Исландские саги - Сага о Ньяле Страница 15

– Странно, – сказал Торд.

– Что странно? – спросил Ньяль.

– Мне кажется, что козел лежит здесь в лощинке, и весь в крови.

Ньяль сказал, что никакого козла там нет.

– Тогда что же это? – спросил Торд.

– Тебе, верно, осталось немного жить, – сказал Ньяль, – и ты видишь своего духа-двойника.[22] Берегись!

– Ничто мне не поможет, – сказал Торд, – если мне так написано па роду.

Халльгерд завела разговор с Траином, сыном Сигфуса, и сказала ему:

– Ты был бы мне хорошим родичем, если бы убил Торда Вольноотпущенникова Сына.

– Нет, я этого не сделаю, – сказал он, – потому что тогда я навлеку на себя гнев моего родича Гуннара. Такое убийство не приведет ни к чему хорошему, потому что за него нам сразу же отомстят.

– Кто же нам отомстит? – спросила она. – Не безбородый ли?

– Нет, не он, – ответил Траин, – а его сыновья.

Затем они долго тихо говорили о чем-то между собой, и никто не знал, о чем у них шла речь.

Однажды случилось, что Гуннар уехал со двора. Дома остался Сигмунд и его товарищ. Из Грьоты приехал Траин, и они все сидели вместе с Халльгерд перед домом и разговаривали. Тут Халльгерд сказала:

– Сигмунд и его товарищ Скьяльд обещали мне убить Торда Вольноотпущенникова Сына, а ты, Траин, обещал Мне быть при этом.

Они все согласились, что обещали это.

– Тогда я скажу, что вам надо сделать, – сказала она, – Поезжайте на восток, в Хорнафьорду, за своими товарами и возвращайтесь домой лишь после начала тинга, потому что, если вы будете дома, Гуннар захочет, чтобы вы поехали на тинг вместе с ним. Ньяль и его сыновья и Гуннар будут на тинге, и тогда вы убьете Торда.

Они пообещали, что так и сделают. Затем они собрались ехать на восток, к фьорду, и Гуннар ничего не заподозрил.

Гуннар поехал на тинг. Ньяль послал Торда Вольноотпущенникова Сына на восток, к подножью гор Эйяфьялль, и сказал ему, чтобы он не задерживался больше чем на одну ночь. Тот поехал туда, но на обратном пути он не мог переправиться через реку, потому что вода стояла так высоко, что даже верхом было не перебраться на другой берег. Ньяль прождал его сутки, потому что собирался ехать на тинг вместе с ним. Он сказал Бергторе, чтобы она прислала Торда на тинг, когда он вернется домой. Через две ночи Торд вернулся. Бергтора сказала ему, чтобы он поехал на тинг.

– Но сначала, – добавила она – поезжай в Торольвсфелль и присмотри там за хозяйством, да не задерживайся больше, чем на одну или две ночи.

XLII

Когда Сигмунд с его товарищем вернулись, Халль герд сказала им, что Торд еще дома, но должен уехать на тинг в скором времени.

– Вот вам случай, – продолжала она, – но если вы не сумеете им воспользоваться, то вам больше такого никогда но представится.

В Хлидаренди пришли люди из Торольвсфелля и сказали Халльгерд, что Торд там. Халльгерд пошла к Траину, сыну Сигфуса, и сказала ему:

– Сейчас Торд в Торольвсфелле. Вот вам случай убить его, когда он поедет домой.

– Мы так и сделаем, – сказал Сигмунд.

Они вышли из дому, взяли оружие и лошадей и поехали по дороге, по которой должен был ехать Торд. Сигмунд сказал Траину:

– Тебе не стоит ввязываться в это дело – ведь мы и без тебя справимся.

– Ладно, – сказал он.

Вскоре к ним подъехал Торд. Сигмунд сказал ему.

– Сдавайся, ведь сейчас ты умрешь.

– Не сдамся, – сказал Торд, – давай биться с тобой вдвоем.

– Не буду, – сказал Сигмунд, – мы воспользуемся тем, что нас больше. Нечего удивляться, что Скарпхедин, твой воспитанник, храбр, потому что, как говорят, яблоко от яблони недалеко падает.

– Это тебе придется узнать, – сказал Торд, – потому что Скарпхедин отомстит за меня.

Затем они бросились на него, и он сломал им, обои… древки копий – так храбро он защищался. Тут Скьяльд отрубил ему руку, и некоторое время он защищался другой рукой, пока Сигмунд не пронзил его копьем. Тут он упал мертвым на землю. Они закрыли его землей и камнями. Траин сказал:

– Плохое мы сделали дело, и сыновья Ньяля не будут довольны, когда узнают об этом убийстве.

Они поехали домой и сказали о случившемся Халльгерд. Она очень обрадовалась. Раннвейг, мать Гуннара, сказала:

– Люди говорят, что недолго радуется рука удару. Так будет и тут. Однако Гуннар на этот раз вызволит тебя. Но если Халльгерд удастся еще раз подбить тебя на такое дело, то тебе не уйти живым.

Халльгерд послала человека в Бергторсхваль рассказать об убийстве, а другого она послала на тинг рассказать об убийстве Гуннару. Бергтора сказала, что не будет тратить бранных слов на Халльгерд, потому что не так мстят за такие дела.

XLIII

Когда человек, что был послан на тинг, рассказал Гуннару об убийстве, тот сказал:

– Плохая это весть. За всю жизнь не приходилось слышать худшей. Нам нужно сейчас же поехать к Ньялю, и я надеюсь, что он поступит великодушно, хоть это и сильное испытание его терпению.

Они отправились к Ньялю н вызвали его, чтобы поговорить с ним. Он сразу же вышел к Гуннару. Они начали разговор, и сначала с ними не было никого, кроме Кольскегга.

– Печальную весть должен я передать тебе, – сказал Гуннар. – Торд Вольноотпущенников Сын убит. Назначь сам виру за него.

Ньяль помолчал и потом сказал:

– Хорошо, – сказал он, – я назначу виру. По очень может быть, что мне придется выслушать упреки моей жены и сыновей, потому что им это придется очень не по душе. Но я все же решусь на это, потому что знаю, что имею дело с честным человеком. А кроме этого, я не хочу, чтобы из-за меня кончилась наша дружба.

– Ты не хочешь, чтобы при нашем разговоре были твои сыновья? – спросил Гуннар.

– Нет, – ответил Ньяль, – потому что они не нарушат моего слова. Но если они будут сейчас здесь, то помешают нам помириться.

– Ладно, – сказал Гуннар, – пусть один ты будешь принимать виру.

Они подали друг другу руки и быстро договорились. Ньяль сказал:

– Я назначаю две сотни серебра. Или, по-твоему, это много?

– По-моему, это не слишком много, – ответил Гуннар и пошел в свою палатку.

Сыновья Ньяля пришли домой, и Скарпхедин спросил у отца, откуда у него такие большие деньги. Ньяль сказал:

– Знайте же: Торд, который воспитывал вас, убит, и мы с Гуннаром помирились, и он заплатил двойную виру.

– Кто убил его? – спросил Скарпхедин.

– Сигмунд и Скьяльд, а Траин был при этом, – сказал Ньяль.

– Видно, немало их потребовалось для этого, – сказал Скарпхедин, – но когда же нам представится случай поднять оружие?

– Скоро, – сказал Ньяль, – и тогда никто не станет тебя удерживать, а пока что я хочу, чтобы вы не нарушали моего слова.

– Не нарушим, – сказал Скарпхедин, – но если между нами снова ляжет тень, то мы вспомним старые обиды.

– Я не стану тогда мешать вам, – сказал Ньяль.

XLIV

И вот народ поехал с тинга домой. Когда Гуннар вернулся домой, он сказал Сигмунду:

– Ты неудачливее, чем я думал, и плохо применяешь свои способности. На этот раз я заплатил за тебя, но ты не должен больше поддаваться на подстрекательства. Ты непохож на меня. Ты часто смеешься и издеваешься над людьми. Мой нрав вовсе не таков. Ты потому-то и дружишь с Халльгерд, что у вас много общего.

Гуннар долго укорял его, но тот отвечал ему учтиво и сказал, что с этих пор будет слушаться его советов больше, чем раньше. Гуннар сказал, что тогда все будет хорошо.

Гуннар и Ньяль продолжали оставаться друзьями, хотя между их домашними приязни не было.

Однажды случилось, что в Хлидаренди из Бергторсхваля пришли нищенки. Они были болтливы и злоязычны. У Халльгерд был дом, где женщины занимались рукоделием, и она часто сидела в нем. Там были Торгерд, ее дочь, Траин, Сигмунд и много женщин. Ни Гуннара, ни Кольскегга там не было. Нищенки вошли в дом, Халльгерд поздоровалась с ними, велела дать им место и спросила, где они ночевали. Те ответили, что в Бергторсхвале.

– А что поделывал Ньяль? – спросила она.

– Старался усидеть, – сказали они.

– Что делали сыновья Ньяля? – спросила она. – Ведь они считают себя теперь совсем особенными.

– Росту они большого, но разума у них мало, – сказали они. – Скарпхедин точил секиру, Грим делал древко к копью, Хельги прилаживал рукоять к мечу, а Хаскульд приделывал ручку к щиту.

– Они, верно, задумали что-то важное, – сказала Халльгерд.

– Этого мы не знаем, – ответили они.

– А что делали работники Ньяля? – спросила Халльгерд.

– Не знаем, что делали другие, а один возил навоз на холмы.

– Зачем это? – спросила Халльгерд.

– Он сказал, что там нужно удобрить землю лучше, чем в других местах, – сказали они.

– Не во всем разумен Ньяль, – сказала Халльгерд, – хоть он и все знает.

– Как это? – спросили они.

– Я сейчас скажу вам, – сказала Халльгерд. – Почему он не возит навоза себе на подбородок, чтобы быть как другие мужчины? Мы зовом его безбородым, а его сыновей – навознобородыми. Сложи об этом стихи, Сигмунд. Покажи нам, что ты скальд.