Народное творчество - Гэсэр Страница 15

Семьдесят телят

Старший брат Сэнгэлэна, Саргал,Тот, что в Белой Стране обитал,Где дороги белей облаков,Белолиц и белоголов,С книгой белых указов в руке, —Порешил навестить Сэнгэлэна,Что в изгнании жил вдалеке.Оказалось, в тайге забвеннойСын родился у старика!Радость дяди была велика:«Наступило благое время,Начинает людское племяПраздник жизни праздновать вновь,Торжествует теперь любовь!Ты, мой брат, со своей женойВозвращайтесь ко мне домой,Где пышна, многоцветна долина,И отдайте мне вашего сына».

Сэнгэлэн и Наран-Гохон,Столько лет проведя в глуши,Были рады от всей душиСвоему к домочадцам возврату.Сына отдали старшему брату.

Голова Саргала бела,А душа Саргала светла.Вот он скачет к Белой СтранеНа могучем белом коне,И покой на земле у него,И племянник в седле у него!

Но племянник неладно сидел;Он изгадил накидку-дэгэл,Измарала его пачкотняБелошерстое тело коня…

У Саргала, страны властелина,Было два сильноруких сына:Старший воин – Алтан-Шагай,Младший воин – Мунгэн-Шагай.Говорит старик белоглавыйСыновьям и всем домочадцам:«Я приехал к вам с младшим братцем,Он рожден для битвы и славы.Но без имени храбреца,Но без прозвища удальцаНе бывает в доме отца».

Вот Саргал собирает в кругСтариков и важных старух,Собирает друзей и сверстников,Сотоварищей и наперсников.Он откормленных за девять летРежет жирных коров и быков,Ибо пищи прекраснее нетДля пирующих стариков.Тридцать дней веселье идет,Длится пиршество целый год,А не могут люди достойные, —Сообразно его уму,—Выбрать имя сопливцу тому,Чьи глаза – словно раны гнойные.

Но Саргал восклицает с болью:«Нет без имени храбреца,Нет без прозвища удальца!»Он размером с шапку собольюСтавит мясо средь пира веселого,Ставит масло размером с голову,Да еще со словами такими:«Это мясо отдам тому,Это масло отдам тому,Кто племяннику моемуНаилучшее выберет имя!»

Белоглавый поднялся гость,Опираясь на белую трость.Посерел от годов старикДай ростом был невелик.Много видеть ему довелось!Головы его сединаМалахай пробила насквозь,Ногти, чья непомерна длина,Проросли сквозь его рукавицы.Так сказал старик мудролицый:«Он соплив, твой малыш озорной,Некрасив, и в глазах его – гной,Так Сопливцем – Нюсата-Нюргаем —Мы отныне его называем».

«Верно! Верно! – кричат на пиру.—Это имя будет к добру!»Получил старичок седойМасло с голову величиной,Мясо величиной с малахай,—Да растет Нюсата-Нюргай.

У Саргала скота немало,—Охраняли три сына СаргалаРовно семьдесят красных телят.Старшим братьям сказал младший брат:«Мы за стадом идем да идем,Возвратимся ли скоро назад?Так попробуем, братья, втроемМы съедим одного из телят».Возражает Алтан-Шагай:«Мы нарушим отцовский приказ».Упрекает Мунгэн-Шагай:«Будет мать сердиться на нас».Отвечает Нюсата-Нюргай:«Понапрасну волнуетесь вы!Мы нарвем прошлогодней травыДа набьем ею шкуру телячью.Обещаю вам, братья, удачу:Эту шкуру с истлевшей травой,Как живую, пригоним домой».

Захотелось и старшим убоины,По свежинке соскучились воины,Но теленка зарезать боялись,Мальчугану в ответ рассмеялись:«Как ты знаешь, так поступай».Побежал Нюсата-НюргайИ схватил теленка за хвост,Размахнулся до самых звезд,—Эх, была в нем, как видно, силенкаИ содрал он шкуру с теленка,И набил ее старой травой.Приказал: «Скачи да беги ты!»И теленок, травою набитый,Стал скакать, как будто живой.

Вот уселись они пред костром,Был огонь и высок и светел,И надели мясо на вертел,И, как волки, наелись втроем.От Сопливца двум старшим – почет:Отдает им куски пожирней,А себе похуже берет…Много ль, мало ли минуло дней,И сменялись ли быстро недели,—Братья счет вести не хотят,Не заметили сами, как съелиШестьдесят и девять телят.А вокруг пастухов этих сытыхСкачут, старой травой набитых.Шестьдесят и девять телячьихКрасных шкур, немых и незрячих!

Старшим братьям сказал младший брат:«Вы и сами, видать, не заметили,Как изжарили мясо на вертеле,Как вы, старшие, съели подрядШестьдесят и девять телят.Нам остался семидесятый,Да боюсь наказанья-расплаты».

Но хотелось двум старшим убоины,И, не ведая удержу, воиныЗакололи семидесятого,Нежным мясом и жиром богатого.Шкуру старой набили травой,И теленок семидесятыйПо приказу Сопливца-НюсатыСтал скакать, как будто живой.Возвращаются братья домой,Гонят семьдесят красных теней,Прошлогодней набитых трухой.

Пастухи стали телом плотней,А у мальчика вздулся живот:Воду пьет он, и пьет он, и пьет…

Рассердилась мать: «Что с тобой?От воды заболеешь сырой!»Он в ответ: «Мои губы горят,Все во мне сожжено до нутра,Из семидесяти телятМы последнего съели вчера.Слишком жирным то мясо было,И от жажды я изнемог…»

«Говоришь ты неправду, сынок!Только что я коров доила,Все телята сосали вымя!»«Не вернулись они живыми:Мы наполнили шкуры травойИ погнали их с криком домой».

Удивилась добрая мать,Ничего не могла понять,На телят поглядеть захотела.Поглядела и обомлела,Не поверив глазам сперва:Из телячьего каждого задаВыползала труха-трава,—Вот каким оказалось стадо!А как выдернула траву —Наземь семьдесят шкур повалилось!Рассердилась мать, разозлилась,Стала бить сыновей своих,Вместе с младшим – и старших двоих.

Но Саргал пожалел сыновей,И, едва отвернулась старуха,Стал старик покашливать глухо,Их из юрты увел поскорей.А в душе старика – отрада:«Сыновья растут у меня —От врагов завидущих ограда,От врагов загребущих броня!»

Часть 2

Саргал испытывает своих сыновей

Рано утром проснулся Саргал,Напоил он Алтан-ШагаяПолной чашкой горячего чая,К пяткам шило и нож привязал,Посадил на четырехгодовалогоНеобученного быка:Испытать порешил он стрелка —Сына старшего, доброго малого.

Говорит он сыну: «ВдвоемНа быках поедем верхом,На деревья-кусты утром ранним,На посевы китайские взглянем».Едут-едут. Со всех сторонК ним подходит тайга вековая.Вот Саргал, белоликий нойон,Вопрошает Алтан-Шагая:«Для чего нам нужна тайга,Чем для нас она дорога?»И Алтай ответствовал: «ТутДерева для того и растут,Для того и пригодны весьма,Чтобы строить чертоги-дома».

Едут-едут. Со всех сторонОбступает их ширь степная.Вот Саргал, белоликий нойон,Вопрошает Алтан-Шагая:«Посмотри-ка на ровное поле.Чем земля его хороша?»Старший сын сказал не спеша:«Распахать бы это раздольеДа посеять бы добрую рожь:Право, лучшей земли не найдешь!»

Едут-едут безлюдной тропойИ въезжают в ельник густой.Вот Саргал говорит Алтану:«Здесь на отдых с тобою стану.Деревянный сделай котел.Моего быка мы зарежемДа насытимся мясом свежим».

Старший сын на землю сошел,Деревянный сделал котел, —А котел вместе с мясом сгорел.Старец, мясо изжарив на вертеле,Хорошо и сытно поел…Старший сын на отца смотрел,Старший сын остался голодным…Так вдвоем на одном быкеУстремились к полям плодородным.Вот хлеба встают вдалеке,Нет посевам края-предела!Вдруг Хитару-птица взлетелаИз высоких спелых хлебов.Белолиц и белоголов,Вздрогнул старый как бы с перепугу,И на всю заорал он округу.То ли шилом, то ли ножомОн быка уколол под лопатку.Красный бык, в малолетстве своем,Был еще не приучен к порядку,Он взревел и пустился бегом,Сбросил сына вместе с отцом.

Вверх тормашками лег Саргал,Вкруг него в тоске зашагалБезутешный Алтан-Шагай.Умолял он: «Отец, вставай!»То в ногах его, то в изголовьеОн рыдал, обливаясь кровью,То назад идет, то вперед,Как помочь отцу – не поймет.А Саргала дума тревожит:«Видно, старший сын не таков,Чтоб защитою стать от врагов,Он беду одолеть не может!»

Он со старшим вернулся домой.Снова утро взошло над землей,—Стал испытывать среднего сына,Но отца охватила кручина:«Не сумеет Мунгэн-ШагайЗащитить отеческий крайОт могучих, злобных врагов!»

Белолиц и белоголов,Недовольный, вернулся домой.Третье утро взошло над землей, —Начал старец, гласит преданье,Сына третьего испытанье.

Добрались до высоких берез,До лесов, где листва густа.Задал сыну отец вопрос:«Что ты скажешь про эти места?»

«Всю березовую чащобуНадо выкорчевать без остатка.Коль обрушит враг свою злобу,Будет поле ровно и гладко,Пригодится для правой войны.Чтобы были враги сметены,Чтобы мы одержали победу…С этой мыслью, разумом слаб,По местам березовым еду».

Вот погнали дальше быка,Доскакали до сосняка,Где прекрасны багрец сосновый,Твердых лиственниц высота.И отец вопрошает снова:«Что ты скажешь про эти места?»

«Надо нам, чтобы жить в тиши,Нашу землю обезопасить.Эти лиственницы хороши,Чтоб врагов завидущих дубасить,Пригодится нам и сосна,Если с недругом будет война».

Едут-едут, заботы отбросив,Добрались до высоких колосьев:Нет посевам края-предела!И Хитару-птица взлетелаИз хлебов, что поспели вокруг.Красный бык испугался вдруг,Побежал, четырехгодовалый,Стал топтать деревьев завалы,Сбросил двух седоков, и упалВверх тормашками старый Саргал:Затвердели белки его глаз,Смерть нежданная, что ли, стряслась!

Встал Нюсата, глядит удивленноНа недвижное тело нойона.Он кричит: «Поднимись, отец!»Но Саргал молчит, как мертвец.Трижды сын повторил свой крик,—Ничего не слышит старик.Стал тогда размышлять Нюсата:«Как затмилась отцова судьба?Если 6 здесь, где земля богата,Не взрастили соседи хлеба,Не вспорхнула б Хитару-птица.Если б здесь не могла гнездиться,То быка не повергла б в испуг.Если б бык нас не сбросил вдруг,Не скончался бы мой отец!»

К этой мысли придя наконец,Красной плетью взмахнул он умело,Из древесных она ремней,Восемнадцать застежек на ней!Препоясал могучее телоОн березою, рослою, белой,Вырвал лиственницу для опорыИ подумал: «Время приспело,Чтоб свершить заповедное дело.Перед тем как в землю зарою,Я воздам почет властелину:Серебром его плечи покроюИ покрою золотом спину».

Две полы завернул за кушак,До локтей засучил рукаваИ отправился юный смельчак,Чтоб свои защитить права,В государство китайского хана.Шел и шел – и пришел утром раноВ государство китайского хана.Во дворец он вступил старинный,Молвил хану среди дворца:«Ваши подданные повинныВ том, что я потерял отца.Я теперь его в землю зарою,Но сперва, как следует сыну,Серебром его плечи покроюИ покрою золотом спину».

Согласился властитель державыС ясной речью: «Мы были неправы,Ведь на вашей земле мой народСеет злаки из года в год.Ты получишь в этот же деньСеребро и червонное злато.Своего отца ты оденьВ серебро и червонное злато.Разукрась его тело богатоДа в могилу зарой в горький час.А теперь я составлю указ,И с тобой, лишь его составлю,Наших поданных я отправлю».

Испугались люди Китая,Нагрузили они, не считая,На возы серебро и злато,С ними вместе поехал Нюсата.До китайских добравшись колосьев,Яму вырыл он острой лопатой,Рядом шапку дырявую бросив.Удивляются люди Китая,Серебро и злато кидая:«Не наполнится шапка никак!»Преподносят они кушак,Расстилают шелк-чесучу,Говорят с мольбой силачу:«Нас, что ради посевов пришли,Со своей не гоните земли!»В путь пустились – и скрылись вдали.

Исполняя сыновний долг,Дорогого отца НюсатаОблачил в чесучу и шелк,Облачил в серебро и злато,Порубил он деревья лесныеВместе с ветками, вместе с корнямиИ сухие стволы, и сырые,—И разжег высокое пламя.Заплясал огонь, засверкал,От огня отшатнулся Саргал,Закричал: «Ой, смерть горяча!»Побежал, и с его плечаСтали падать шелк, чесуча,Серебро и червонное злато.Младший сын старика поймалИ воскликнул: «Я помню свято,Что беда для всего живого,Коль мертвец оживает снова».

Он отца поднимает опять,—Он сейчас в огонь его бросит,—Но отец умоляет-просит:«Ты не должен меня сжигать,Я не мертв, прости мне причуду,Притворяться больше не буду!»

Так старик просил Соплячка,Перетряхивая кисет.Сын кивнул головой в ответ.Нагрузили они быкаШелком, золотом, серебром,А потом уселись вдвоемИ быка погнали домой.Так подумал Саргал седой:

«Младший сын у меня растет,Для народа – броня-оплот.Всех врагов одолеть он может,Все напасти он уничтожит».

Облава на зверя