Сергей Алексеев - Скифы: исчезнувшие владыки степей Страница 17

В том, что скифы около этого времени становятся неплохо известны эллинам, нет ничего удивительного — если признать, что именно скифы обладали тогда Причерноморьем. Во второй половине VII в. до н. э. греки осваивают северное побережье Черного моря. Здесь возникают греческие колонии, завязавшие вскоре разносторонние связи с местными племенами. Одной из древнейших была Ольвия, основанная эллинами из малоазийского Милета в 646 г. до н. э. Уже в конце VII в. до н. э. она торговала с «варварскими» племенами до самой северной лесостепи. Но далеко не всегда связи были мирными. Милетяне, основавшие в конце VII в. до н. э. на восточной оконечности Крыма город Пантикапей, сначала получили разрешение от местного царя Агаэта. Однако затем, когда колония расширилась и стали строиться новые города по Киммерийскому Боспору, «варвары» были изгнаны. Рассказывавшие об основании Пантикапея греческие предания сходятся в том, что местными жителями были скифы, сами изгнавшие отсюда киммерийцев.

Всё становится понятнее, если допустить, что скифская легенда считает подлинными скифами только воителей-паралатов. «Царские скифы», как отмечает сам Геродот, считали «других скифов своими рабами». Именно паралаты, скифское войско, переместились под предводительством царей на Кавказ. И они вполне могли даже в полном составе (но действительно без жён) уйти в Переднюю Азию с Мадием. При этом представители других «каст» скифского общества («рабы» с точки зрения паралатов) продолжали обживать завоеванные просторы причерноморской степи. Временное избавление от власти воинского сословия и возглавлявших его царей привело к возникновению новых племенных групп, отделявшихся от скифского единства.

Одной из таких групп были агафирсы. Это племя, судя по легенде о происхождении скифов, соотносилось в их исторической памяти со жреческой «кастой» авхатов. Племена могли складываться на основе компактно проживавших членов тех или иных «каст». Но возможно и то, что из числа авхатов происходили цари агафирсов. История этого племени началась на левобережье Днепра в VII в. до н. э. В течение второй половины этого столетия агафирсы всё дальше сдвигались на запад, за Днепр. Интересно, что ещё в I в. н. э. на Южном Буге было известно племя авхетов — не агафирсы, но ещё одна группа компактно осевших «светлых».

Движение агафирсов вовлекло в свою орбиту часть осёдлых племён лежавшей севернее лесостепи, положив начало их «скифизации». Проникновение степных кочевников в пределы земледельцев лесостепи начинается с середины VII в. до н. э. Степняки нуждались в хлебе и прочих дарах земли, а потому стремились подчинить лесостепных пахарей своей власти. Лесостепь от Правобережья Днепра до верховий Днестра была в ту пору населена племенами чернолесской археологической культуры. Современные учёные по-разному определяют её принадлежность. Многие видят в этих предках будущих «скифов-пахарей» дако-фракийские племена, чьи сородичи в древности населяли север Балкан. Это как будто подтверждает позднейший древнегреческий писатель Клеарх Солийский, помещающий фракийцев «вокруг» скифов как к западу, так и к северу. В землях «скифов-пахарей» есть речные названия фракийского происхождения. Гибридными ирано-фракийскими считают языковеды и воспринятые славянами речные имена Днепр и Днестр. Другие исследователи, однако, ищут в правобережной лесостепи прародину славян и считают «чернолессцев» ими. В прошлом, до детального исследования памятников лежащей к северу лесной зоны, такая точка зрения даже преобладала.

Раньше всего «скифская эпоха» началась в Поднепровье, по рекам Рось и Тясмин, куда арийские кочевники проникали и ранее. Не исключено, что сюда уже в первой половине VII в. до н. э. отступила часть гонимых скифами киммерийцев. С приходом по их следам новых хозяев степи история чернолесской культуры завершается и начинается переход к так называемой скифообразной культуре «скифов-пахарей». Судя по всему, в середине VII в. до н. э. в земли днепровских «чернолессцев» вторглись организованные и довольно многочисленные воины-кочевники. Местное население было подчинено ими, племенные столицы заброшены или пришли в упадок. Завоеватели составили новый правящий слой. Часть местной знати была истреблена или изгнана, часть покорилась захватчикам или перешла на их сторону. Вместо погибших старых городищ новые не строились несколько десятилетий, и знать завоевателей сохраняла кочевой образ жизни.

К западу от Правобережной Днепровской археологи выделяют ещё две группы скифообразной лесостепной культуры — Побужскую на Южном Буге и Западно-Подольскую в верховьях Днестра. Первая из них ещё оставалась в VII в. до н. э. свободна или почти свободна от кочевнического влияния. В Западной Подолии скифский период начинается в конце VII в. до н. э. Как и на востоке, вторжение иранских кочевников привело к запустению прежних племенных центров. Если нам трудно с определённостью сказать, какие скифские племена действовали в Приднепровье, то относительно Западной Подолии определённости больше. Сюда пришли именно агафирсы, и именно здесь начался позднее далеко зашедший процесс смешения их с дако-фракийскими племенами. Какая-то часть агафирсов вместе с покорёнными земледельцами продвинулась в последних десятилетиях VII в. до н. э. даже дальше на север, в лесную полосу. Здесь возникла самая северная, Волынская группа скифообразной культуры.

В лесостепь Левобережья Днепра кочевники проникают со второй половины VII в. до н. э. Под власть кочевников попали тогда и заселенные ранее «чернолессцами» земли на левом берегу Днепра, по Ворскле. Немалая часть завоевателей откочевала туда, увлекши с собой и многих земледельцев с запада. При этом на Левобережье кочевники и пахари довольно быстро слились между собой, вожди осели на землю и управляли племенами из укреплённых градов. Важнейшим религиозным и политическим центром ворсклинских племён являлось хорошо изученное археологами Вельское городище — мощная деревянная крепость, выстроенная в конце VII в. до н. э.

Таким образом, за время «отсутствия скифов» оставшиеся в Причерноморье кочевые племена не только создали собственные «царства», но и существенно расширили земли Скифии, подчинив земледельцев лесостепи. Обретшие самостоятельность от паралатов малые скифские народцы не чаяли их возвращения. Но оно неуклонно близилось — потерпев поражение на чужбине, дети ушедших с Мадием воинов возвращались на север, чтобы вновь обрести своё собственное.

Предводительствовал возвращением «царских» скифов, скифского «войска», скорее всего, царь Гнур, сын Лика. Не все скифы покинули Предкавказье. Часть оставалась здесь ещё и в VI–V вв. до н. э. Скифы-воины продолжали собирать дань с местных племён и время от времени совершать набеги за Кавказ, хотя и не столь далёкие, как прежде. Постепенно они растворялись в туземной среде. Оставшихся у Кавказских гор было немного — основная масса отступавших из Передней Азии скифов устремилась обратно в Северное Причерноморье.

Скиф из Приднепровья. Антропологическая реконструкция М.М. Герасимова

Геродот передаёт легенду об этом возвращении, достаточно характеризующую отношение царских скифов к своим «рабам» и весьма смутно отражающую подлинные события. Впрочем, из неё ясно, что без конфликтов дело отнюдь не обошлось. Подвластные в прошлом паралатам племена без особой радости приняли возвращение потомков Колаксая.

«Скифов… — повествует греческий историк, — ожидали трудности не меньшие, чем с мидийцами; они обнаружили, что им противостоит немалое войско: дело в том, что жены скифов, когда их мужья долгое время отсутствовали, вступили в связь с рабами… И вот дети, родившиеся от этих-то их рабов и жён, достигли юношеского возраста. Узнав об обстоятельствах своего рождения, они задумали воспротивиться тем, кто возвращался из страны мидийцев. И прежде всего они отрезали страну, вырыв широкий ров, растянувшийся от Таврских (Крымских) гор до Меотийского озера (Азовского моря), в том именно месте, где оно шире всего. Затем они, расположившись против пытавшихся вторгнуться скифов, вступили с ними в сражение. Так как скифы не могли добиться превосходства на поле в многократных битвах, один из них сказал следующее: „Что же мы делаем, мужи-скифы! Сражаясь с нашими рабами, мы и сами, погибая, становимся малочисленнее, и, убивая их, мы впредь будем властвовать над меньшим их числом. Теперь, мне кажется, нужно отбросить копья и луки и, взяв каждому по конскому кнуту, подойти к ним. Пока они видели нас с оружием в руках, они считали себя подобными нам и равного с нами происхождения. Когда же они увидят у нас кнуты вместо оружия, они поймут, что они наши рабы, и, признав это, не устоят“. Выслушав, скифы приступили к исполнению этого. Те же, ошеломленные случившимся, забыли о битве и обратились в бегство. Итак, скифы… возвратились в свою страну именно таким образом».