Собрание сочинений. Том 3 - де Вега Лопе Феликс Карпио Страница 13

Лусинда

Я, Флорело, рождена Под несчастною звездою. Дни проходят чередою, А на сердце — боль одна; Боль, что ни на миг единый Не дает легко вздохнуть С той поры, как в дальний путь Я пустилась из Медины. Следую в цыганском платье За возлюбленным своим, Чтоб, неузнанная им, Все о нем могла узнать я. Но надежды нет мне в мире, Я не верю ничему. Пресловутому письму Месяца уже четыре. Или умер он давно, Иль пустился в Новый Свет; Разницы большой тут нет: Смерть, разлука — все одно.

Флорело

Разве мог он, получив От родителей посланье, Продолжать свои скитанья? Я уверен, что он жив. Более того, замечу: Коль предчувствия не лгут, То сегодня же он тут Попадется вам навстречу.

Лусинда

В день, когда песок, что ныне Устилает берега, Превратится в жемчуга; В день, когда из ясной сини Ливень золотой прольется; В день, когда мы, взяв ведро, Сможем черпать серебро, Словно воду, из колодца; В день, когда мы сможем брать Угли голыми руками, А река, что перед нами, Потечет от моря вспять; В день, когда, как флот Энея, Корабли, что тут стоят, Превратятся в рой наяд;[14] В день, когда на каждой рее Розы расцветут живые; В день, когда диск солнца вдруг Обновит извечный круг, Встав на западе впервые; В день, когда слетят с небес Наземь звезды и планеты,— Здесь, на набережной этой, С ним я встречусь. В день чудес.

Флорело

Все устроит рок могучий. Что в неведенье своем Мы несбыточным зовем, То подстраивает случай. Здесь, как я уж говорил, Встретишься с людьми любыми, И не только что с живыми,— С выходцами из могил.

Лусинда

Упования мои Заблудились в дебрях горя. В яростном житейском море, Бросив руль своей ладьи, На родные берега Взором я гляжу усталым И несусь, гонима шквалом, В гавань своего врага.

Флорело

Не довольно ль маскарада?

Лусинда

Я не вижу в нем вреда.

Флорело

Что ж, пускай. Но уж тогда Говорите так, как надо.

Лусинда

Если о любовной муке Может рассказать цветок, И луна, и мотылек, Если скорбь есть в каждом звуке: В диком реве водопада И в журчании ручья,— Может быть, смогу и я Разговаривать как надо. Хоть слова людские слабы,— Грустной повестью своей Из бесчувственных камней Выжать слезы я могла бы.

Флорело

Я, сеньора, не о том. Вы цыганкою одеты, И должна одежда эта Быть в согласье с языком. Вы могли бы без труда Здесь прослыть цыганкой истой, Если бы не слишком чистый Выговор. Вот в чем беда.

Лусинда

Ну, а нравится тебе Вид мой?

Флорело

Вид? Он без изъяна. Что ж, красавица гитана, Погадай мне о судьбе.

Лусинда

Ручку мне позолоти, Розанчик ты мой пригожий.

Флорело

Браво! Вот теперь — похоже.

Лусинда

Ну, тебе пора идти. Я же здесь, в тени укромной, Притаюсь.

Флорело

Да будет так.

Лусинда

О возлюбленный мой враг! О дон Лопе вероломный!

Флорело уходит.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Лусинда одна.

Лусинда

Свирепый ящер, обитатель Нила, Умеет стонам подражать людским; Стенаньем привлеченный пилигрим Становится добычей крокодила. Хоть я себя цыганкой обрядила,— С египетским сородичем своим Не сходна я: того, кто мной любим, Притворной бы слезой не погубила. Я — пилигрим любви. Пришла сюда За ускользнувшим счастием в погоне. Читать судьбу мне велено судьбой. Твоя рука победою горда, Но я по линиям ее ладони Прочту свою победу над тобой.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Лусинда в глубине сцены, Фахардо, Кастельянос.

Фахардо

От нее мне столько мук, Что теряю я терпенье.