Автор неизвестен - Европейская старинная литература - Новеллино Страница 6

Бельтрам ответил: «Мессер, столько-то».

«А сколько ты тратишь?»

Тот сказал: «Мессер Амари, я трачу больше, чем получаю дохода, – больше двухсот турских ливров в месяц».

Тогда мессер Амари сказал такие слова: Qui dispent mais que no gazagna, non pot mudar que no s'afragna.[86] И с тем уехал, не пожелав у него остаться, а поехал в дом к другому своему вассалу.

Новелла XXV (XXVI)

[Которая рассказывает об одном французском горожанине][87]

У одного французского горожанина была очень красивая жена. Как-то случилось ей быть на празднике с другими горожанками. И среди них была там одна очень красивая женщина, на которую все обращали внимание. Жена горожанина подумала про себя: «Будь у меня такое же красивое платье, на меня смотрели бы, как на нее, потому что я не менее хороша».

Возвратилась она домой к мужу в большом огорчении. Стал муж ее спрашивать, чем она огорчена. Λ она ответила: «Тем, что я не так одета, чтобы мне показываться с другими женщинами. На празднике были и не такие красивые, как я, а на них смотрели, на меня же из-за моего плохого платья никто и внимания не обратил».

Тогда муж пообещал из первого же дохода купить ей красивое платье.

Через несколько дней пришел к нему некий горожанин и попросил десять марок взаймы и предложил отдать к определенному сроку две марки сверх долга. Но муж ответил: «На такое я пойти не могу, иначе моя душа попадет в ад».

А жена на это: «Ах, ты, обманщик и предатель, ты попросту не хочешь, чтобы у меня было новое платье!»

Уступил тогда горожанин и ссудил деньги под две марки прибыли и на эти деньги сшил жене новую одежду. Пошла она на праздник в монастырь с другими женщинами. А в то время был там Мерлин.[88] И кто-то сказал: «Клянусь Святым Джованни, вот красивейшая женщина!»

Мерлин, мудрый пророк, отозвался: «Верно, она была бы красива, не будь ее платье от нечистого духа».[89]

Дама обернулась и спросила: «Скажите мне, почему мое платье от нечистого духа?»

Он ответил: «Хорошо, скажу вам. Помните, как вы были на празднике, где на других женщин обращали больше внимания, чем на вас, из-за вашего некрасивого платья? И как вы вернулись домой и пожаловались мужу? И как он обещал вам сшить новое платье на первые деньги, какие он выручит? И как спустя несколько дней пришел горожанин просить десять марок взаймы под две марки прибыли, и как вы подбили вашего мужа согласиться на это? На эти-то нечестивые деньги и сшито ваше платье. Скажите мне, дама, ошибся ли я в чем-нибудь?»

«Нет, все было именно так, – ответила дама. – Нашему господу неугодно, чтобы такое грешно «платье было на мне». И на виду у всех она раздевалась и стала просить Мерлина спасти ее душу от гибельной напасти.

Новелла XXVI (XXVII)

[Рассказывающая об одном великом моаддо,[90] которому сказали грубость]

Один великий моаддо приехал в Александрию. Однажды, когда он направлялся куда-то по своим делам, за ним шел по пятам какой-то человек, осыпая его всяческими грубостями и оскорблениями. Он же на них не отвечал ни слова. Видя это со стороны, кто-то сказал:

«Что же ты не отвечаешь тому, кто наговорил тебе столько грубостей?»

А тот сказал на это невозмутимо: «Я не отвечаю, потому что не слышу того, что бы мне нравилось»[91]

Новелла XXVII (XXVIII)

[Рассказывающая об одном обычае, принятом во французском королевстве][92]

Во французском королевстве был такой обычай: человека, осужденного на бесчестье и казнь, возить в телеге по улицам.[93] И если случалось ему избежать смерти, никогда никто не желал находиться в его обществе и не разговаривал с ним ни в коем случае. Когда Ланчалотто[94] обезумел от любви к королеве Джиневре,[95] он сел в такую телегу и велел возить себя повсюду.[96] С тех пор к повозкам перестали относиться с презрением, так что высокородные дамы и рыцари стали ездить в них ради своего удовольствия.

О, заблудший мир и слепые, невежественные люди, сколь более велик был господь наш, сотворивший небо и землю, чем рыцарь щита[97] Ланчалотто, который изменил и нарушил столь давний обычай во французском королевстве, где он не был государем. А Иисус Христос, господь наш, прощая обидчикам своим, не сумел научить людей прощать, и это в царстве своем. Тех же, что распяли его на кресте, он простил и вступился за них перед отцом своим.

Новелла XXVIII (XXIX)

[Рассказывающая о том, как ученые астрологи рассуждали о небе, именуемом Эмпирей]

В одной из школ Парижа[98] были мудрейшие ученые и рассуждали они о небе, именуемом Эмпирей,[99] долго и горячо говорили о нем и о том, что располагается оно выше других небес. Перечисляли небеса Сатурна, Юпитера и Марса, и те, где находятся Солнце, Венера и Луна.[100] И как над всеми ними располагается небо, именуемое Эмпиреи. А над ним находится бог-отец во всем своем величии.

И вот однажды, когда они так рассуждали, пришел один помешанный и сказал им: «Господа, а что находится поверх головы господа?»

Один в насмешку ему ответил: «Колпак».

Помешанный ушел, а ученые остались. Один из них и говорит: «Ты обозвал помешанного колпаком, но колпаки-то мы. Итак, давайте подумаем, что же находится над головой?»

Долго искали они ответ в своих науках, но решение так и не было найдено.[101] Тогда они сказали: «Безумен тот, кто дерзает размышлять о мире ином». И еще больший сумасброд и безумец тот, кто ломает себе голову в попытках познать начало всех начал. И вовсе лишен рассудка тот, кто тщится познать сокровеннейшие помыслы бога, когда столько мудрецов даже того не смогли узнать, что у него на голове.

Новелла XXIX (XXX)

[Рассказывающая о том, как один рыцарь из Ломбардии промотал свое состояние][102]

Один рыцарь из Ломбардии был в большой дружбе с императором Фридрихом. Звали его мессер Дж.,[103] прямого наследника у него не было, но родственников он имел.

Замыслил он растратить все свое состояние при жизни так, чтобы после него никому ничего не досталось. Прикинул, сколько ему осталось жить, и рассчитал примерно на десять лет. Но не сумел предвидеть того, что, растратив и промотав свои деньги, с течением лет, свыше тех, что он думал прожить, останется без гроша, нищим. Принялся он думать о своем бедственном положении и вспомнил об императоре Фридрихе, который был с ним в большой дружбе и при своем дворе много раздавал и тратил. Решил он отправиться к нему, надеясь, что будет принят им с великими почестями.

Пошел и предстал перед императором. Тот спросил его, кто он, хотя отлично это знал. Он назвал свое имя. Император спросил о его состоянии. Рассказал тогда рыцарь, что с ним произошло, как прожил больше, чем думал, и все растратил. Император ответил:

«Уходи прочь с моего двора! И под страхом смерти не смей появляться в моих владениях, потому что ты из тех, кто не хочет, чтобы после него кому-нибудь жилось хорошо».[104]

Новелла XXX (XXXI)

[Повествующая об одном рассказчике мессера Аццолино][105]

У мессера Аццолино[106] был рассказчик, для того чтобы в длинные зимние ночи коротать время. В одну из ночей этому рассказчику очень захотелось спать. Но Аццолино просил его рассказывать.

И рассказчик начал басню о крестьянине, владевшем сотней бизантов, о том, как он пошел к торговцу овцами и за каждую монету получил по две овцы. На обратном пути ему нужно было передаться через реку, которая сильно разлилась после недавнего дождя. Стоя на берегу, он заметил бедного рыбака в жалкой лодчонке, на которой можно было уместиться лишь крестьянину и одной овце. Стал он переправляться с одной овцой, взялся за весла. Река широкая. Гребет и плывет.

Тут рассказчик замолчал. Тогда Аццолино говорит: «Продолжай».

А рассказчик отвечает: «Пусть пока овцы переправятся. Что было дальше, я расскажу потом».

Ну, а овцам на это понадобилось бы не меньше года, так что он мог выспаться в свое удовольствие.

Новелла XXXI (XXXII)

[Рассказывающая о великолепной доблести Риккара Ло Герчо дель Илла]

Риккар Ло Герчо был синьором Илла,[107] знатным провансальским дворянином, человеком безмерной смелости и отваги. И когда сарацины вторглись в Испанию, он участвовал в сражении, именуемом испанским,[108] кровопролитнейшем из всех когда-либо случавшихся со времени троянцев и греков. Было тогда сарацин великое множество, и явились они с разным боевым снаряжением, а Риккар Ло Герчо командовал первыми рядами. Видя, что кони не идут вперед, боясь сарацинского снаряжепия,[109] он приказал своим людям повернуть коней задом к неприятелю. И так они пятились, пока не оказались среди врагов. И когда они, пятясь, затесались в гущу врагов, то неприятельские ряды оказались спереди от них. Тут принялись они убивать направо и налево и наголову разгромили врагов.

А когда в другой раз граф Тулузский сражался с графом Прованса,[110] Риккар Ло Герчо соскочил с боевого коня и пересел на мула. Граф спросил у него: