Говорящий сокол. Английские и шотландские народные баллады - Фольклор Страница 13

«Не докучай, младенец, мне:

Листы кустов примяты».

Пошла к заутрене _ и вот,

На лугу цветов ароматы,

На паперти младенец ждет,

Листы кустов примяты.

«Дитя! Твоя была б я мать,

На лугу цветов ароматы,

В шелка б тебя стала наряжать,

Листы кустов примяты».

«Когда твоим я был вчера,

На лугу цветов ароматы,

Не видел от тебя добра,

Листья кустов примяты.

Ты проклята навеки, мать,

На лугу цветов ароматы,

И места в раю тебе не ждать,

Листья кустов примяты.

Ты проклята! Бездонен ад,

На лугу цветов ароматы,

И нет душе пути назад,

Листья кустов примяты».

ЮНЫЙ ХАНТИНГ{21}

«О, жена, ты не будешь мне сына качать,

Я уеду к Гэрлоху, к ней.

Там любимая — втрое лучше тебя,

Я люблю ее втрое сильней.

И даже пятки любимой моей

Белей твоего лица».

«Но сегодня со мной ты, мой муж, проведешь

Всю ночку, до конца».

Добрый эль она в Хантинга влила

И пива целый жбан.

И Хантинг, словно боров лесной,

Мертвецки сделался пьян.

Вино она в Хантинга влила —

И снова добрый эль,

И Хантинг сделался пьян, как вол,

И свалился к ней в постель.

Острый нож с ее пояса свисал,

И его она сняла

И глубокую рану этим ножом

Она Хантингу нанесла.

Уселась пташка на голову ей,

Чирикнула звонко: «Чи-ви!

О леди, зеленое платье свое

Не запачкай в его крови!»

«Зеленое платье от крови его

Постараюсь я уберечь.

Но ты уйми свой болтливый язык,

Сдержи свою дерзкую речь.

Слети же, слети же на руку мне,

Голове моей дай покой!

Серебром, серебром я тебе отплачу

И монетой золотой.

Каждый месяц клетку тебе менять

Стану собственной рукой».

«Не слечу я на руку, не слечу,

Не спущусь я с высоты:

Ведь вскоре то же, что с лордом своим,

Со мной проделаешь ты».

Натянула на ноги лорду она

Сапоги со шпорами тут,

А на шею ему подвесила рог,

Тяжелый достался ей труд.

А после спустила тело в поток,

Что люди Клайдом{22} зовут.

Глубокую яму нашла на дне,

Уложила лорда туда,

А на грудь навалила зеленый ил,

Чтоб труп не смыла вода.

А наутро явился к ней король,

На охоту он всех собирал;

Пусть бы юный Хантинг от него

По правую руку скакал.

Повернулась вправо она и кругом,

Поклялась содержимым двора:

«Я не видела сына твоего

Со вчерашнего утра».

Повернулась вправо она и кругом,

Поклялась молодой луной:

«Юный Хантинг, твой возлюбленный сын,

Вовсе не был ночью со мной.

Я боюсь, что в бурном Клайде вчера

Юный Хантинг мог утонуть».

И сзывает ныряльщиков король,

Чтоб за Хантингом им нырнуть.

И ныряли с берега одного,

И с другого ныряли опять.

«Если б Хантинг нам даже братом был,

Мы бы больше не стали нырять!»

И пташка, откуда ни возьмись,

Запорхала над ними тогда:

«Нет, юного Хантинга вчера

Не погубила вода,

Леди из замка убила его,

А потом спустила туда.

Только ночью ищите его,

Уходите днем от реки.

Ночью помогут его отыскать

Трупные огоньки{23}».

На ночь труды отложили они,

А днем ушли от реки.

Там, где безвинный рыцарь лежал,

Мерцали огоньки.

В глубокой ямине на дне

Был сложен зеленый ил,

Который леди собрала,

Чтоб юный Хантинг не всплыл.

За терновником, папоротником тогда

В леса послали людей,

Чтоб могли они развести костер

И леди сжечь до костей.

«Не виновна я, — она говорит, —

Это Кэтрин — вина на ней».

Швырнули Кэтрин они в костер, —

Отпрянуло пламя назад.

Не занялся подбородок огнем,

И щеки ее не горят.

Сверкнуло золото волос —

Но в огне они не трещат.

И вынули Кэтрин из костра,

И леди швырнули туда.

Сразу щеки ее загорелись огнем,

Подбородок вспыхнул тогда,

И скоро прекрасное тело ее

Поглотил огонь без труда.

КЛЕРК КОЛВИЛ{24}

Клерк{25} Колвил, раз с женой своей

По саду пышному ходил.

За пояс милой леди он

Пятнадцать фунтов заплатил.

«Клерк Колвил! К Слейнскому ручью

Не езди на лихом коне,

Не то погубишь жизнь свою.

О, сделай крюк! Дай слово мне!»

«Ах, что ты, милая моя?

Зачем волнуешься, о чем?

Неужто с женщиною я

Греху предамся над ручьем?»

Оставил он жену свою, —

Неважно, пусть ворчит она.

Поехал к Слейнскому ручью, —

Стирала дева там одна.

«Стирай же, девушка, стирай!

Как шелк твоей рубашки бел!»

«Ах, белокожий джентльмен,

Ты так пригож — и так ты смел!»

Он ручку белую берет,

Зеленый приподнял рукав.

Он положил ее в траву,

Словам своей жены не вняв.

«Ах, голова моя болит!» — _

Клерк Колвил не вскричать не мог.

«Отрежь-ка, — дева говорит, —

Моей рубашки ты клочок».

Нож костяной она