без автора - Повесть о Белой змейке Страница 4

– Это было злое наваждение,,вот что я вам скажу, – решил правитель. – Ну ладно, все кончилось благополучно. За соседями вины нет, отпустите их с миром,

Пятьдесят слитков отправили господину Шао и подробно сообщили ему обо всех событиях. Что же касается Сюй Сюаня, то от битья батогами и клеймения лба он был избавлен, но «за преступление границ дозволенного» приговорен к ссылке в военное поселение при Сучжоуской управе; по окончании срока каторжных работ он мог вернуться на родину.

Теперь, когда Сюй Сюань был осужден, его зятя-доносчика стала мучить совесть, а потому пятьдесят лянов серебра, полученные в награду от господина Шао, он отдал молодому человеку, чтобы облегчить ему тягость дальнего путешествия. Аптекарь Ли вручил Сюй Сюаню два письма: одно – тюремному надзирателю Фаню, второе – господину Вану, хозяину гостиницы в Сучжоу, у моста Удачи. Заливаясь слезами, Сюй простился с родственниками, потом, в сопровождении стражников, вышел с кангою на шее из города и у Восточного моста сел в лодку.

Много дней миновало, прежде чем лодка подошла к Сучжоу. Сюй Сюань передал рекомендательные письма надзирателю Фаню и господину Вану – хозяину гостиницы. Ван сумел подкупить и задобрить местное начальство, так что стражникам, сопровождавшим осужденного, была без промедления выдана бумага, подтверждающая благополучную доставку преступника, и они возвратились восвояси.

Фань и Ван взяли юношу на поруки. Так вместо тюрьмы Сюй поселился у Вана – в домике у ворот гостиницы, однако печаль юноши не проходила, и однажды он начертал на стене своей комнаты такие стихи:

Я скитаюсь вдали,Одинокий, скитаюсь уныло.

Гаснет солнце, и тьмаПодступает к окну и к дверям.

Погубило меняНаважденье, враждебная сила.

Был бесхитростным яИ душою был честен и прям.

Я поверил словам,Я поверил красотке жестокой.

Но исчезла онаСо служанкой своею Цин-цин.

Я – в Сучжоу теперь,Об отчизне горюю далекой,

Я тоской исхожу,Я совсем на чужбине один.

Время летит словно стрела, дни и месяцы бегут, словно ткацкий челнок. Сюй прожил в доме Вана уже более полугода. Была на исходе последняя неделя девятой луны. Однажды Ван стоял перед воротами своей гостиницы и от нечего делать разглядывал прохожих. Вдруг вдали показался паланкин, рядом с паланкином шагала служанка. Паланкин приблизился 'к воротам.

– Позвольте спросить, это дом господина Вана? – обратилась служанка к хозяину гостиницы.

– Совершенно верно, – ответил Ван. – А кого вам надо?

– Мы ищем господина Сюя из Линьани.

– Подождите немного, я сейчас его позову. Ван вошел в дом.

– Брат Сюй! Тебя здесь спрашивают, – позвал он. Сюй Сюань быстро откликнулся на зов хозяина, и

вместе они появились в воротах. Перед ним была… служанка Цин-цин, а в паланкине сидела сама красавица Бай.

– Негодная! – вскричал Сюй. – Ты дала мне краденое серебро! Сколько несчастий навлекла ты на мою голову! Сколько обид и унижений я перенес! Посмотри, до какого жалкого состояния я докатился – и все из-за тебя! Зачем же ты меня разыскала? Неужели тебе не совестно глядеть мне в глаза?

– О господин, не кори меня, – проговорила Бай. – Я приехала нарочно затем, чтобы все тебе объяснить. Но пойдем лучше в дом, там поговорим.

Госпожа Бай велела служанке вынуть из паланкина поклажу.

– Ты – злое наважденье! Не смей входить в дом! – закричал юноша и загородил вход.

– Хозяин, рассудите нас, разве я похожа на оборотня? – сказала женщина, кланяясь Вану. – Посмотрите, платье у меня со швами, когда стою против солнца, от меня падает тень. Бедная я, бедная! С тех пор как овдовела, столько оскорблений приходится терпеть от людей! А в твоих несчастьях я неповинна, всему виною покойный мой супруг. Я приехала, чтобы все тебе объяснить, но если ты не хочешь меня выслушать, я уйду…

– Нет, нет, госпожа, входите, мы все обсудим, – вмешался хозяин.

– Давай войдем, – сказала Бай юноше. – Мы поговорим в присутствии хозяина и его матери.

Они вошли в дом… Толпа зевак, которая успела собраться тем временем, рассеялась.

– Из-за нее меня обвинили в краже серебра из казны, – сказал Сюй, обращаясь к Вану и его матери. – Меня судили и сослали. И вот она явилась снова! Нечего ее и слушать.

– Да ведь эти деньги остались мне в наследство от мужа! Я понятия не имела, откуда они взялись! – возразила госпожа Бай.

– А почему стражники нашли перед воротами груду мусора, как будто дом нежилой? Почему грянул гром и ты вдруг исчезла?

– Когда я узнала про твой арест и про то, что деньги краденые, я испугалась, как бы ты меня не выдал. А если бы меня тоже схватили, я бы такого позора не перенесла! Думала я, думала и наконец решила спрятаться у тетки, которая живет подле храма Ху-ацзансы. А соседей упросила набросать перед воротами мусору и наплести стражникам всякого вздору. И серебро на кровать тоже соседи положили.

– Значит, сама убежала, а меня бросила на произвол судьбы!

– Я думала, что все обойдется, раз деньги нашлись. Кто мог подумать, что с тобою поступят так жестоко? Когда же я узнала, что тебя сослали, собрала все, что у меня было, и поехала следом за тобою. Вот и все. А теперь я уйду. Видно, не суждено нам стать мужем и женою.

– Как? Сразу же и уедете? Ведь вы проделали такой долгий путь! – воскликнул Ван. – Поживите у нас несколько дней, глядишь – все и образуется.

– И правда, госпожа, поживем денек-другой, раз хозяин приглашает. Да и господину Сюю вы не чужая – как-никак помолвлены были, – сказала Цин-цин.

– Ну, зачем об этом вспоминать, – остановила ее госпожа Бай – Я только затем приехала, чтобы объяснить, как все произошло!

– Но если вы помолвлены, – сказал Ван, – тем более нельзя вам сразу уезжать. Нет, нет, пожалуйста, погостите у нас, госпожа.

И Ван отпустил паланкин.

Прошло несколько дней. Все это время красавица Бай изо всех сил старалась угодить матери хозяина, и та уговорила Вана быть сватом. Для свадьбы выбрали счастливый день – одиннадцатое число одиннадцатой луны, – чтобы супруги прожили в согласии до глубокой старости. Время промелькнуло незаметно, быстро настал назначенный срок. Красавица Бай дала Вану денег и попросила его устроить свадебный пир. После пира молодожены удалились под свадебный полог. Сюй был вне себя от счастья. Ему казалось, что рядом с ним не женщина, а одна из небожительниц, и он досадовал лишь на то, что не узнал ее раньше. Не успели они насладиться друг другом, как вот уже трижды пропел петух, и небо на востоке стало светлеть. Да, верно сказано:

Когда ты счастлив, ночьОбидно коротка,

Но длится без конца,Когда гнетет тоска.

Молодые супруги были неразлучны, как рыбы неразлучны с водою. Опи пребывали в сладком забытьи, радостном упоении, в беспробудных грезах. Ио дни сменялись днями и месяцы месяцами, и вот уже миновало полгода. Повеяло мягким запахом весны, все вокруг оделось парчою цветов, по дорогам засновали повозки, на улицах и в торговых рядах царило оживление. Однажды Сюй Сюань спросил хозяина:

– Отчего в городе сегодня так шумно, куда это все спешат?

– Сегодня середина второй луны, и все хотят взглянуть на Спящего Будду. Тебе бы тоже следовало посетить храм Чэнтяньсы.

– Да, ты прав. Пойду скажу жене. Сюй Сюань поднялся наверх.

– Сегодня середина второй луны, все идут посмотреть на Спящего Будду. Я тоже хочу взглянуть. Если кто будет меня спрашивать, отвечай, что меня нет, но сама из дому не выходи.

– Вот еще нашел себе занятие! Нечего тебе там делать и смотреть не на что! Разве худо тебе со мною, дома?

– Ничего, ничего, я скоро вернусь. А прогулка, во всяком случае, будет мне на пользу.

Выйдя из гостиницы, Сюй Сюань встретил знакомых, и вместе они направились в храм Чэнтяньсы. Сюй прошел по открытым галереям, заглянул в самый храм и направился к выходу. У ворот сидел даосский монах в халате, подпоясанный желтым шнуром. На голове у монаха был платок, на ногах – пеньковые туфли. Он продавал целебные снадобья, талисманы и освященную воду. Сюй Сюань остановился.

– Я бедный монах с Южных гор. Я брожу с места на место, подобно облаку, торгую талисманами и освященной водой, избавляя людей от недугов и отвращая беды. Ко мне, страдающие и удрученные! – выкликал монах.

Вдруг взгляд его задержался на молодом человеке в толпе. Это был Сюй Сюань. Над его головою монах заметил черное облачко.

– Эй, юноша, скорее подойди сюда, ты заворожен и околдован злою силой! – вскричал монах. – Тебе грозит великая опасность. Вот два чудесных талибмана, они спасут тебя от гибели. Один сожжешь в третью стражу, другой – спрячешь у себя в волосах.

Сюй Сюань взял талисманы и с благодарностью поклонился монаху. «Я и сам подозревал, что жена моя – оборотень, оказывается, так оно и есть», – уныло размышлял он по пути домой. Поздним вечером, когда госпожа Бай и служанка Цин-цин уснули, Сюй Сюань поднялся с постели. «Наверняка третья стража уже наступила», – сказал он себе. Спрятав один талисман в волосах, он приготовился сжечь второй, как вдруг услыхал голос жены.