Нежить и богатыри - Инна Ивановна Фидянина-Зубкова Страница 13

Безымень и поляница удалая

Вырастай скорей, Егорка, ждет тебя конторка,

а в ней писарь Яшка. Но сказка-разукрашка

тебе поможет. Нет, не бумаги сложит,

а научит себя не мучить. Баю-бай, засыпай.

Ой да в той Московии далёкой, в тёмных лесах подмосковных, где намертво засели наши ёлки, ели… Жила, гуляла да прохлаждалась могучая, русская богатырша, поляница удалая Настасья дочь Микулична. И дела её хороши были — башки богатырям отрывать да тела на кулак наматывать. Но наступили невеселые для поляницы годы. Богатыри занятие себе нашли. Ёлки, ели шибко разрослись по всему граду стольному Москве, совсем житья от них не стало! Позвали мужички московские былинничков на подмогу: ёлки вырубать, ели от кремлевских стен отколупывать — великие, то бишь, подвиги совершать. Ну и пришли богатырешки на помощь — лесорубничать, пильничать, леса непотребные валить. А вокруг них люд простой косяками вьётся — в подмогу, якобы. Не подступиться полянице никак к врагам своим, народ затопчет!

Вот и заскучала Настасья от безделья. Ну, коль её вражины работой мирной занялись, надумала и она мирскими делами побаловаться — замуж пойти, пока в соку и возраст не вышел. Уж больно ей дитятку хотелось понянчить, по попке легонько пошлепать, в холодной реке пелёнки прополоскать. Решила, сделала! И всё для этого приготовила: выстроила в лесу терем высокий, вострый меч в ножны спрятала, палицу тяжелую в землю вогнала, крепок щит на стену повесила; у могучего шелома маковку сплюснула, насыпала внутрь перегной и посадила в железную шапку рассаду, да у окошка поставила. И уселась за работу: распашонки шьёт, на тропинку поглядывает: не едет ли мимо добрый молодец, чи охотник, чи стрелец?

Сидела, сидела, глядела, глядела. Нет, не скачет мимо добрый молодец, чи охотник, чи стрелец. Устала Настасья Микулична шить, вышивать, встала да за дело взялась: сняла с себя платье богатырское, одела одежду женскую, кликнула коня Бурку верного и поскакала в соседний лесок к колдуну-ведуну за советом.

А колдун порядочным оказался, он окромя злых духов, за тыщу верст никого не знал. Развёл ведун руками, пожал плечами, но всё же согласился помочь деве красной в её беде. Нашёл осинку столетнюю, встал подле неё лицом на запад и стал кликать, призывать Безыменя — злого духа пола мужеского. Мол, приди, помоги бабе русской не засохнуть, в девках не сдохнуть. Покликал колдун Безымень, покликал, поворожил, поколдовал и к полянице вернулся:

— Будет, Настасья свет Микулична, тебе жених хороший! Надо токо святок дождаться, сесть тёмной ноченькой подле трёх зеркал, зажечь свечку сальную да много раз проговорить: суженый, ряженый явись ко мне наряженный! Он к тебе и явится. А как увидишь жениха своего, так прикрой зеркала рушником, свечу задуй да спать ложись. И весь ближний год жди. Дружок, судьбою даденный, должен в твой терем постучаться.

Поблагодарила поляница колдуна, поклонилась, простилась с ним, да и поскакала в свой высокий терем зимушку ждать. А чтоб в ожидании не засохнуть, выстроила дева себе постоялый двор, скотный двор с овином, амбаром и сараюшкой. Землю чёрную вспахала, засеяла её златой пшеницею да белояровой. В огороде посадила репу, в саду — деревья плодовые. И всё, уселась, святки ждать: то грядки прополет, то пшеницу пожнет, то яблочки наливные с дерев сорвет, то скотину обиходит. За заботами не заметила, как Рождество наступило, а за ним и святки пришли. Села тёмной ноченькой Настасья Микулична гадать. Три зеркала на дубовый стол поставила, свечечку сальную зажгла, косу русу расплела и приступила к гаданию.

— Суженый, ряженый явись ко мне наряженный! Суженый, ряженый явись ко мне наряженный! — повторяла она слова заветные так долго, пока ни привиделся ей в зеркале добрый молодец, собой хорош, лицом пригож, статью богатырскою. И как бы к Настеньке плывёт, белы рученьки протягивает, губы пухлые к поцелую готовит. Раскраснелась дева, размечталась и забыла про наказ колдуна. Не прикрыла она зеркальца рушником, а как завороженная, продолжала повторять:

— Суженый, ряженый приди ко мне наряженный! Суженый, ряженый приди ко мне наряженный!

И ряженый к ней пошёл. Вышел он из зеркала да ручками белыми берёт Настастеньку за тело крепкое, а губами пухлыми целует губки алые девичьи. Зацеловал он её чуть ли ни до смерти! А потом взял, да и понёс на кровать мягкую. С этой то ноченьки и началась у поляницы новая жизнь, семейная, с духом бестелесным, нежитью безымянной.

— Как звать-величать тебя, жених мой, богом данный? — смущённо вопрошала Настасья.

— Зови меня Безымень, — усмехался дух.

— Ну, Безымень, так Безымень, всё одно, любимый!

Но счастья от этого союза девица так и не познала. Прошёл год и её стало не узнать: с лица спала, осунулась, исхудала, румянец со щек сбежал, огороды свои забросила, скотину голодом заморила, верный конь Бурка на вольные хлеба убежал. А сама Настасья кушать и спать почти перестала. Всё в постели лежит да бредит.

Скакал как-то раз мимо терема поляницы великий русский богатырь Добрыня Никитич. Искал он супротивника-поединщика себе равного для боя смертного иль потешного. Едет Добрынюшка на добром коне дорогами прямоезжими, тропами лесными, да орёт во всю глотушку:

— Э-э-эй, э-ге-гей! Выходи, вылезай, добрый молодец иль поляница удалая! Будем битися, махаться, до первой кровушки драться!

Затрепетало сердечко у Настасьи свет Микуличны, вспомнила она свое предназначение великое — богатырям башки скручивать да тела на кулак наматывать. Слезла баба, кряхтя, с кровати и поволоклась искать свое платье богатырское, шлем могучий, вострый меч, палицу тяжелую да крепок щит. Отыскала. Шлем от землицы избавила, одежду от пыли отряхнула и на тело тощее напялила. В зеркало на себя перед дороженькой глянула и расстроилась. Велики ей стали доспехи те, на мослах болтаются, кольчужными кольцами гремят, с ума сводят:

— Дзынь-дзынь, хозяйка, есть хотим, пить хотим…

— Ничего-ничего, и умом поправлюсь и телом! — буркнула богатырша и бегом во двор.

Свистнула она Бурку верного. Оторвал конь голову от травы сочной, прискакал к своей хозяйке юродивой и смотрит с укором. Ан нет, радость свою скрыть не может: мордой о Настеньку трется, ржёт, спину конскую под седло подставляет. Оседлала поляница друга верного и поскакала догонять Добрыню Никитича. Нагнала богатыря и ткнула ему в спину вострый меч. Оглянулся Добрынюшка:

— Что за комарик меня в спину укусил?

А «комарик» этот с коняжки свалился и чуть ли ни в обмороке валяется, траву-мураву глазами поедает. Склонился богатырь над