Иоганн Музеус - Народные сказки и легенды Страница 3

Впрочем, ни одна из этих сказок не является моим собственным сочинением или произведением иностранного автора. Как мне известно, все они отечественного происхождения. На протяжении многих поколений, из уст в уста передавались они от прадедов к внукам и их потомкам. Суть сказок не изменилась со временем. Их не подвергли переплавке, как некогда французские золотые монеты, на которых часто оказывалось изображение Людовика ХV в странном сочетании с париком или носом его прадеда. Однако автор позволил себе действие этих рассказов, относящихся к неопределённому моменту времени, перенести во времена и места, подходящие к их содержанию. В совершенно неизменённом виде они выглядели бы хуже. Но удалась ли мне обработка этой сырой массы так же, как моему соседу-скульптору [10], искусно, с помощью резца и молотка высекающему из неподатливой мраморной глыбы, бывшей прежде обыкновенным камнем для кладки стен, то бога, то полубога или гения, красующихся нынче в музее, решать Вам, дорогой господин Рункель.

Написано в июне (роземюнде) 1782 года

РЕЙНАЛЬД ВУНДЕРКИНД

Книга первая

Один очень богатый граф промотал всё своё состояние. Было время – жил он по-королевски. Кто бы к нему ни заходил, будь то рыцарь или оруженосец, в честь каждого гостя он устраивал великолепный банкет, длившийся обычно три дня, и все уходили от него навеселе. Граф любил проводить время за игрой в шашки или кости; при дворе он держал многочисленный штат слуг – златокудрых пажей, скороходов и гайдуков [11] в роскошных ливреях, а его конюшни и псарни были полны лошадей и охотничьих собак. Непомерные расходы постепенно истощили казну графа. Один за другим, заложил он свои города, продал все драгоценности и серебряную посуду, уволил слуг и пристрелил собак. От былого великолепия у него остались лишь старый лесной замок, добродетельная супруга да три прелестные дочери. В этом замке он и стал жить, покинутый всем миром.

Графине самой пришлось вести хозяйство и заботиться о питании семьи, что было не простым делом: она не очень-то разбиралась в тонкостях кулинарного искусства и ничего, кроме варёного картофеля, готовить не умела. Эта скудная однообразная еда в конце концов надоела графу. Он стал мрачным и угрюмым, а его проклятия то и дело эхом разносились по опустевшему просторному замку.

В одно прекрасное летнее утро взял он охотничье копьё и отправился в лес подбить дичь, чтобы было из чего приготовить вкусный обед. Про этот лес говорили, будто в нём нечисто: бывали случаи, когда странники сбивались с пути и навсегда оставались там, задушенные злыми гномами, либо растерзанные диким зверем. Граф не верил этим басням и не боялся тёмных сил. Он шёл, уверенно продираясь сквозь лесные дебри и заросли кустарника, то поднимаясь в гору, то спускаясь в долину, но добыча словно избегала его. Утомлённый, он присел под высоким дубом, достал из охотничьей сумки несколько варёных картофелин, немного соли и собрался было пообедать, как вдруг… Подняв голову, он увидел огромного свирепого медведя, который шёл прямо на него. Бедняга задрожал от страха. Бежать было поздно, а охотничье снаряжение графа совсем не годилось для медвежьей охоты. В отчаянии, он схватил копьё, и в этот миг чудовище, разинув свою страшную пасть, злобно прорычало:

– Разбойник! Ты посягнул на моё медовое дерево! За эту дерзость ты поплатишься жизнью!

– Ах простите меня, господин Медведь, – взмолился граф, – но я честный рыцарь и вовсе не собирался лакомиться вашим мёдом. У меня есть с собой немного еды… Не угодно ли вам быть моим гостем и отведать моего домашнего обеда?

Он протянул медведю наполненную картофелем охотничью шляпу, но тот пренебрёг угощением и недовольно прохрипел:

– Несчастный, не хочешь ли ты откупиться такой ценой? Обещай сейчас же отдать мне в жёны твою старшую дочь Вульфильду, нето я тебя съем!

Нужда не знает закона. Со страху граф, пожалуй, готов был пообещать этому ловеласу всех своих дочерей и супругу в придачу, если бы только тот потребовал.

– Она будет вашей, господин Медведь, – сказал, приходя в себя, граф, – но при условии, что вы сами приедете за невестой и выкупите её, как велит обычай нашей страны, – набравшись смелости схитрил он.

– Пусть будет так, по рукам! – и медведь протянул ему свою грубую лапу. – Через семь дней я выкуплю свою невесту за три пуда золота и увезу к себе.

– Идёт, – сказал граф. – Слово чести!

После этого они мирно разошлись: медведь потрусил к себе в берлогу, а незадачливый охотник выбрался из страшного леса и уже при мерцании звёзд добрался до лесного замка.

Надо заметить, что медведь, который может говорить и поступать разумно, как человек, конечно, не настоящий медведь, а заколдованный. Граф это хорошо понял и решил перехитрить лохматого зятя, устроив всё в своём крепком замке так, чтобы тот, придя в условленный час за невестой, не смог туда проникнуть.

«Хотя этот заколдованный медведь и обладает даром речи и разумом, – думал про себя граф, – он все равно остаётся медведем. Ведь не может же он летать, как птица, проскальзывать сквозь игольное ушко или, как ночной призрак, проникать в запертую комнату через замочную скважину».

На следующий день он рассказал жене и дочерям о приключении в лесу. Вульфильда, услышав, что она должна выйти замуж за отвратительного медведя, лишилась чувств; мать, ломая руки, принялась громко голосить, а сёстры, от страха и горя, залились слезами. Отец вышел из дому, осмотрел стены и ров вокруг замка, обследовал, крепко ли заперты железные ворота, поднял мост и замаскировал все подходы к нему. Затем поднялся на башню и там, на самом верху, осмотрел потайную каморку. Туда и запер он старшую дочь. Распустив свои шелковистые волосы, она горько рыдала, не в силах сдержать слезы, струившиеся из её ясных, небесно-голубых глаз.

Шесть дней пролетели, и уже брезжил седьмой, когда неожиданно со стороны леса послышался шум, будто приближалась дикая орда: хлопали бичи, трубили горны, топали кони, громыхали колёса. По ровному полю к воротам замка подкатил окружённый всадниками великолепный парадный экипаж. И вдруг сами собой отодвинулись все засовы, с шумом распахнулись ворота, опустился подъёмный мост, и прекрасный как день, одетый в бархат и серебро молодой принц вышел из кареты. Его шею трижды обвивала золотая цепочка, длиной в рост человека; на полях шляпы лежали ослепительные нити жемчуга и бриллиантов, а за брошь, которой было прикреплено к шляпе страусиное перо, можно было купить целое королевство. С быстротой ветра, он взлетел по винтовой лестнице в башню, и через мгновение испуганная невеста уже трепетала в его руках.

Разбуженный шумом от утренней дремоты граф открыл в спальне окно и увидел во дворе коней, рыцарей, всадников и свою дочь на руках незнакомца, усаживающего её в свадебную карету. Когда процессия двинулась к воротам замка, он сердцем почувствовал, что это значит.

– Прощай доченька! Уезжаешь ты невестой медведя! – крикнул он в отчаянии.

Вульфильда услышала голос отца и в знак прощания помахала ему платочком из окна кареты.

Родители, потрясённые потерей дочери, молча глядели друг на друга. Мать не хотела верить своим глазам, полагая, что всё это мираж, дьявольская шутка. Схватив связку ключей, она побежала к башне, открыла каморку, но ни дочери, ни её вещей там не было. На столе лежал лишь серебряный ключ. Подойдя к небольшому окошку в стене, она увидела вдали, на востоке, клубящееся облако пыли и услышала ликующие звуки приближающегося к опушке леса свадебного поезда. Глубоко опечаленная, несчастная женщина спустилась вниз, надела траурное платье, посыпала голову пеплом и проплакала три дня, а супруг и младшие дочери вторили ей.

На четвёртый день граф оставил погружённые в траур покои, чтобы пойти подышать свежим воздухом. Проходя через двор, он случайно наткнулся на тонкой работы, крепко сбитый ящик из чёрного дерева, надёжно запертый и очень тяжёлый на вид, и легко догадался о его содержимом. Графиня дала супругу серебряный ключ, и когда он открыл крышку, то увидел, что ящик доверху заполнен настоящими золотыми дублонами одной чеканки. Обрадованный этой находкой граф забыл о своём горе, накупил лошадей и соколов, красивых платьев для жены и прелестных дочерей, нанял слуг и вновь начал кутить и предаваться роскоши, пока из ящика не исчез последний дублон. Тогда он залез в долги, но кредиторы толпой явились к нему в замок и дочиста разграбили его, не оставив ничего, кроме старого сокола. Графиня с дочерьми опять занялась кухней, а граф, не зная куда деться от скуки, целыми днями бродил со своим соколом по окрестным полям.

Однажды сокол, поднявшись высоко в небо, не захотел вернуться на руку хозяина, как тот его не приманивал. Граф, сколько мог, следил за его полётом над широкой равниной. Птица парила в воздухе, приближаясь к страшному лесу, подходить к которому он не решался. Охотник уж было смирился с потерей любимца, как вдруг из лесу поднялся могучий орёл и стал преследовать сокола, не сразу заметившего превосходящего силой противника. Словно спущенная стрела, ринулась попавшая в беду птица назад к хозяину, ища у него защиты, а вслед за ней устремился и орёл. Одной мощной лапой он вцепился в плечо графа, а другой раздавил его верного сокола. Застигнутый врасплох граф схватил копьё и попытался освободиться от пернатого чудовища. Изо всех сил он отбивался от своего врага, но орёл, выхватив у него копьё, переломил его, как тростинку, и громким пронзительным голосом прокричал ему в самое ухо: