Мифы и легенды старой Одессы - Губарь Олег Иосифович Страница 18

Вот самая запись. «Писана ця опись для памяти, чи кому достанется, той буде счастливий, тилько молись Богу. Вот вам, добриє люди — что будите мати. Ця опись писана 1811-го года 12-го апреля; писав дьяк Микита Злюк. Знаки X О. О. О. вы его снова ци показують, где лежить добро. Человиче добрий. Пидешь ти до Кочук Лимана, коло Одессы на заход солнца — там есть лиман Кочук, на гори могила; от могили на низ долина на Кочуков поворот. Зараз на поворота за Загребом до лимана есть маленькой терничок, дальний завал, за ним тичи, а вниз кирница коло дороги, на верху човбик; от човбика 12-ть великих ступень, 4-й великих до дороги ступень; а дальш знов терничок, а вище у гору 2 дички груш. Зараз от течения 2-ва великих ступеня до грушок, а дальше 5-ть ступеней в половину гори. Там копай за 4-й локтя глубини, найдешь плиту каменну, на ней найдешь крест как на бумази, под плитою копай 13-ть локтив, там будуть двери каменни, отвали, там лежить 4-й чушки: 3-й с серебром и 1 с золотом; буде и тоби и твоим детям, внукам и правнукам, и они не проживуть. Тилько молись Богу та не забувай братьев: Микиту, Василия, Петру и Федора, которые клали ци гроши и добро. А вниз прямо от погреба в терничок стоить Ш-и камня, наризано так як на бумази; в середини копай там закопан човник, в ему лежать (?)…. дорогой козацкой сбруей и дви золоти турецки сабли. А дальше от погреба на заход солнця по пид гору обвал, а в тим обвали копай за 8-м локтив глубини, найдешь мидну доску, так як есть на бумази; на ней слова таки: вис. гос. два (?). ш. и. п. Так под доскою копай 2-а локтя — маленька хатка, там буде разни золоти вещи. Цей клад положен на счастливую долю. Клали его четири товарища, котори написали на цей описи: Микита, Василий, Петро и Федор. Цей клад покладен 1769-м году 3-го мая ранком, а ця опись писана 12 апреля 1811-м году в Туретчини за Дунаем перед смертью, бо я уже умираю и уже последний. 2-а товарища поховани под могилою там же Петро и Федор; то найдеш и цих кладив клад то прошу отслужить панахиду за усих четырех товаршей за упокой: Микиту, Василия, Петра и Федора. Помоги, Боже, добрим людям найти наш цей клад да не забувайте нас грешних бурлаков запорожцев. А кто найдет, то не забувайте и бедних людей и лучшей справедливости. Шукай, то я ще покажу лучшу дорогу. От поворота по пид гору от дороги прямо миряй на заход солнця по пид гору 50-т великих ступней, где другой завал; там великий круглый камень с замиткою X. с. Ч. От камня по тичи 9-ть великих ступней за…. 2-х дички груш, а выше тоже есть камень, то треба встать рано до всхода солнця 12-го мая и прямо от верхняго камня идти на конець и стать на низ у грушек за 7-м великих ступней и взять палку 3-й локтя длиною поставить в землю, где будет конец тени, там копай первый погреб и от погреба найдешь все. Або миряй у половину гори от заворота 90 великих ступень на заход солнця; можно из низу 1 от перваго терничка на полудень в половину гори 7 великих ступней на полудень тилько рой. Дай тебе, Боже, наити клад. Писав Микита Злюк. Аминь».

Проф. Маркевич сопровождает эту запись следующим замечанием: «Записи о кладах настолько общеизвестны, что нет цели говорить о них подробно; немало таких записей появляется и в Одессе, смущая доверчивых и малоразвитых лиц, которые тратят иногда последние средства для отыскания клада, обозначаемого записью, обыкновенно имеющего будто бы запорожское происхождение. Чаще всего появлявшиеся в Одессе записи о кладах указывают на местность у Хаджибейскаго лимана, на котором будто бы закопаны клады, и жители окрестных сел и хуторов переплатили уже немало денег разным проходимцам, успевшим этим путем продать за дорогую сравнительно цену ничтожный клочок земли, или полуразрушенную усадьбу и пр. В Одесское общество истории и древностей доставлялись даже медные доски с записями о кладах, которые оказывались самого новейшего происхождения».

Изложенное рельефно иллюстрирует характер как легенд, так и поисков. Здесь надо пояснить, что клады и прочие находки, совершённые на частных землях, по закону принадлежали их владельцам. Что касается казённых, то, как я уже говорил, разрешение на поиски и земляные работы могли дать лишь соответствующие государственные структуры и службы. А поскольку разрушение археологических памятников продолжалось, то в 1866, 1883 и 1884 гг. МВД просило губернаторов не допускать кладоискатель-ства. Высочайшее повеление от 11 марта 1889 г. возложило выдачу разрешений о праве осуществлять соответствующие исследования исключительно на Императорскую археологическую комиссию. Впрочем, на территориях городов, где не было археологических памятников, кладоискательство, случалось, дозволяли.

Упомянутый Гервасий Процюк сперва искал клад в имении одного из основателей Одессы М. М. Кирьякова (в 1868–1869 гг.): информация была получена от некоего запорожца 119 лет, проживающего в Стамбуле. Указан дом, в погребе которого разбойничьей шайкою зарыт клад. Дом этот Процюк нашел, но чтобы добраться до подземелья, его надо было сломать. А для этого, в свою очередь, необходимо оплатить хозяину его стоимость — 200 рублей, деньги по тем временам немалые, Процюк искал компаньона. Дальнейшие детали газеты не разглашали, но в итоге найти ничего не удалось. Ещё один «дорогой клад», зарытый несколькими братьями, тоже из казаков, этот кладоискатель разыскивал прямо в Вознесенске.

Есть упоминание о том, что в мае 1869-го какой-то «большой клад» разыскивали на небезызвестном хуторе Кортац-ци, за Малым Фонтаном. Результат не оглашался. Похоже, нулевой. В декабре 1872-го неугомонный «г-н Працюк, занимающийся собиранием сведений о зарытых в земле кладах, прибыл в Одессу и обратился, как он нам пишет, в Одесскую городскую думу с просьбою о разрешении ему открыть клад, таящийся, по мнению г. Працюка, где-то в недрах городской земли, в 2-х верстах от какого-то трактира на Пересыпи. Но дело в том, что кладоискатель боится ехать в степь один; поэтому он приглашает охотников сопутствовать ему в погоне за кладом, обещая уступить тому, кто бы отправился с ним в степь для открытия клада, четвёртую часть своего ожидаемого барыша. В Одессе много охотников до скорой наживы, так вот им хороший случай. Г-н Працюк живет на Ямской улице, за Новым базаром, в доме дворянина Крупи-нинского». Не слышно, чтобы этот подвижник когда-нибудь что-нибудь находил, но всё возможно.

Кладоискатели методично искали черного кота Шредингера в темной комнате, а любопытные находки, как обычно, являлись случайно, чаще в ходе земляных работ. Так, в 1874-м в Карантине обнаружили материалы закладки (13 ноября 1795 года) храма во имя святого благоверного князя Александра Невского: мощи свмч. Меркурия и Мордария, переданные в Свято-Николаевскую портовую церковь, три серебряных рубля императрицы Екатерины II и один голландский червонец. Годом ранее землекопы, рывшие фундамент в бывшем доме Тошковича по Малой Арнаутской улице, нашли коллекцию часов — четыре золотых и несколько серебряных.

В 1876-м «рабочие, копавшие на Мал о-Арнаутской улице к Канатной водопроводную канаву, на довольно значительной глубине нашли в одном месте уцелевший склеп, в котором сохранился гроб и кости. По увереньям старожилов, на этом месте стояла некогда часовня; другие же уверяют, что там было некогда кладбище. Склеп находится под надзором полиции». Кладбища там не было, была Арнаутская площадь с колодцем, о которой я уже не раз говорил, с недостроенным греческим храмом, заложенным в 1795 году, и явно склепом попечителя средиземноморских переселенцев Афанасия Кесоглу.

Интересная находка обнаружилась как раз в столетний юбилей штурма хаджибейского замка, в сентябре 1889-го: «Во второй половине больничного двора (в Городской больнице по Херсонской улице — О. Г.) во время раскопки при планировании двора под замощение найдены три куска, составляющие вместе продольную половину большого калибра крепостной пушки. По некоторым признакам, эту пушку относят к очень давнему времени. Как знать, не есть ли это остаток 100 лет назад взятой нашими войсками крепости Хаджибей». Скорее всего, старую пушку передали во время постройки этой больницы (1805–1806 гг.), которая тогда именовалась Городским госпиталем, для использования в качестве каких-то строительных конструкций, однако свежая находка, как видим, тут же была снабжена предположением, сделавшимся легендой.