Данте Алигьери - Божественная комедия Страница 9

124 И вот скучаем, втиснутые в грязь".

        Такую песнь у них курлычет горло,

        Напрасно слово вымолвить трудясь".

127 Так, огибая илистые жёрла,

        Мы, гранью топи и сухой земли,

        Смотря на тех, чьи глотки тиной спёрло,

130 К подножью башни наконец пришли.

ПЕСНЬ ВОСЬМАЯ

1 Скажу, продолжив, что до башни этой

      Мы не дошли изрядного куска,

      Когда наш взгляд, к её зубцам воздетый,

4 Приметил два зажжённых огонька[77]

      И где-то третий, глазу чуть заметный,

      Как бы ответивший издалека.

7 Взывая к морю мудрости всесветной,

      Я так спросил: "Что это за огни?

      Кто и зачем даёт им знак ответный?"

10 "Когда ты видишь сквозь туман, взгляни, —

       Так молвил он. — Над илистым простором

       Ты различишь, кого зовут они".

13 Ни перед чьим не пролетала взором

       Стрела так быстро, в воздухе спеша,

       Как малый чёлн, который, в беге скором,

16 Стремился к нам, по заводи шурша,

       С одним гребцом, кричавшим громогласно:

       «Ага, попалась, грешная душа!»

19 "Нет, Флегий[78], Флегий, ты кричишь напрасно, —

       Сказал мой вождь. — Твои мы лишь на миг,

       И в этот чёлн ступаем безопасно".

22 Как тот, кто слышит, что его постиг

       Большой обман, и злится, распалённый,

       Так вспыхнул Флегий, искажая лик.

25 Сошёл в челнок учитель благосклонный,

       Я вслед за ним, и лишь тогда ладья

       Впервые показалась отягчённой.

28 Чуть в лодке поместились вождь и я,

       Помчался древний струг, и так глубоко

       Не рассекалась ни под кем струя.

31 Посередине мёртвого потока

       Мне встретился один[79]; весь в грязь одет,

       Он молвил: «Кто ты, что пришёл до срока?»

34 И я: "Пришёл, но мой исчезнет след.

       А сам ты кто, так гнусно безобразный?"

      «Я тот, кто плачет», — был его ответ.

37 И я: "Плачь, сетуй в топи невылазной,

        Проклятый дух, пей вечную волну!

        Ты мне — знаком, такой вот даже грязный".

40 Тогда он руки протянул к челну;

       Но вождь толкнул вцепившегося в злобе,

       Сказав: «Иди к таким же псам, ко дну!»

43 И мне вкруг шеи, с поцелуем, обе

       Обвив руки, сказал: "Суровый дух,

       Блаженна нёсшая тебя в утробе!

46 Он в мире был гордец и сердцем сух;

       Его деяний люди не прославят;

       И вот он здесь от злости слеп и глух.

49 Сколь многие, которые там правят,

       Как свиньи, влезут в этот мутный сток

       И по себе ужасный срам оставят!"

52 И я: "Учитель, если бы я мог

       Увидеть вьявь, как он в болото канет,

       Пока ещё на озере челнок!"

55 И он ответил: "Раньше, чем проглянет

       Тот берег, утолишься до конца,

       И эта радость для тебя настанет".

58 Тут так накинулся на мертвеца

       Весь грязный люд в неистовстве великом,

       Что я поднесь благодарю Творца.

61 «Хватай Ардженти!» — было общим криком;

       И флорентийский дух, кругом тесним,

       Рвал сам себя зубами в гневе диком.

64 Так сгинул он, и я покончу с ним;

       Но тут мне в уши стон вонзился дальный,

       И взгляд мой распахнулся, недвижим.

67 "Мой сын, — сказал учитель достохвальный, —

       Вот город Дит[80], и в нём заключены

       Безрадостные люди, сонм печальный".

70 И я: "Учитель, вот из-за стены

       Встают его мечети, багровея,

       Как будто на огне раскалены".

73 "То вечный пламень, за оградой вея, —

        Сказал он, — башни красит багрецом;

        Так нижний Ад тебе открылся, рдея".

76 Челнок вошёл в крутые рвы, кругом

       Объемлющие мрачный гребень вала;

       И стены мне казались чугуном.

79 Немалый круг мы сделали сначала

       И стали там, где кормчий мглистых вод:

      «Сходите! — крикнул нам. — Мы у причала».

82 Я видел на воротах много сот

       Дождём ниспавших с неба[81], стражу входа,

       Твердивших: "Кто он, что сюда идёт,

85 Не мёртвый, в царство мёртвого народа?"

       Вождь подал вид, что он бы им хотел

       Поведать тайну нашего прихода.

88 И те, кладя свирепости предел:

       "Сам подойди, но отошли второго,

       Раз в это царство он вступить посмел.

91 Безумный путь пускай свершает снова,

       Но без тебя; а ты у нас побудь,

       Его вожак средь сумрака ночного".

94 Помысли, чтец, в какую впал я жуть,

       Услышав этой речи звук проклятый;

       Я знал, что не найду обратный путь.

97 И я сказал: "О милый мой вожатый,

       Меня спасавший семь и больше раз,

       Когда мой дух робел, тоской объятый,

100 Не покидай меня в столь грозный час!

        Когда запретен город, нам представший,

        Вернёмся вспять стезёй, приведшей нас".

103 И властный муж, меня сопровождавший,

        Сказал: "Не бойся; нашего пути

        Отнять нельзя; таков его нам давший.

106 Здесь жди меня; и дух обогати

        Надеждой доброй; в этой тьме глубокой

        Тебя и дальше буду я блюсти".

109 Ушёл благой отец, и одинокий

         Остался я, и в голове моей

         И «да», и «нет» творили спор жестокий.

112 Расслышать я не мог его речей;

        Но с ним враги беседовали мало,

        И каждый внутрь укрылся поскорей,

115 Железо их ворот загрохотало

        Пред самой грудью мудреца, и он,

        Оставшись вне, назад побрёл устало.

118 Потупя взор и бодрости лишён,

        Он шёл вздыхая, и уста шептали:

        «Кем в скорбный город путь мне возбранён!»

121 И мне он молвил: "Ты, хоть я в печали,

        Не бойся; я превозмогу и здесь,

        Какой бы тут отпор ни замышляли.

124 Не новость их воинственная спесь;

        Так было и пред внешними вратами[82],

        Которые распахнуты поднесь.

127 Ты видел надпись с мёртвыми словами;

        Уже оттуда, нисходя с высот,

        Без спутников, идёт сюда кругами

130 Тот, чья рука нам город отомкнёт".

ПЕСНЬ ДЕВЯТАЯ

1 Цвет, робостью на мне запечатленный,

      Когда мой спутник повернул назад, —

      Согнал с его лица налёт мгновенный[83].

4 Он слушал, тщетно напрягая взгляд,

      Затем что вдаль глаза не уводили

      Сквозь чёрный воздух и болотный чад.

7 "И всё ж мы победим, — сказал он, — или…

      Такая нам защитница[84] дана!

      О, где же тот, кто выше их усилий!"

10 Я видел, речь его рассечена,

       Начатую спешит покрыть иная,

       И с первою несходственна она.

13 Но я внимал ей, мужество теряя,

       Мрачней, быть может, чем она была,

       Оборванную мысль воспринимая.

16 "Туда, на дно печального жерла,

       Спускаются ли с первой той ступени[85],

       Где лишь надежда в душах умерла?"