Путешествие трех королевичей Серендипских - Автор Неизвестен Страница 23

Бога, моля Его, чтобы Он, воззрев на грехи наши, в столь великой нужде изволил нам помочь. Потом, если случится так, что тебя, Джулла, приведут к королю, скажи ему, оказав должное почтение: «Сир, так как я хорошо знаю, что вы, решив взять меня в жены, питаете ко мне великую и совершенную любовь, я смиренно молю вас не отказать мне в первой милости, которой я у вас прошу, а она вот какова: прежде чем вы справите свадьбу со мной, уступите мне сорок дней, чтобы я, пребывая под охраной в какой-нибудь комнате вашего дворца, могла исполнить некоторые свои дела». Я уверен, по пылкой его любви и по Божьему позволению он тебе не откажет. Итак, когда ты этого добьешься, то, войдя в ту комнату, которую тебе отведут, постись там сорок дней, произнося «Отче наш» тысячу раз на дню. Если ты это сделаешь, уверяю тебя, что будешь избавлена от великого злосчастья, в котором ныне пребываешь.

Когда духовник кончил свои речи, не описать, как довольны остались его советом Джулла и Акель. Святой муж дал им свое благословение, а потом с их позволения удалился. Вскоре большая компания богато одетых женщин по королевскому приказу направилась в дом отца девушки, чтобы торжественно сопровождать ее в королевский дворец; Джулла встретила их с веселым лицом, и они некоторое время провели с нею. Потом она вместе с верной Акель пустилась в дорогу, провождаемая к королевскому дворцу скорбной матерью и придворными дамами. Известившись о ее прибытии, король тотчас спустился по дворцовой лестнице и дожидался ее во дворе с пышной свитой рыцарей. Явившись пред его очи и сделав то, чему научил ее духовник, она попросила себе сорок дней отсрочки. Король с веселым лицом уступил и, позвав своего казначея и подарив ей драгоценнейшие украшения, приказал, чтобы она все выпрошенное ею время вместе со своей Акель тайно пребывала под охраной в покоях, что были в саду королевского дворца – в месте, что зовется Джулистан. Недалеко оттуда в другом обиталище король держал в заключении собственную дочь; туда не было доступа никому, кроме одной старушки, которой было поручено заботиться о том месте, ибо она была великой искусницей ухаживать за садами.

Между тем как скорбная Джулла по совету духовника вседневно пребывала в молитвах, случилось, что дочь короля, которой старушка объявила о прибытии новой гостьи, захотела поговорить с нею и, любезно просив о том отца, легко добилась своего. Она немедленно через свою служанку известила Джуллу, и та с веселым лицом встретила ее. Много беседуя о разных вещах, в долгом разговоре Джулла поведала ей свое несчастье с самого начала. Она вызвала в собеседнице великую жалость; видя, с какой доверительностью та рассказывает о своих бедствиях, дочь короля тоже поведала о смерти дяди, о заточении мужа и о том, что отец долгое время держит ее здесь взаперти.

Так девушки сдружились друг с другом и бóльшую часть дня провели вместе, а поскольку Джулла надеялась с помощью секрета, которому научил ее духовник, вскоре освободиться из рук тирана, то захотела поведать о том и его дочери, дабы и она могла освободиться. Однажды, когда они долгое время беседовали о разных предметах, Джулла сказала ей:

– Так как я подлинно знаю, что с помощью Божьей, благодаря секрету, открытому мне духовником, мужем доброй и святой жизни, я скоро ускользну из рук нечестивого короля и вернусь в прежнее состояние, и так как меня весьма печалит, что ты должна оставаться в темнице, если ты обещаешь никому не говорить ни слова, я открою его и тебе; и уверяю, что, если пожелаешь им воспользоваться, немедленно найдешь средство против своих несчастий.

Дочь короля воздала ей великую благодарность и, обещая никому того не открывать, любезно просила тотчас научить ее оному секрету, дабы она освободилась из своего несчастного состояния. Джулла немедленно все ей изложила, и как той показалось, что с помощью такого секрета можно освободить себя и мужа из заточения, она дала Богу обет, если вернется в прежнее свое состояние, тотчас принять крещение. Поблагодарив Джуллу за великую ее благосклонность и вернувшись в свои покои, она положила набожное начало посту и чтению тысячи молитв «Отче наш».

Уже несколько дней Джулла предавалась этим занятиям, и однажды ночью ей приснился несчастный Феристено, который, жалуясь на свое злосчастье, любезно просил ее, затем что она была причиною великого его бедствия, утешить его хотя бы розовым букетом, в котором он мог бы взирать на ее лицо. Не в силах дольше оставаться в этом сне, от великой скорби, причиненной ей словами Феристено, она внезапно проснулась и, позвав свою подругу Акель, рассказала ей все по порядку. Та, видя, что Джулла опечалена до слез, многими доводами до самого рассвета силилась ее утешить. А на рассвете старушка, ухаживавшая за этим местом, собрав корзинку свежих роз и уложив их в прекраснейший букет, принесла их Джулле в дар от имени короля; та, приняв букет с радостным лицом, поручила женщине много благодарить за это господина. Приняв это как доброе знамение, она сказала старушке:

– Матушка, воистину я не могу отрицать, что розовый букет, который вы мне принесли, прекрасно и изящно составлен; но если б я могла получить корзинку роз, я бы показала вам такой прекрасный букет, что он далеко превзошел бы по красоте принесенный вами.

Старушка, которая считала себя великой искусницей в этом ремесле, желая видеть, сколь сильна в нем девушка, тотчас отправилась собрать роз. Как только она принесла их Джулле, та ради собственного утешения решила исполнить то, о чем Феристено просил ее во сне, и, поставив пред собой зеркало и вглядываясь в него, с таким искусством очертила свое лицо в букете, что всякий бы ее узнал. Потом, позвав старушку и подав ей букет, она сказала:

– Подарите его кому вам угодно.

Едва его увидев, женщина поняла, что он так прекрасен и изыскан, что далеко превосходит ее собственный, а если она преподнесет его королю от имени Джуллы, то, чего доброго, лишится жалованья, которое получает, ухаживая за садом, и король назначит его девушке, столь сильной в этом искусстве. Посему она не только не захотела преподнести его королю, опасаясь, как бы он не прознал о мастерстве девушки, но и решила искать по городским садам, не найдется ли где такой искусник, чтобы превосходил Джуллу, чьими трудами она, будь в том надобность, сохранила бы свою почесть и жалованье. Так как, однако, она не могла сыскать никого, кто осмелился бы сделать букет красивей, в глубокой печали направилась она к Джулистану и на пути встретила Джассемена. Едва увидав букет в руках старушки, он понял, что тот сложен женой Феристено. Безмерно радостный, он сказал:

– Матушка, не продадите ли мне этот розовый букет?

– Отчего ж нет, – отвечала та, – только меньше чем за десять скудо не отдам.

Юноша, изобразив немалое удивление, сказал ей, что если она раскошелится всего на два скудо, он покажет ей букет еще прекрасней. Старушка, безмерно этого желая, отвечала:

– Я готова не два, а пять скудо выложить, если ты покажешь мне букет даже не прекрасней, но равный этому.

Так они условились, и Джассемен, с невероятной радостью взяв старушку за руку, повел ее в покои, где жил Феристено. Когда они пришли, Джассемен приблизился и сказал тому на ухо:

– Радуйся, я принес тебе добрые вести.

От таких слов юноша живо вскочил на ноги и, оборотившись к женщине, увидел у нее в руках букет Джуллы; а услышав, какой договор заключил с нею Джассемен, он сказал:

– Матушка, если вы принесете мне корзинку роз, я покажу вам букет много прекрасней вашего.

Желая этого больше всего на свете, чтобы впредь не бояться искусства Джуллы, старушка поспешно отправилась собрать роз. Между тем Феристено, поцеловав букет тысячу раз и больше, начал писать письмо Джулле, рассказывая о своем заточении и обо всем прочем, что с ним случилось вплоть до сего дня, и любезно прося ее равным образом известить его о нынешнем ее состоянии и о месте, где она находится, ибо благодаря искусству Джассемена, избавившего его от смерти, он легко к ней придет. Потом, спрятав письмо в тростинку, он ждал,