В притче можно усмотреть также и намек на благодарность, воздаваемую суфием своему учителю: ведь посредством наказания Сам Бог исцеляет и совершенствует человеческую душу (ср. слова апостола Павла: «Всякое наказание в настоящее время кажется не радостью, а печалью; но после наученным через него доставляет мирный плод праведности» – Евр. 12, 11).

Д. Щ.

***

Смысл наказания («удара ногой») в суфийской педагогике состоит в том, что оно освобождает от бо?льших страданий, исцеляет пороки. Во время наказания ученик избавляется от «шипа» – будь то внутренний изъян, склонность к злу или страдание невежественной души. Полная противоположность суфийскому подходу – взгляд на наказание как на способ избавить общество от нежелательных проявлений человеческой самости, притом без оглядки на человека как такового.

М. Х.

Один осел почувствовал укол,В репье гуляя. Стал он буен, зол,

Но, сколько ни лягался, ни брыкался, —А шип все глубже в зад ему втыкался.

Всем надоев, ревел он час-другой.Вдруг кто-то дал ему под зад ногой,

И этим, как целитель наилучший,От кожи отодрал репей колючий...

...Так иногда упреки-укоризныСпособны возвратить нам радость жизни!

Мышь и верблюд

Притча является иносказанием о взаимоотношениях между мудрецами-суфиями и светскими правителями. Переносящий тяготы странствий по пустыне и довольствующийся малым верблюд – символ мудреца, а ничтожная, но раздувающаяся от спеси мышь, – надменного властелина. Мышь, захватившая часть уздечки, считает, что теперь она возымела над верблюдом власть, может им распоряжаться... Однако при первых же затруднениях в управлении государством («но тут перед ними возникла вода») именно мудрецы своими советами спасают правителей («залезай и на горб мой садись»), являя этим истинную высоту своего духовного положения. Другой аспект притчи – вразумление, даваемое наставником возгордившемуся ученику.

Д. Щ.

***

Духовные различия между людьми, не видимые глазом, несравненно более выражены, нежели физические. Так, размерами тела один человек не может в сотни, тысячи раз превосходить другого, а на уровне духовном это вполне возможно. Кроме того, как учит данная притча, внутренний облик одного человека («верблюд») может разительно отличаться от другого («мышь»), в то время как внешне все люди, в основных чертах, похожи. Не случайно как в Библии, так и в Коране некоторые персонажи сравниваются с животными (львами, змеями, агнцами и т. п.). В Священных Писаниях духовное величие посланников Божьих порой изображается очень образно и наглядно (ср. слова Моисея в Торе: «...Разве я носил во чреве весь народ сей, и разве я родил его, что Ты говоришь мне: неси его на руках твоих, как нянька носит ребенка» – Числ. 11, 12). «Гиганты духа» и «карлики духа», конечно же, живут по разным законам («Здесь мало воды, чтоб тебя окропить, // Но хватит ее, чтоб меня утопить!»): их дарования, цели, возможности несопоставимы, как у героев данной притчи.

М. Х.

Сумела раз мышь откусить и украстьВерблюжьей уздечки короткую часть.

Верблюд вслед за мышкой отправился в путь,Чтоб этот кусочек уздечки вернуть.

«Верблюда я саном и разумом выше! —Пришло тут на ум возгордившейся мыши.—

Он мне покорился теперь навсегда!»Но тут перед ними возникла вода.

«Чтоб цели достигнуть, не ждут, а идут», —Сказал поспешавший за мышкой верблюд.

А мышь: «Уж идти, так идти, я не спорю,Но как же пройти по безбрежному морю?»

Верблюд отвечает: «Вода не страшна,Всего по колено ее глубина!»

А мышь: «У тебя не колено – утес,Мое же колено – совсем с гулькин нос.

Здесь мало воды, чтоб тебя окропить,Но хватит ее, чтоб меня утопить!»

А тот: «Почему же тогда твоя милостьНедавно еще надо мной возносилась?

Иль думаешь, это и вправду красиво —В общенье со старшим держаться спесиво?»

Покаялась мышка: «Ты спесь мне прости!Лишь ты в состоянии перенести

Меня через это ужасное море,Чтоб в нем не хлебнуть мне смертельного горя!»

А тот: «Залезай и на горб мой садись,Да впредь никогда ни пред кем не гордись!

Пойми – я ведь мог бы носить на горбеИ сотни малюток, подобных тебе!»

Суфии и порожняя сума

На первый взгляд, притча содержит насмешку над лжесуфиями, поклоняющимися одной лишь видимости, внешней форме явлений. В таком случае под «порожней сумой» можно разуметь шарлатана, выдающего себя за духовного наставника. Но парадоксальность притчи – в том, что ее можно истолковать и прямо противоположным образом. Ведь она учит, что всякая внешняя форма и видимое действие для познавших Истину – только предлог для обращения к невидимой сути мира, намек на Высшую Реальность, недоступную для профана. Последний («прохожий») критикует суфиев за их действия, подобно тому, как и последователей самого Руми мусульманские ортодоксы порицали за практику экстатических танцев – суфийских «радений», которую считали «бессмысленной» или даже «безнравственной». «Порожняя сума» служит символом отказа от земных благ, того бескорыстного отношения к жизни, которым отмечены истинные суфии. Кроме того, восхваление «пустоты» этой сумы намекает на поклонение невидимому, невещественному Началу бытия – «Другу».

Д. Щ.

Собрание суфиев, в здравом уме,Хвалу воздавало порожней суме.

Один из аскетов восславил суму,А прочие все подпевали ему:

«Пустая сума, о предел наших грез,Ты нас довела до экстаза, до слез!

Ты вождь наш в пути, ты предстала нам нынеСпасеньем от жадности и от гордыни!

От страсти земной ты людей исцеляешь,Аскетов желания ты утоляешь!»

Прохожий, услышав такие слова,Спросил: «Да в порядке ль у вас голова?

А если вы здравы, никак не пойму,Зачем восхвалять вам пустую суму?!»

В ответ с сожалением суфий сказал:«Ты видишь лишь то, что доступно глазам.

Убогому духом дано ощутитьЛишь то, что возможно рукою схватить.

О ты, без причины впадающий в раж!Своею дорогой иди: ты не наш.

От Друга любимого друг отделен,Но видит его, если вправду влюблен!»

Молитва за злых

Здесь описан известный в суфизме метод доказательства от противного, или обучения на отрицательных примерах. Кроме того, притча говорит о необходимости молиться за нечестивых, чтобы те покаялись и были прощены. Пример такой молитвы дал праотец Авраам (в Исламе – Ибрахим), молясь за грешных жителей Содома (Быт. 18, 23–32). В Коране об Ибрахиме и содомлянах («народе Лута», т. е. библейского Лота – племянника Авраама, жившего в Содоме) сказано так: «...Он вступил с Нами в спор о народе Лута, ибо Ибрахим – кроткий, отзывчивый, сожалеющий...» (Коран 11, 74–75). У Саади есть рассказ о дервише, который молился так: «Господи, будь милостив к дурным, а к добрым Ты милостив уже тем, что сотворил их добрыми!» (Гулистан, глава «О правилах общения», пер. Рустама Алиева).

Д. Щ.

***

Притча указывает на то, что даже из зла можно извлекать добро: в данном случае – учиться на примерах злодеев тому, как не надо поступать... Смысл этой притчи приложи?м и к одной из злободневных проблем современной педагогики. В настоящее время появилось много элитарных учебных заведений, в которых ученики составляют в том или ином смысле «рафинированное» сообщество. В результате воспитанники таких заведений лишаются возможности учиться на отрицательных примерах и оказываются в дальнейшем менее приспособленными к реальной жизни, чем их сверстники, не пережившие в годы учебы элитного «отделения пшеницы от плевел».

М. Х.

В мечети уважаемый муллаЗа тех молился, чьи черны дела:

«Молюсь о том, чтоб милосердный БогК мошеннику и вору не был строг,

К тому, кто любит зло, нечист и лжив,К тому, кто оскверняет жен чужих!»

Сказали посетители мечети:«Как странно слышать нам молитвы эти!

Обычно лишь за тех Аллаха просят,Кто свет и благо ближнему приносит!»

Мулла в ответ: «Мне вам сказать пора —Я в юности не шел путем добра,

И образцами россказней пустыхКазались мне деяния святых.

Но видя, сколько бед творимо злыми,Расстался я с проступками былыми:

Лишь мерзость совершаемого злаМне возвратиться к благу помогла.

И я за тех молюсь, чьей злобы силаВо мне огонь греховный погасила.

Коль слово друга мимо пролетит —Пример врага к добру нас обратит!»

Кусочек сала