Александр Афанасьев - Народные русские легенды А. Н. Афанасьева Страница 16

А после того выстроил святой Егорий соборную церковь, завел монастырь, и сам захотел потрудиться Богу. И много пошло в тот монастырь православных, и создались вокруг него келии и посад, который и поныне слывет Егорьевском.

b) Егорий святой Богу молилсяЗа мать за родную!Великую он скорбь перенёсЗа мать за родную:Его во пилы пилили,В топоры рубили;У пил зубья посшибались,У топоров лезья (лезвия) до обух выбивались,И Егорью ничего не деялось!Его во смоле варили,В воде студено́й топили.Егорий в воде не утопает,Поверх смолы плавает!Вырыли погреб глубокой,Сажали в него Егория;Досками дубовыми закрывали,Гвоздями полужо̀ными забивали,Желтыми песками засыпалиЗа мать за родную!Сидел тут ЕгорийТридцать два года;Поднималась бурна погодаРазнесли ветры желтые пески,Разнесли ветры до единой доски!И собирал Егорий дружину отборну;И ехал Егорий в церковь соборну;Тут мать его Богу молилась,Слеза горюча потоком катилась.«Поди, поди, Егорий! сядь на коня, приуправься!Лютаго змия копьем порази,Материнскую кровь отомсти».— Сто́ит ли, мать, мое рождениеВсего моего похождения?»«Вдвое сто́ит твое рождениеЗа меня претерпенна мучения!»Сел Егорий на борза коня, приуправился!И наехал Егорий на леса валющи:«Леса, леса, вы привстаньте!Срублю я из вас церковь соборну,Поставлю я в ней икону святуюЗа мать за родную».Въехал Егорий могучийВ великой город толкучий,И наехал на девок мудрёных:«Дѐвицы, девицы, к вам речь я веду —Идите на Ердан реку,Воспримитесь, перекреститесь!»Въехал Егорий в леса дремучи,Встретились Егорию волки прискучи,Где волк, где два:«Собиритесь вы, волки!Будьте вы мои собаки,Готовьтесь для страшныя драки».Наехал Егорий на стадо птиц:«Птицы, синицы!Летите вы на море,На пир на кровавой».Наехал Егорий на змия-горюна… [96]Но Егорий не ужахался,Егорий не устрахался,Острым копьем змия заколол;Стаи птиц прилетали,Змия-горюна клевали,Сине море волной натекло,Змия-горюна с собой унесло.

(Оба варианта записаны в Егорьевском уезде Рязанской губернии).

Народное предание о битве Георгия Храброго с драконом распространено во множестве сказаний почти у всех европейских народов; подвиг этот приписывается Георгию наравне со многими другими сказочными героями и нередко с одинаковой обстановкой и с совершенно тождественными подробностями (сличи: стих о Елизавете Прекрасной — в Чтениях Общества ист. и древн. росс., год 3-й, № 9, с. 154—158; Volkslieder der Wenden in der Ober- und Nieder-Lausitz, изд. Гаупта и Смолера, ч. 1, с. 278; ч. 2, с. 147; Летоп. русск. литературы и древности 1859 г., кн. 1, отд. 1, с. 18—19; Народн. русск. сказки, вып. 2-й, с. 153— 159).

10. Илья-пророк и Никола

Давно было; жил-был мужик. Николин день завсегда почитал, а в Ильин нет-нет, да и работа́ть станет; Николе-угоднику и молебен отслужит, и свечку поставит, а про Илью-пророка и думать забыл.

Вот раз как-то идет Илья-пророк с Николой полем этого самаго мужика; идут они да смотрят — на ниве зеленя́ стоят такия славныя, что душа ни нарадуется. «Вот будет урожай, так урожай! — говорит Никола. — Да и мужик-то, право, хороший, доброй, набожной; Бога помнит и святых знает! К рукам добро достанется…» — «А вот посмотрим, — отвечал Илья, — еще много ли достанется! Как спалю я молнией, как выбью градом все поле, так будет мужик твой правду знать, да Ильин день почитать». Поспорили-поспорили и разошлись в разныя стороны. Никола-угодник сейчас к мужику: «Продай, — говорит, — поскорее ильинскому батьке весь свой хлеб на корню; не то ничего не останется, всё градом повыбьет». Бросился мужик к попу: «Не купишь ли, батюшка, хлеба на корню? Все поле продам; такая нужда в деньгах прилучилась, что вынь да положь! Купи, отец! задёшево отдам». Торговаться-торговаться, и сторговались. Мужик забрал деньги и пошел домой.

Прошло ни много, ни мало времени: собралась, понадвинулась грозная туча, страшным ливнем и градом разразилась над нивою мужика, весь хлеб как ножем срезала — не оставила ни единой былинки. На другой день идет мимо Илья-пророк с Николою; и говорит Илья: «Посмотри, каково разорил я мужиково поле!» — «Мужиково? Нет, брат! Разорил ты хорошо, только это поле ильинскаго попа, а не мужиково». — «Как попа?» — «Да так; мужик — с неделю будет — как продал его ильинскому батьке и деньги все сполна получил. То-то, чай, поп по деньгам плачет!» — «Постой же, — сказал Илья-пророк, — я опять поправлю ниву, будет она вдвое лучше прежняго». Поговорили, пошли всякой своей дорогою. Никола-угодник опять к мужику: «Ступай, — говорит, — к попу, выкупай поле — в убытке не будешь». Пошел мужик к попу, кланяется и говорит: «Вижу, батюшка, наслал Господь Бог несчастие на тебя — все поле градом выбито, хоть шар покати! Так уж и быть, давай пополам грех; я беру назад свое поле, а тебе на бедность вот половина твоих денег». Поп обрадовался, и тотчас они по рукам ударили.

Меж тем — откуда что взялось — стало мужиково поле поправляться; от старых корней пошли новые свежие побеги. Дождевыя тучи то и дело носятся над нивою и поят землю; чудный уродился хлеб — высокой да частой; сорной травы совсем не видать; а колос налился полной-полной, так и гнётся к земле. Пригрело солнышко, и созрела рожь — словно золотая стоит в поле. Много нажал мужик снопов, много наклал копен; уж собрался возить да в скирды складывать. На ту пору идет опять мимо Илья-пророк с Николою. Весело огляну́л он все поле и говорит: «Посмотри, Никола, какая благодать! Вот так наградил я попа, по век свой не забудет…» — «Попа?! Нет, брат! благодать-то велика, да ведь поле это — мужиково; поп тут ни при чем останется». — «Что ты!» — «Пра́вое слово! Как выбило градом всю ниву, мужик пошел к ильинскому батьке и выкупил ее назад за половинную цену». — «Постой же! — сказал Илья-пророк, — я отниму у хлеба всю спорынью! сколько бы ни наклал мужик снопов, больше четверика зараз не вымолотит». — «Плохо дело!» — думает Никола-угодник; сейчас отправился к мужику: «Смотри, — говорит, — как станешь хлеб молотить, больше одного снопа зараз не клади на ток».

Стал мужик молотить: что ни сноп, то и четверик зерна. Все закрома, все клети набил рожью, а все еще остается много; поставил он новые анбары и насыпал полнёхоньки. Вот идет как-то Илья-пророк с Николою мимо его двора, посмотрел туда-сюда и говорит: «Ишь какие анбары вывел! что-то насыпать в них станет?» — «Они уж полнёхоньки», — отвечает Никола-угодник. — «Да откуда же взял мужик столько хлеба?» — «Эва! у него всякой сноп дал по четверику зерна; как за́чал молотить, он все по одному снопу клал на ток». — «Э, брат Никола! — догадался Илья-пророк; это все ты мужику пересказываешь». — «Ну, вот выдумал; стану я пересказывать…» — «Как там хочешь, а уж это твое дело! Ну будет же меня мужик помнить!» — «Что ж ты ему сделаешь?» — «А что сделаю, того тебе не скажу». — «Вот когда беда, так беда приходит!» — думает Никола-угодник, и опять к мужику: «Купи, говорит, две свечи, большую да малую, и сделай то-то и то-то».

Вот на другой день идут вместе Илья-пророк и Никола-угодник в виде странников, и попадается им навстречу мужик: несет две восковыя свечи — одну рублевую, а другую копеечную. «Куда, мужичек, путь держишь?» — спрашивает его Никола-угодник. — «Да вот иду свечку рублевую поставить Илье-пророку, уж такой был милостивой ко мне! Градом поле выбило, так он батюшка постарался, да вдвое лучше прежняго дал урожай». — «А копеечная-то свеча на что?» — «Ну, эта Николе!» — сказал мужик и пошел дальше. — «Вот ты, Илья, говоришь, что я все мужику пересказываю; чай, теперь сам видишь, какая это правда!»

На том дело и покончилось; смиловался Илья-пророк, перестал мужику бедою грозить; а мужик зажил припеваючи, и стал с той поры одинаково почитать и Ильин день и Николин день.

(Записана со слов крестьянина Ярославской губернии).

Примечание к № 10. Разрушительная сила молнии и грома и плодотворная сила дождя, питающего земную растительность, в мире языческом приписывались у славян Перуну [97]. Известно, что с принятием христианства многие из старинных представлений, согласно младенческой неразвитости народа, были перенесены им на некоторые лица ветхо- и новозаветных святых. Так на Илью-пророка были перенесены все атрибуты и все значение древнего божества молнии и грома, которое представлялось разъезжающим по небу в колеснице, на крылатых конях, и разбивающим тучи своими огненными стрелами. Поселяне наши до сих пор представляют Илью-пророка разъезжающим по небу в огненной колеснице; стук от его езды производит слышимый нами гром [98]. На лубочной картине Илья-пророк изображается на колеснице, которая окружена со всех сторон пламенем и облаками и запряжена четырьмя крылатыми конями; колеса огненные. Лошадьми управляет ангел; Илья-пророк держит в руке меч. Под влиянием таких верований создалась народная загадка, означающая «гром»: «Видано-невидано, якого не кидано! то святый кидав, щоб було хороше ему проихати» [99]. В одном заговоре читаем: «На море на окиане, на острове на Буяне гонит Илья-пророк в колеснице гром с великим дождем. Над тучею туча взойдет, молния осияет, дождь пойдет» [100]. Молнию народ считает за стрелу, кидаемую Ильею-пророком в дьявола, который старается укрыться в животных и гадах; но и здесь находит его и поражает небесная стрела. От св. Ильи, по народному верованию, зависят росы, дожди, град и засуха; 20 июля, в день этого святого, ожидают грозы и дождя, который непременно должен пролиться в это число. Белорусская поговорка «Ильля надзелив гнильля» означает, что с Ильина дня идут обыкновенно дожди, от которых гниет хлеб и сено в поле [101]. На этот праздник не косят и не убирают сена, потому что в противном случае св. Илья убьет громом или сожжет накошенное сено молнией [102]. Если град выбивает хлеб местами, то поселяне говорят: «Это Бог карает; он повелел Илье-пророку: когда ездишь в колеснице, щади нивы тех, которые раздают хлеб бедным полною мерою; а которые жадны и не знают милосердия — у тех губи!» Илье-пророку приписывают урожаи, что видно из следующей припевки: