Коллектив авторов - Европейские поэты Возрождения Страница 44

ИЗ НАРОДНОЙ КНИГИ «ГРОБИАНУС»

Зачем вставать в глухую рань?Ты лучше попозднее встань.Со сна забудь надеть камзолИ нагишом садись за стол.К чему приветствовать родню?Еще успеется на дню.Коль за столом случится гость,Ему в тарелку выплюнь кость.И посмотри на всех сердитоДля поддержанья аппетита.Не говори слуге: «Спасибо!»Сиди и лопай, нем как рыба.Какой в словах излишних толк,Когда ты голоден как волк?Наешься лучше до отвала,Чтоб за ушами затрещало.Набей себе плотнее брюхоДля бодрости и силы духа!Хороший тон и поведеньеИспортят враз пищеваренье.К чему манеры, тонкий вкус?Живи себе не дуя в ус!

Когда к семи начнет смеркаться,Выходят люди прогуляться.Кто в одиночку, кто с дружкомИдут по улицам пешком.И если ты гуляешь тоже,Будь побойчее и построже.Тебе смущаться ие пристало,Чтоб грязь к ботппкам пе прпстала,Ты лужи обходи вокруг —Пусть в иих купается твой друг!Поуже выбирай дорожки.Всем встречным подставляй подножки.И шутки ради, для забавыПрохожих сталкивай в канавы!И, совершив сей променад,Наверняка ты будешь рад.

Прими совет мой — будешь рад.Расти же волосы до пят!Они согреют без трудаТебя в любые холода.В те золотые времена,Когда земля была юна,Все были голы, босы,К тому ж длинноволосы.И в том давно уверен я,Что все ученые мужьяВкушают уваженьеЗа париков ношенье.Расти же волосы до пят —И будешь всем милей в сто крат!

ФРАНЦИЯ

ФРАНСУА ВИЙОН

Скажи, в каких краях они,Таис, Алкида — утешеньеМужей, блиставших в оны дни?Где Флора, Рима украшенье?Где Эхо, чье звучало пенье,Тревожа дремлющий затон,Чья красота — как наважденье?..Но где снега былых времен?

Где Элоиза, объясни,Та, за кого приял мученьяПьер Абеляр из Сен-Дени,Познавший горечь оскопленья?Где королева, чьим веленьемЗлосчастный Буридан казнен,Зашит в мешок, утоплен в Сене?..Но где снега былых времен?

Где Бланка, белизной сродниЛилее, голосом — сирене?Алиса, Берта, — где они?Где Арамбур, чей двор в Майенне?Где Жанна, дева из Лоррэни,Чей славный путь был завершенКостром в Руане? Где их тени?..Но где снега былых времен?

Принц, красота живет мгновенье.Увы, таков судьбы закон!Звучит рефреном сожаленье:Но где снега былых времен?..

Мне никогда не позабытьПлач Оружейницы Прекрасной,Как ей хотелось юной бытьИ как она взывала страстно:«О, увяданья час злосчастный!Зачем так рано наступил?Чего я жду? Живу напрасно,И даже умереть нет сил!

Ведь я любого гордецаКогда-то сразу покоряла,Купца, монаха и писца,И все, не сетуя нимало,Из церкви или из кружалаЗа мной бежали по пятам,Но я их часто отвергала,Впадая в грех богатых дам.

Я чересчур была горда,О чем жестоко сожалею,Любила одного тогдаИ всех других гнала в три шеи,А он лишь становился злее,Такую преданность кляня;Теперь я знаю, став умнее:Любил он деньги, не меня!

Но он держал меня в руках,Моею красотой торгуя.Упреки, колотушки, страх, —Я все прощала, боль любую;Бывало, ради поцелуяЯ забывала сто обид…Доныне стервеца люблю я!А что осталось? Грех и стыд.

Он умер тридцать лет назад,И я с тоскою понимаю,Что годы вспять не полетятИ счастья больше не узнаю.Лохмотья ветхие снимая,Гляжу, чем стала я сама:Седая, дряхлая, худая…Готова я сойти с ума!

Что стало с этим чистым лбом?Где медь волос? Где брови-стрелы?Где взгляд, который жег огнем,Сражая насмерть самых смелых?Где маленький мой носик белый,Где нежных ушек красотаИ щеки — пара яблок спелых,И свежесть розового рта?

Где белизна точеных рукИ плеч моих изгиб лебяжий?Где пышных бедер полукруг,Приподнятый в любовном раже,Упругий зад, который дажеУ старцев жар будил в крови,И скрытый между крепких ляжекСад наслаждений и любви?

В морщинах лоб, и взгляд погас,Мой волос сед, бровей не стало,Померкло пламя синих глаз,Которым стольких завлекала,Загнулся нос кривым кинжалом,В ушах — седых волос кусты,Беззубый рот глядит провалом,И щек обвисли лоскуты…

Вот доля женской красоты!Согнулись плечи, грудь запала,И руки скручены в жгуты,И зад и бедра — все пропало!И ляжки, пышные, бывало,Как пара сморщенных колбас…А сад любви? Там все увяло.Ничто не привлекает глаз.

Так сожалеем о былом,Старухи глупые, седые,Сидим на корточках кружком,Дни вспоминаем золотые,—Ведь все мы были молодые,Но рано огонек зажгли,Сгорели вмиг дрова сухие,И всех нас годы подвели!»

Я знаю, кто по-щегольски одет,Я знаю, весел кто и кто не в духе,Я знаю тьму кромешную и свет,Я знаю — у монаха крест на брюхеЯ знаю, как трезвонят завирухи,Я знаю, врут они, в трубу трубя,Я знаю, свахи кто, кто повитухи,Я знаю все, но только не себя.

Я знаю летопись далеких лет,Я знаю, сколько крох в сухой краюхеЯ знаю, что у принца на обед,Я знаю — богачи в тепле и в сухе,Я знаю, что они бывают глухи,Я знаю — нет им дела до тебя,Я знаю все затрещины, все плюхи,Я знаю все, но только не себя.

Я знаю, кто работает, кто нет,Я знаю, как румянятся старухи,Я знаю много всяческих примет,Я знаю, как смеются потаскухи,Я знаю — проведут тебя простухи,Я знаю — пропадешь с такой, любяЯ знаю — пропадают с голодухи,Я знаю все, но только не себя.

Я знаю, как на мед садятся мухи,Я знаю Смерть, что рыщет, все губяЯ знаю книги, истины и слухи,Я знаю все, но только не себя.

Мы вкус находим только в сенеИ отдыхаем средь забот,Смеемся мы лишь от мучений,И цену деньгам знает мот.Кто любит солнце? Только крот.Лишь праведник глядит лукаво,Красоткам нравится урод,И лишь влюбленный мыслит здраво.

Лентяй один ие знает лени,На помощь только враг придет,И постоянство лишь в измене.Кто крепко спит, тот стережет,Дурак нам истину несет,Труды для нас — одна забава,Всего на свете горше мед,И лишь влюбленный мыслит здраво.

Кто трезв, тем море по колени,Хромой скорее всех дойдет,Фома не ведает сомнений,Весна за летом настает,И руки обжигает лед.О мудреце дурная слава,Мы море переходим вброд,И лишь влюбленный мыслит здраво.

Вот истины наоборот;Лишь подлый душу бережет,Глупец одии рассудит право,Осел достойней всех поет,И лишь влюбленный мыслит здраво.

От жажды умираю над ручьем.Смеюсь сквозь слезы и тружусь играя.Куда бы ни пошел, везде мой дом.Чужбина мне — страна моя родная.Я знаю все, я ничего не знаю.Мне из людей всего понятней тот,Кто лебедицу вороном зовет.Я сомневаюсь в явном, верю чуду.Нагой, как червь, пышнее всех господ.Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Я скуп и расточителен во всем.Я жду и ничего не ожидаю.Я нищ, и я кичусь своим добром.Трещит мороз — я вижу розы мая.Долина слез мне радостнее рая.Зажгут костер — и дрожь меня берет,Мне сердце отогреет только лед.Запомню шутку я и вдруг забуду,И для меня презрение — почет.Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Не вижу я, кто бродит под окном,Но звезды в небе ясно различаю.Я ночью бодр и засыпаю днем.Я по земле с опаскою ступаю.Не вехам, а туману доверяю.Глухой меня услышит и поймет.И для меня полыни горше мед.Но как понять, где правда, где причуда?И сколько истин? Потерял им счет.Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Не знаю, что длиннее — час иль год,Ручей иль море переходят вброд?Из рая я уйду, в аду побуду.Отчаянье мне веру придает.Я всеми приият, изгнан отовсюду.

Я — Франсуа, чему не рад.Увы, ждет смерть злодея,И сколько весит этот зад,Узнает скоро шея.

О люди-братья, мы взываем к вам:Простите нас и дайте нам покой!За доброту, за жалость к мертвецамГосподь воздаст вам щедрою рукой.Вот мы висим печальной чередой,Над нами воронья глумится стая,Плоть мертвую на части раздирая,Рвут бороды, пьют гной из наших глаз…Не смейтесь, на повешенных взирая,А помолитесь господу за нас!

Мы — братья ваши, хоть и палачамДостались мы, обмануты судьбой.Но ведь никто, — известно это вам? —Никто из нас не властен над собой!Мы скоро станем прахом и золой,Окончена для нас стезя земная,Нам бог судья! И, к вам, живым, взывая,Лишь об одном мы просим в этот час:Не будьте строги, мертвых осуждая,И помолитесь господу за нас!

Здесь никогда покоя нет костям:То хлещет дождь, то сушит солнца зной,То град сечет, то ветер по ночамИ летом, и зимою, и веснойКачает нас по прихоти шальнойТуда, сюда и стонет, завывая,Последние клочки одежд срывая,Скелеты выставляет напоказ…Страшитесь, люди, это смерть худая!И помолитесь господу за нас.

О господи, открой нам двери рая!Мы жили на земле, в аду сгорая.О люди, не до шуток нам сейчас,Насмешкой мертвецов не оскорбляя,Молитесь, братья, господу за нас!

Пять чувств моих проснитесь: чуткость кожи,И уши, и глаза, и нос, и рот;Все члены встрепенитесь в сладкой дрожи:Высокий Суд хвалы высокой ждет!Кричите громче, хором и вразброд:«Хвала Суду! Нас, правда, зря терзали,Но все-таки мы в петлю не попали!..»Нет, мало слов! Я все обдумал здраво:Прославлю речью бедною едва лиСуд милостивый, и святой, и правый.

Прославь же, сердце, Суд, что мог быть строже,Излей слезами умиленья мед!Пусть катятся по исхудалой роже,Смывая грязь тюремную и пот,Следы обид, страданий и забот.Французы, иноземцы — все дрожали,Взирая на судебные скрижали,Но в мире справедливей нет державы,—Здесь многие раз навсегда позналиСуд милостивый, и святой, и правый.

А вы что, зубы? Вам молчать негоже!Пусть челюсть лязгает и, как орган, поетХвалы Суду, и селезенка тоже,И печень с легкими вступают в свой черед,Пусть колоколом вторит им живот,Все тело грешное, — его вначалеОтмыть бы надо, чтоб не принималиМеня за кабана в трясине ржавой,—А впрочем, пусть восхвалит без печалиСуд милостивый, и святой, и правый.

Принц, если б мне три дня отсрочки дали,Чтоб мне свои в изгнанье подсобралиХарчей, деньжишек для дорожной справы,Я б вспоминал, уйдя в чужие дали,Суд милостивый, и святой, и правый.