Юань Кэ - Мифы древнего Китая Страница 5

За Восточным морем большая пустыня. Это страна Шао-хао. От Шао-хао родился Чжунь-сюй. Он выбросил его цитру и гусли. Есть гора Сладкая - Ганьшань. Из неё течёт Сладкая река - Ганьшуй и берёт начало Сладкий источник - Ганьюань. К юго-востоку от большой пустоши есть гора Пимудицю. За Восточным морем посреди большой пустыни стоит гора Даянь, откуда выходит солнце и луна...» («Дахуан дун цзин»).

Действительно, этот текст соответствует рисункам, каждый из абзацев самостоятелен, и они совершенно не связаны между собой. В самом последнем разделе, «Хайнэй цзине», мы обнаруживаем, что области, рассматриваемые в ней, обозначены произвольно, без какой-либо последовательности: с востока на запад, с запада на юго-запад, на юг, на север. В тексте много непонятного, недосказанного, например в «Хайвай нань цзин» говорится: «Государство трёх племён мяо находилось на восток от реки Чишуй, Красная вода, население его походило на людей». По этому описанию трудно представить, каким был в действительности их облик. А в «Хайвай дун цзин» говорится: «Туньтунь находились на север от них, каждый из них имел две головы». Облик этих странных существ мы тоже не можем представить себе.

В «Дахуан дун цзине» сказано: «Была разноцветная птица, напоминающая деревню (?) и бросающая песок. Только с Ди-цзюнем она вела дружбу». Это выражение также трудно объяснить. В «Дахуан нань цзине» сказано: «Был дух, который назывался Иньиньху... Жил на далеком юге, выпускал и загонял обратно ветер»; или ещё: «Был человек по имени Ши И... жил на северо-западе, наблюдал за величиной солнца и луны».

Аналогичных примеров можно привести немало. Когда был текст, пояснявший рисунки, такие неясности не имели значения, достаточно было лишь взглянуть на изображения, и всё становилось ясным, поэтому нет ничего странного в том, что Тао Юань-мин с удовольствием и интересом рассматривал «Изображения гор и морей». Однако, после того как древние изображения были утрачены и до нас дошёл лишь пояснительный текст, неизбежно приходится бродить в потёмках.

Несмотря на всё сказанное выше, «Книга гор и морей» представляет собой произведение, сохранившее для исследователей больше всего мифологического материала. Многие специально занимались изучением памятника, однако все их исследования были бессистемными, да и сам текст «Книги гор и морей» очень отрывочен. Никто не рассматривал его под углом изучения мифов, а такое исследование было бы весьма важно, оно бы очень помогло в систематизации древнекитайских мифов.

Следует ещё отметить, что «Книга гор и морей» среди прочих древних книг является весьма трудной, в ней временами нелегко объяснить текст, а провести глубокое исследование, естественно, еще труднее. Поэтому работа по исследованию древнего текста и комментированию (особенно это касается части «Книги морей») весьма полезна. В настоящее время существуют два комментария к «Книге гор и морей»: «Комментированный текст к "Книге гор и морей"» Би Юаня и «Комментарии и толкования к "Книге гор и морей"» Хао И-сина. Обе эти книги, сохранившие древние комментарии Го Пу, очень неплохи, причём в последней из них встречаются весьма глубокие толкования. До появления двух этих работ уже имелась работа У Жэнь-чэня «Обширные комментарии к "Книге гор и морей"», в которой приводится исключительно богатый материал. К сожалению, она превратилась в библиографическую редкость.

Так как у комментаторов при изучении мифов не было своей определённой точки зрения (в те времена, разумеется, ещё не знали самого термина «миф»), поэтому всем им присущ один общий недостаток: они не избежали стремления всё необычное, сказочное сделать возможным и реальным. Например, в «Хайвай бэй цзине» сказано: «Приближённый Гун-гуна сказал, что Сяв Лю [имел] девять голов» Совершенно ясно, что речь идет о девятиглавом чудовище. Би Юань же стремится истолковать это следующим образом: «По-видимому, выражение "девять голов" означает девять человек», т.е. создаёт исторически правдоподобное явление.

Или ещё в «Хайнэй цзине» сказано: «Имелось дерево с синими листьями, с коричневым стволом. Оно цвело чёрными цветами, приносило жёлтые плоды и называлось цзяньму. Тай хао юань го, то, что сделал Хуан-ди». К словам «Тай хао юань го» есть комментарий Го Пу: «Имеет смысл: "Фу Си проходил под ним"». Хао Итсин даёт следующее толкование: «Сказано: "Фу-си, родился в Чэнцзи, отойдя недалеко, он без труда прошёл мимо него"». Оба эти толкования не разъясняют смысла выражения «юань го». Основываясь на нашем исследовании, мы считаем, что «го» имеет более широкий смысл, а всё выражение означает: «По цзяньму поднимались на небо и спускались на землю» (гл. II, разд. 4, где говорится о небесных лестницах). Подобное объяснение правильнее двух упомянутых выше. Мною приведены эти два примера лишь для того, чтобы объяснить следующее: глубокое и детальное изучение этой книги, проведённое на базе научного исследования, представляется необходимым.

4. Эволюция и развитие мифов. Мифы и суеверия. Миф и легенда. Миф и сказание о бессмертных. Зачем нужно изучать мифы?

Многочисленные народности, населявшие территорию древнего Китая, находились в тесном соприкосновении друг с другом, мифы этих народностей постоянно контаминировали друг с другом, изменялись и подверглись значительному смешению. Древние мифы записывались уже в течение весьма продолжительного времени - начиная с эпохи Восточного Чжоу до периодов Вэй, Цзинь и Шести династий, что составляет более тысячи лет. Нечего и говорить, что время, равно как и те, кто записывал мифы, накладывали на них свою печать. Поэтому исследовать и реконструировать по отдельным осколкам древние китайские мифы и воссоздать их прежний облик действительно весьма трудно. Кроме того, сами мифы всё время изменялись и развивались. Это хорошо видно на примере эволюции мифа о Си-ван-му. Си-ван-му, судя по описаниям в «Книге гор и морей», первоначально была жестоким духом «с хвостом барса, зубами тигра и всклокоченными волосами», насылавшим болезни и ведавшим наказаниями. Три синие птицы приносили ей пищу. В «Жизнеописании государя Му» рассказывается о том, как чжоуский Му-ван, восседая на колеснице, запряжённой восемью прекраснейшими скакунами, отправился в горы Янь-шань повидать Си-ван-му, с которой он там сочинял стихи и пел песни. По-видимому, Си-ван-му в то время была царицей в человеческом облике. В более поздней работе Хуайнань-цзы говорится: «Стрелок И попросил у Си-ван-му лекарство бессмертия», и Си-ван-му вдруг превратилась из злого духа в доброго. В «Истории о ханьском У-ди», приписываемых Бань Гу, Си-ван-му приобретает иное значение - она превращается в «ван-му» (царицу-мать) Запада. Здесь мы имеем лишь некоторое упрощение имени, что же касается трёх птиц, то их описание не подверглось каким-либо изменениям. В несколько более позднем сочинении Ханьунэй чжуань, которое также приписывается Бань Гу, образ Си-ван-му ещё более приукрашен - она изображается в виде прекрасной женщины «тридцати с лишним лет», «красотой покорявшей мир», а три синие птицы, которые раньше приносили ей пищу, превратились в весёлых и красивых служанок. Разница между образами Си-ван-му «с хвостом барса, зубами тигра и всклокоченными волосами», жившей в горной пещере, и ван-му - царицей - такая же, как между небом и землёй!

Подобные изменения являлись следствием намеренного исправления и приукрашивания со стороны литераторов и не могут рассматриваться как результат естественного развития и эволюции мифов.

Однако не следует пренебрегать тем влиянием, которое оказывали - эти исправления и приукрашивания на мифы. Каждый из мифов, претерпевший подобные исправления, в свою очередь превращался в источник новых народных мифов. Например, Си-ван-му в народном предании - это не злой дух с «хвостом барса и зубами тигра», а прекрасная хозяйка Запада. В «Книге гор и морей» говорится только о Си-ван-му, а в «Книге о чудесном а необычайном» появляется Дун-ван-гун, не кто иной, как супруг одинокой Си-ван-му. Первоначально я считал, что это всего-навсего лишь выдумка литераторов, и не придавал этому какого-либо значения. Однако недавно я прочитал о Пике духа женщины из народных преданий местности Сянься, собранных Тянь Хай-янем, где Дун-ван-гун, вопреки моим представлениям, выступает в роли духа супруга Си-ван-му. Это, невольно удивив, заставило меня задуматься: был ли Дун-ван-гун первоначально создав литераторами, а затем уже проник в фольклор или его образ возник на основе уже бытовавших в народе устных преданий? Вопрос заслуживает изучения. Исследовательская работа по мифологии не может быть успешной без детального и тщательного изучения эволюции мифов.

При работе над мифами следует ещё обратить большое внимание на то, как из мифов выделить суеверия.

Чжоу Ян говорит: «Безусловно, мифы и суеверия первоначально отражали определённые примитивные представления древних людей о мире, отражали их верования в сверхъестественные силы. Однако значение мифов и суеверий различно. Суеверия, которые не имеют отношения к сверхъестественным силам, следует; просто отбросить; многие же мифы часто носили активный характер по отношению к окружающему миру и нередко были подлинно народны, а суеверия, пассивные по своей природе, нередко отражали интересы господствующих классов. Это различие между мифами и суевериями можно очень рельефно проследить по их отношению к судьбе.