Wolfram Eschenbach - Parzival Страница 12

IV

И дальше скачет Парцифаль,На душе его печаль, -Пусть добрый им урок получен,Пусть правилам рыцарским он обучен,Грызет и жмет его тоска,Земная ширь ему узка,А узкое широким кажется...Одно с другим у него не вяжется.Как все черно, серо вокруг! -Меж тем пред ним зеленый луг.В свой красный панцирь он одет,Однако видит белый цветЗаместо красного: то разумНаходится в разладе с глазом.Сейчас герою моемуВсе в целом мире ни к чему.Любовь его томит, и в этом,Бесспорно, схож он с Гамуретом...Не зная сам, куда он едет,Одним живет, одним он бредит -Своею златовласой,Прекрасною Лиасой...Сквозь чащу путь его пролег.Спасибо, конь хоть быстроногИ, видно, так дорогу чует,Что здесь, в лесу, не заночуетСедок, покинувший Грагарц.... . . . . . . . . .И под вечер в страну Бробарц[73]Въезжает рыцарь благородный.Там, над рекою полноводной,Встал град престольный Пельрапер.[74](Покойный ныне Тампентер[75]Был королем весьма достойным.Вослед за тем как умер он,Вступила дочь его на трон,Оставленный отцом покойным...)Переполох в престольном граде:Враги теснят, народ в осаде,Притом – еще одна беда:Так поднялась в реке вода,Что всех погубит наводненье.Надежда лишь на провиденье.Молясь спасителю Христу,Вскачь по висячему мостуГерой спешит, ведомый роком,Над взбаламученным потоком...Вода, ярясь, как зверь, рычала,Шальная буря мост качала,И он на самом делеНапоминал качели -Знакомый всем предмет игрыНеугомонной детворы,Летящий вниз, летящий вверх...Но этот мост был слишком ветх,И слишком стар, сплетен из веток,И создан вовсе не для деток...Да, бушевал и выл поток,Но стольный град уж недалек,И над пучиной буйных водГерой наш движется впередК правобережным скалам,Исхлестан ветром шалым...Но вдруг он видит незнакомыхБойцов в привязанных шеломах,Числом примерно в шестьдесят.«Эй! Стой! – кричат. – Нельзя! Назад!»Приняв за короля Кламида[76]Героя нашего, что с видаИ впрямь казался королем...Крик. Лязг мечей. И тут с конемСлучилось нечто. Все видали:Уперся конь, ни шагу дале.Дрожа, ушами он прядает,Храпит, копытом об земь бьет...Тут Парцифаль с коня слезаетИ под уздцы его ведет...Охрану словно бы стряхнуло!Изрядно воинство струхнуло,Решив: король непобедим,Уж верно, рать идет за ним.(Сие смекнул начальник стражиИ – в город! Стражники – туда же!..)Так Парцифаль защитный валБлагополучно миновал.Вот он в железные воротаСтучит, гремя дверным кольцом:«Открой!..» С испуганным лицомВ оконце появился кто-то.И девушка, тонка, бела,Словами за сердце хватает:"Коль нам желаете вы зла,Нам и без вас его хватает!"И Парцифаль вскричал в ответ:"Желаю зла?! Поверьте – нет!Своими докажу делами,Что всей душой жалею вас,А также то, что здесь, сейчас,Слуга ваш верный перед вами!.."Речь незнакомца услыхав,Бежит привратница стремглавК королеве во дворецПоведать, что настал конецИх бедам и невзгодамС чудесного юнца приходом -Венцом Христовой доброты...И вот ворота отперты,И в город Парцифаль въезжает.... . . . . . . . .Юное сердце его поражаетВид этих улиц, этих лиц.Здесь нет страданиям границ...Взвалив оружие на спины,Бредут усталые мужчины,Защитники родной страны.Их жены, словно смерть, бледныИ малые их дети тают...Людей от голода шатает:Все перерезаны пути,И крошки хлеба не найти.И нет ни мяса там, ни сыра.(Губами, что не знают жира,На чаше с влагой никогдаВы не оставите следа...)О, эти немощные рты!О, втянутые животы!О, женщин высохшие груди!Какую муку терпят люди!..О, желтая на лицах кожа(Что на мадьярскую похожа[77])!О, складки скорбные морщин!..И женщин жаль... И жаль мужчин.... . . . . . . . .Но я-то что о них радею?В том доме, коим я владею,Где я хозяином зовусь,Где, не спросясь, за стол сажусь,Мышам приходится несладко.На что их воровская хватка,И ловкость, и проворство их,Коль пусто в наших кладовыхИ поживиться нечем?.. Я же,Хоть не кормлюсь посредством кражиИ в кухню запросто вхожу,Сам иногда не нахожуЧего-либо съестного.И в том даю вам слово,Что часто голодает, ах...Кто?.. Я! Вольфрам фон Эшенбах!. . . . . . . . .. . . . . . . . .И так прознали жителиО молодом воителе,Который прибыл в город к ним,Ниспослан господом самимИ вновь надежда ожилаВ них, чья судьба столь тяжела.... . . . . . . . .С большими почестями онБыл к королеве приведен,К прекраснейшей Кондвирамур...[78]Возвышеннейшая из натур,Она, безмерно справедлива,Была божественно красива,Столь величава, столь мила -Изольд[79] обеих превзошла,Столь красотою знаменита,Что Куневара и Энита,И все красавицы землиС ней состязаться не могли...На рыцаря она взглянула,Ему приветственно кивнула,А тот, застыв, молчит... ОнаУдивлена,уязвлена.Ее смущенью нет предела."Ужель свое свершили делоЗлосчастный голод и усталость?И ничего уж не осталосьОт прежней красоты моей?..Мертвы ланиты без румянца..."Слова запомнив Гурнеманца,Молчит наш рыцарь перед ней.(Нам с вами, стало быть, известно:Герой решил не забыватьСовет, что рыцарю невместноВопросы первым задавать...Итак, понявши, в чем причина,К рассказу вновь перехожу...)Сопровождали госпожуДва седовласых паладина.... . . . . . . . .Она подумала: "Ну, что ж,Ты вправду молод и хорош,Однако все молчать изволишь.Молчи... Но ты здесь гость всего лишь,А я хозяйка. Значит, я,Обычай рыцарский храня,Тебе свою оказываю милость,В уста тебя поцеловав,В сознанье королевских прав..."И как ей вздумалось, так и случилось.Затем промолвила она:"Мой рыцарь, я спросить должна:Откуда прибыли, и кто вы,И нам ли вы служить готовы?..""Владычица, еще сегодняС тем, кто всех в мире благородней,Я распрощался... Доложу,Что из Грагарца путь держу.Князь Гурнеманц Грагарцем правит.Разлука с ним мне душу давит.Однако, волю дав слезам,Ушел я странствовать... И к вамБыл занесен самой судьбою...Я счастлив вашим стать слугою!.."И, пораженная немало,Кондвирамур ему внимала."Сейчас мне, рыцарь, не до шуток!В пути вы не были и дня,А от Грагарца до меняПо меньшей мере трое суток!..Но расскажите, бога ради,Как там Лиаса? Что – мой дядя?Князь Гурнеманц достойный -Брат матери моей покойной.Вы разве этого не знали?.."И Парцифаль ответил ей:"Князь Гурнеманц в большой печали.Трех потерял он сыновей...""Ах, за меня они сражались!Я над убийцею не сжалюсь!Коварство короля КламидаМной не простится никогда,Поскольку тяжела беда,Но трижды тяжелей обида!..А вас я с радостью приму.Вы, поступив ко мне на службу,Могли бы дружбою на дружбуОтветить дяде моему.Наш край в несчастье пребывает:К нам провиант не прибывает,И хлеба, сыра, мясаКончаются запасы...Кламидов сенешаль Кингрун[80]Наш город задушил осадой,И каждый, стар он или юн,Простился мысленно с пощадой.Здесь умереть любой готов,Но в рабстве жить нам нет охоты...""Примите дюжину хлебовОт дяди вашего Кийота,[81] -Промолвил старый паладин. -Пусть поубавят ваши мукиБочонки сих заморских винДа и окорока. Три штуки..."Подобный же подарок шлетДругой сородич – Манфилот.[82]. . . . . . . . .Но Парцифаль, гласят преданья,Просил распределить даяньяСредь голодающих людей,Оставивши себе и ейВсего лишь тонкий ломтик хлеба...И пусть благословит их небо!..Людьми полученный припасХоть скуден был, но многих спас.Однако, всем на горе,И он был съеден вскоре...Народ в могилу погружался...Один лишь Парцифаль держалсяСил у него хваталоЖить... Жить во что б ни стало!. . . . . . . . .Теперь пора бы рассказать,Как Парцифаль улегся спать.Быть может, на соломеУснул безвестный дворянин?Нет! На мягчайшей из перпнУ королевы в доме!Сиянье свеч слепило взор,И драгоценнейший ковер,Что королевой послан,Был на полу разостлан.Он рыцарей отправил прочь...Слуга спешит ему помочьРазлечься, расстегнуться,Раздеться и разуться...Но вскорости проснулся онЗатем, что сладкий этот сонБыл прерван чьим-то плачем -Потоком слез горячим...Тут происходит то, о чемМы честный разговор начнем...Прелестную КондвирамурВел к Парцифалю не Амур.Она блюла свой стыд девичий,Не собираясь стать добычейЗлокозненной игры страстей...Был в полной мере ведом ейСвященный трепет пред границейМежду женою и девицей.И к Парцифалю дева шлаС надеждою, что в нем нашла,Не пошатнув законов девства,Оплот, защиту королевства.Не муж сейчас ей нужен! Нет!Мужской ей надобен совет.За свой народ она просила,Чтобы влилась мужская силаВ его слабеющую кровь...И что ей страсти! Что любовь!..Она идет походкой смелойВ одной сорочке тонкой, белой,И это ей – вернейший щит,Что от бесчестья защитит...Она служанок отпустила,Тихонько в комнату вступила,Сама пылая, как костер,И опустилась на ковер,Рыданьем спящего тревожа,Встав на колени подле ложа.... . . . . . . . .Он пробудился – сон долой."Вы на коленях? Предо мной?Стоять коленопреклоненнойВозможно лишь перед МадоннойДа перед господом ХристомИли во храме пред крестом.Я был бы счастлив, если б селиВы хоть на край моей постели...". . . . . . . . .И дева молвила тогда:"Мой друг, лишь крайняя нуждаМне обратиться к вам велела..."Так вник наш рыцарь в сущность дела..."Едва скончался мой отец,Кламид пытался под венецМеня насильно повести...Я пытки адские снестиБыла скорей готова,Чем выйти за такогоЗлодея, зверя, подлеца.Отдать ему престол отца?!Я, не моргнув и глазом,Ответила отказом.... . . . . . . . .Тут он мне объявил войнуИ разорил мою страну,И сенешаль его с ним вместеТворят кровавые бесчестья.Ах, нет надежды никакой -На вечный разве что покой...В тисках отчаянья и гневаЯ погибаю, видит Бог...""Но чем, скажите, я бы могПолезным быть вам, королева?..". . . . . . . . .И, посмотрев на Парцифаля,Она промолвила, моля:"Избавьте нас от короляИ мерзостного сенешаля!..Отпор противнику утроив,Я лучших хороню героев.Но, нашу не осилив рать,Он мнит меня измором взятьИ этот город осаждает.Кондвирамур, он рассуждает,Уступит!.. Радуйся, жених!..Но лучше с башен крепостныхВсех нас пусть сбросят в ров бездонный,Чем сделкой, якобы законной,Скреплю бесчестье и позор!.."К ней руки Парцифаль простер:"Мне все равно, – он говорит, -Кто сей Кингрун, француз иль брит,Какого он происхожденья, -Ему не будет снисхожденья!Я призову его к суду,С дороги правой не сойдуИ стану вам служить всей силой,Безропотно служить, покаУдержит меч моя рукаИль сам не буду взят могилой!.."Кончалась ночь, забрезжил день,Когда неслышная, как тень,Она ушла без промедленья,Исполненная умиленьяИ благодарности к нему,К Парцифалю моему,С которого весь сон согнало.А солнце между тем вставалоИ зажигало небосклон.И мерный колокольный звонНа башне зазвучал соборной,Скликая в храм народ упорныйСквозь дыма черную завесуНа утреннюю мессу.И наш герой вступает в храм,Где, обращаясь к небесам,Народ святую молит девуСпасти их край, их королеву.И тотчас повелел герой:«Оружье мне! И панцирь мой!»Святая жажда сталиПроснулась в Парцифале.Едва он сжал копье в руке,Как показались вдалеке,Без права и закона,Кламидовы знамена.Вновь супротивник наседал,Всех впереди Кингрун скакал...Но посмотрите, кто тамПомчался к городским воротам?Воспрянь, несчастная земля!Сын Гамурета-короляСпешит на поле брани.Молитесь, горожане,За вашего спасителя,Христовой доброты носителя!..Итак, мы видим Парцифаля,Летящего на сенешаля.Их кони вздыбились... С натугиНа брюхе лопнули подпруги.Что ж. Верно, суждено обоимДовольствоваться пешим боем.И лязгнули мечи... ПричемВпервые действовать мечомГерою выпало сегодня.(О, тайна промысла господня!..). . . . . . . . .Они сражались горячо.Кингруну Парцифаль плечоНасквозь пронзил с наскокаИ наказал его жестоко:Из раны кровь рекой течет.Сколь прежний призрачен почет!(Лишь оставаясь невредимым,Слыл сенешаль непобедимым,И тем он славу приобрел,Что шестерых он поборолЕдинственным ударом...)Все это прах теперь! Все даром!Кингрун от потрясенья нем.Какой позор! Изрублен шлем,И с головою обнаженнойЛежит он раненный, сраженный.Нет, честь былую не вернуть!Встал Парцифаль ему на грудь.Кингрун, признавши пораженье,Героя просит в униженьеЕго, презренного, спасти.Он, дескать, счастлив перейтиК такому рыцарю на службу,Он явит преданность и дружбу,Пусть Парцифаль его поймет,К себе пускай его наймет...На то последовал отказ."Пошлю я к Гурнеманцу вас.Ему на верность присягнетеИ этим честь себе вернете!""Нет, – молвил сенешаль-злодей, -Уж лучше ты меня убей!Я – страшных мук его причина,Казнил его старшого сына!"Рек Парцифаль в немалом гневе:"Так присягните королеве,С Кламидом навсегда порвав!""О, сколь мой победитель прав!Но буду ль принят здесь? Едва ли.Меня бы люди разорвалиВ куски за то, что столько слезЯ краю этому принес!.."Какое тут принять решенье,Когда одни лишь прегрешеньяВ сей жизни сенешаль свершил?И все же Парцифаль решил:"Вы станете служить однойПрекрасной даме, чтимой мной.Ее обидели ужасноИз-за меня... И громогласноВы скажете, явившись к ней,Что в мыслях до скончанья днейЯ не расстанусь с Куневарой,Что жаркий пламень мести яройВ груди не только не угас,А все сильнее каждый час.Отмщение настанет!Скажите, не устанетОн, Парцифаль, мечтать о ней,Которую обидел Кей.И помните: я вам велюСлужить Артуру-королю.Его не покидайте,Поклон мой низкий передайте.Вовеки слава и хвалаГероям Круглого стола!.."Так, покорившись новой доле,Кингрун печально съехал с поля.. . . . . . . . .. . . . . . . . .И вражьи отошли войска,Понявши, что навернякаВзять город не придется:Они – без полководца!... . . . . . . . .А Парцифаль спешит назадК Кондвирамур в престольный град,Где слух прошел средь горожан,Мол, властелин нам Богом дан,Какого сроду мы не знали.Он словно выкован из стали,А сердцем добр и справедлив,При этом молод и красив,И ясно всем без спора:Сыграют свадьбу скоро!..Меж тем Кондвирамур самаОт Парцифаля без умаИ говорит народу:"Глядели вы, как в воду.Скажу вам без обману:Его женой я стану.Лишь он моя отрада,И нам другого короля не надо!.."И при всеобщем ликованьеНе поскупилась на лобзанье,Героя крепко обняла,Она доспехи с него сняла,Омыла ключевой водоюДа угостила бы едою,Но в городе на самом делеДавно уж все припасы съели...Нет хлеба и для короля!..Вдруг два чудесных корабляС коричневыми парусамиПод пасмурными небесамиКо брегу буря принесла.Людей Господня длань спасла.На кораблях – бесценный груз:Питье, еда на всякий вкус.Тут весь народ, и стар и мал,Толпою в гавань побежал,И все страшны были собой,Все поражали худобой,Как лист осенний невесомы,Как ветром, голодом несомы.Кричали все: «Еда! Еда!..»И приключилась бы беда,Когда бы маршал престарелый,В таких делах понаторелый,Не оградил в конце концовОт разграбления купцов,А корабли от разоренья.Он, с целью умиротворенья,Купцам явиться повелелК тому, кто городом владел...Стоят купцы пред Парцифалем:«Как буря стихнет, мы отчалим».А он им говорит: "Ну, что ж.Слыхать, товар у вас хорош.Весь груз за три цены скупаю!.."Эх, вот душа-то нескупая!. . . . . . . . .Народ он щедро угощал.Тем, кто особо отощал,Велел он есть помалу -Отнюдь не до отвалу,А чтоб у этих горемыкСперва желудок попривык,Пред тем как стать набитым,К кушаньям забытым...Но вот пора ложиться спать..."Вы с королевою в кроватьСовместно нынче ляжете?Двоим стелить прикажете?"Жених с невестой молвят: «Да...»Ночная вспыхнула звезда...С задумчивым и чистым взглядомЛежит он с королевой рядом,Лежит, почти не шевелясьИ прикоснуться к ней боясь.При всем своем очарованьеОн вызвал бы негодованьеИ озлобленье многих дам,Что часто беспощадны к нам,Своим любовникам желанным:Прибегнув к способам обманным,Притворно молят нас: «Не тронь!»Чтоб пуще в нас разжечь огонь...Они нас нежат да голубятИ, ненасытные, нас губят,Упав любовнику на грудь,Полночи не дают уснуть...Нет в этом чувстве настоящего!..Кто любит, любит ненавязчиво,И я еще открою вамПриметы благородных дам...Любезен им с извечных порПред сном любовный разговор,Не долгий и не краткий,Но непременно сладкий...А валезиец наш без дрожиСейчас лежит на брачном ложе.Он Красным Рыцарем прослыл,Но до поры сдержал свой пыл,Кондвирамур сей ночью длиннойОставив девою невинной.И тем не менее онаУже теперь его жена.И чтобы видел весь дворец,На голове ее – венец,Особо достоверный знакТого, что в ночь свершился брак...И, щедростью своей горда,Она супругу городаИ баснословные именьяДарует в вечное владенье...Два дня, две ночи пролетели.И вот к супружеской постелиНеслышно третья ночь идет.Их близости настал черед.Он вспомнил матери советыИ Гурнеманцевы заветы,Что муж с женой – едина плотьИ так установил господь...Сплелись их жаркие тела,Их страсть, как пламя, обожгла,И выпит был глоток медовый -Обряд извечный и вечно новый(Здесь трижды сладостный, тем боле,Что дело обошлось без боли...). . . . . . . . . .Но слушайте! Король КламидЕще близ крепости стоит.Сил у него премного,И покарать он хочет строгоТех, кто пленил его Кингруна,В надежде, что фортунаНе подведет на этот раз.Он войску отдает приказ:"Вперед! Вперед! Не ждите!Штурмуйте! Бейте! Жгите!..". . . . . . . . . .Ну, что же! Коли бой, так бой!Осатанелой бури вой.Знамена и копья смешались,Казалось, что все помешались.На поле истерзанном здешнемМеж внутренним войском и внешнимИдет беспощадная схватка,Причем горожанам несладко.Но духом они воспряли,Услышав, как меч ПарцифаляПо шлемам противника лупит,И в крепость противник не вступит!Смятенье во вражеском стане:Отважные горожане,Охвачены пылом борьбы,Огромные валят дубы,Канатами их обвивают,В них острые колья вбивают.Колеса вращают валы,Со стен опуская стволы,Подобие гребня тяжелого,Штурмующим прямо на головы...Но от рассказа о войнеПора бы возвратиться мнеК Кингруну-сенешалю...Его мы где-то затеряли.А в это время сенешальВступает в замок Карминаль,[83]В лесу дремучем Бразельянском,В краю Артуровом, бретанском.Пред Куневарой он предстал:"Меня к вам Парцифаль прислал,Все ваши исполнять веленьяИ отомстить за оскорбленье,Что было вам нанесено...Не смыто черное пятно!И Парцифаль скорбит об этом,Мечтая с действенным ответомК тем, кто обидел вас, прийти,Все счеты наконец свести!"И Куневара вся зарделась.Поймите же, как ей хотелосьСейчас обнять объятьем страстнымТого, кто Рыцарем стал Красным...Вдруг сам король Артур явился.Кингрун почтительно склонилсяИ пресмнрепно доложил,Кто он таков, кому служилИ по какой причинеЗдесь пребывает ныне.... . . . . . . . . .А вскорости коварный КейКипгруну крикнул: "Кто там! Эй!Кингрун?! Позволь! Да ты ли это?Послушай, не конец ли светаУже воистину настал?Кингрун разбит! Кингрун устал!Кингрун врагов не побеждает,Своим врагам он угождает!Слыхал я, ты сражался пешим...Пойдем, несчастную утешим,И возместим ей, бога ради,Ущерб в размере двух оладий,Я ей велю оладьи спечь,Чтобы от мрачных дум отвлечь..."Так он «раскаялся», проклятый,Премерзкий соглядатай.. . . . . . . . . .А бой тем временем идет.Не взявши городских ворот,Кламид штурмует крепость с тыла,И ненависть в нем не остыла.... . . . . . . . . .Но Парцифаль его теснит,И вот, в отчаянье, КламидНа поединок вызываетТого, кто сердце ему разрывает,Явив столь редкостное упорство.Так пусть решит единоборство,Кому достанется сей град!..Парцифаль и горд и радВновь проявить отвагуВ служенье истинному благу.... . . . . . . . . .. . . . . . . . . .И вот сошлись они! Сошлись!Земля и небо сотряслись.Нет счета ранам и ушибам.Из шлемов – искры! Мир весь – дыбом!От конских тел – горячий пар!Удар! Удар! И вновь удар!Дышать сражающимся нечем,Щитов прекрасных не сберечь им.Кламид сначала напирал,Но видят все: он проиграл.И – поражения влиянье -Случилось кровоизлиянье:Кровь у Кламида, как ручей,Течет из носа и ушей.И, этой кровью обагренный,Стал темно-красным луг зеленый...Король сорвал с себя забрало -В волненье сердце замирало,Но Парцифаль спокойно рек:"Умри хотя б, как человек,О злой источник горьких слез,Кто столько бедствий всем принес!Но ты, наказанный с позором,Грозить разбоем и разоромМоей жене не сможешь впредь.Учись достойно умереть!..""О юный рыцарь благородный!В моей груди, как смерть, холодной,Иссякла давняя вражда...Сим – предаюсь вам навсегда...Так сжальтесь надо мной!.. Отныне,Приняв господни благостыни,Ваш край чудесно заживет,Любая рана заживет.А я... Я смерть ношу в себе,Злосчастной отданный судьбе:И ту, кого благословляю,Вам я в супруги оставляю!.."Тут Парцифаль припомнил сноваВ Грагарце слышанное слово,Как Гурнеманц учил егоНе трогать пленника того,Который в плен живым сдается,Мол, пусть живым и остается,И рек: "Отцу моей ЛиасыТотчас же, с этого же часа,На верность свято присягни!..""Нет, нет! В дугу меня согни,Убей, как жалкую собаку,Топчи, распни меня, однакоЛюбую вынесу беду,Но к Гурнеманцу не пойду!Я – в том душа моя повинна -Убил его меньшого сына!За смерть он смертью мне заплатит...Ах, неужели вам не хватитМне в отомщенье одногоБесчестья злого моего?..""Ну, что ж, твой страх я поубавлю,К Артуру-королю отправлюСлужить красавице одной.Она когда-то надо мнойБеззлобно посмеялась.За это ей досталосьОт сенешаля Кея:Рука сего злодеяВ преступном гневе поднялась...В тот миг во мне отозваласьБоль, что познала Куневара.И только месть, и только кара,И только беспощадный судОбидчика отныне ждут!Ничто не будет прощено.Так выбирай из двух одно:Служенье Куневаре нежнойИль ужас казни неизбежной!.."Кламид сказал: "Я жить хочуИ к Куневаре поскачу!Зато сюда мне нет возврата...Вот – справедливая расплатаЗа мной содеянное зло..."А Парцифаль вскочил в седло:Прыг! – ногу в стремя не вдевая!И передышки не даваяКоню, он поспешил назадК Кондвирамур в престольный град,Где ликовало все и пело,Предавшись радости всецело.. . . . . . . . . .. . . . . . . . . .За Круглым сидючи столом,Кламид рассказывал о том,Что многие уже слыхали:О валезийце Парцифале,Который грозен, хоть и юн.(Да, подтвердить бы мог Кингрун.Сколь тяжелы его удары!..)Нет меры счастью Куневары.И только Кея-сенешаляВсе эти новости смущали.... . . . . . . . . .Но возвратимся вслед за мноюТуда, где Парцифаль страноюДостойно правил; где теперьВзамен пожаров, бед, потерьВсе оживало, расцветалоИ людям жить вольготней стало.Слышны повсюду песни, смех,Веселье на душе у всех.Наследство Тампентера зятьВелел всем подданным своим раздатьА пострадавшим – особливо.И это было справедливо.Он слугами любим своими.Все славят Парцифаля имя.При этом он не забывал,Что кровью мир завоевал,Что может всякое случиться,И укреплять велел границы...Так постепенно, день за днем,Везде росла молва о нем...А королева что? Конечно,Супруга счастлива сердечно,И впрямь: всю землю обойдешь,Такого мужа не найдешь.Лишь только им она дышала,Ничто любви их не мешало...Безмерно жаль мне тех двоих!Да. Надвигается на нихРазлуки час неотвратимый.Жену покинет муж любимый,Который спас ее странуИ самое ее когда-то...Но нет! Она не виновата.Оставил он ее одну!Итак, однажды, на восходе,Король при всем честном народеСказал возлюбленной жене:"Надеюсь, что ты веришь мне,Что я души в тебе не чаю.Но я без матушки скучаю,Душа моя без нее иссохла,Сердце мое без нее заглохло,И жить не в силах я, не зная,Где матушка моя родная.Позволь ненадолго уйти,Дабы родную мать найти,А если по пути случитсяМне в ратном деле отличиться,То знай, что образом твоимЯ вдохновлен был и храним!.."Кондвирамур его любила,Словечко каждое ловила,Что Парцифаль произносил.Перечить у нее нет сил.Она все стерпит, все снесет,Но от тоски его спасет.И говорит: "Иди, мой милый!Лети, мой сокол быстрокрылый!"При этом, как гласит преданье,Смогла сдержать она рыданье,Целуя мужа дорогого...Так в дальний путь пустился сноваОтважный Гамуретов сын:На этот раз совсем один...

V