Мои мысли мои бабуины - Валерий Анатольевич Голиков Страница 18

Что мужика во всю качает.

В лево, в право. В лево, в право.

Мужика «штормит» по полной.

И мы быстро к выводу приходим.

Что он пьяный в «ж…пу».

Он, как может, идти пытается.

Но всё больше и больше в грязи увязает.

Грязь крепко вцепилась в его башмаки.

Он её добыча, пощады не жди.

И вот итог этой борьбы:

Он падает в грязь, выбившись из сил.

Потом пытается, как-то, подняться,

Вырвать своё тело из плена грязи…

Вот, за этим занятием,

Его и оставляют последние силы.

Мы ж с большим интересом наблюдаем всю эту картину.

Всё, какое-никакое, развлечение.

Да и делать-то больше нечего.

А мужик, видать, решил больше никуда не идти.

А здесь на поле ночь провести.

Он, как-то, стих, угомонился.

Словом: перестал за своё существо биться.

И тут, вдруг, с нами что-то произошло.

Мы не глядя друг другу в лицо.

Пришли к одной и той же мысли.

А что если нам поживиться?

Взять и у этого дядьки пьяного,

Взять, да, и вывернуть карманы?

Мы мельком взглянули друг на друга

И шагнули, на встречу, удаче дружно.

Не сказав друг другу и слова

Мы друг друга прекрасно поняли.

Конечно, мы своим детским умишком понимали,

Что не хорошо выворачивать чужие карманы.

Но нами уже завладел азарт,

А слова «криминал» мы не знали тогда.

Конечно, мы такое слово слышали:

По телевизору, читали в книжках.

Но, что мы сейчас совершим что-то криминальное,

В тот момент, мы даже и не подозревали.

Мы были словно молодые, голодные волчата.

И вот удача! Перед нами добыча, вот удача!

И мы были готовы в неё вонзить

Свои зубы – клыки,

Пустить их в это дело.

Кровь молодая в жилах вскипела!

В нас заговорили какие-то первобытные инстинкты.

И не было силы, чтоб нас остановила.

Ведь чувствовали мы себя, уже, матёрыми волчищами,

А не волчатами,

И нас была стая!..

А потом пойти и купить бормотушки,

Ну и чего-нибудь на закуску.

Чтоб жить стало повеселее.

А если мать спросит: «Выпил?»

Так скажу: «Рюмочку, на день рождения у Андрея».

И грязь нас не страшила, грязь была ерунда.

Ведь впереди нас добыча ждала!

Не замечая дождя

Мы двинулись на него всей гурьбой,

На улице нет ни души… и это хорошо.

Нам сейчас ни к чему лишние глаза.

И ночь скрывает наши лица и тела.

А если кто из окна, вдруг, увидит наш разбой…

Потом пойди, докажи кто там был такой.

Словом: всё складывалось как надо.

Разбой? Что вы, просто забава.

Вот мы уже, со всех сторон, мужика обступили…

А он лежит такой: тихий, тихий.

Еле дышит

И от него прёт винищем.

Вот мы уже наклонились,

Чтоб разглядеть, как получше

В его карманы засунуть наши лапы – руки.

И вдруг, откуда-то рёв и мат:

«Вот я, су…и, покажу вам сейчас,

Как человека шмонать!

Ишь чего пид…ры удумали!» –

Мы вздрогнули и на мат оглянулись.

И увидели, как из темноты, к нам направляется

Здоровенный детина.

Чтобы с нами разобраться решительно.

Враз, куда-то, исчезли наши инстинкты,

Из волков мы в волчат превратились.

А из волчат в прежних мальчишек.

И в один голос заголосили:

«Что вы, дяденька, мы пионеры.

Мы человеку помочь хотели.

Нас так учили в школе:

Надо помогать взрослым.

Мы подошли чтобы узнать: может человеку плохо,

И ему надо вызвать скорую помощь?

Или надо раны ему перевязать?

Мы даже и слова такого не знаем: шмонать».

Мужик посмотрел нас с недоверием.

Мол: «Классно мне пацаны в уши “въехали”,

Но делать нечего.

И, правда, они мужика не трогали.

Может я зря… так с ними сурово?»

И мы, тоже, успели его рассмотреть:

Здоровенький такой, он бы нас одной левой всех.

И, к тому же, тоже, бухой…

«Уф, пронесло».

А мужик начал вести своё следствие.

Вот он наклонился над телом…

И вдруг: «Петя, Петя!

Ой, ты, мой дорогой.

Что с тобой?

Я же чувствовал, я знал,

Что мне надо было проводить тебя.

Ты хоть живой?

Ё…пт твою мать… боже мой!

Ты же сказал, что пошёл отлить.

Нахрена ты один свалил?

Ах, ты ж боже мой.

Ну, вставай, вставай мой дорогой.

Вот нельзя тебя ни на минуту оставить.

Что смотрите, пацаны?

Давайте помогайте.

Надо его поднять и до квартиры довести.

Петя, Петя, ты можешь идти?»

Мы стали его поднимать и так и сяк…

Но тело не желало вставать.

Все перемазались грязью.

«Будь он проклят этот дядя.

Нахрена мы к нему попёрлись?

Сейчас бы смотрели телевизор дома».

Вот примерно такие мысли

В наших головах крутились.

А мужик всё ни как не мог уняться.

И так и сяк он пытался до Петра достучаться.

А потом, видать, и сам устав

Такое нам сказал:

«Это мой кореш Петруха, су…а.

Я его здесь не брошу,

Слышь кореш? –

Сказал он, уже, обращаясь ко мне, –

Надо это… сообщить его жене.

Пусть придёт и его забирает.

Здесь его, ни как, нельзя оставить,

Б…я буду.

Я знаю, где живёт Петруха.

Вот в том доме, су…а.

Давай сгоняй по-быстрому.

Квартира одиннадцать.

Пионер говоришь?

Это хорошо,

Для пионера дело самое то.

Пусть кого прихватит, с собой, из соседей,

Чтоб до квартиры довести пьянчугу этого.

Скажи, что тебя послал дядя Гена,

Б…я, опять я вписался в это дело».

Если б вы знали, как я был рад,

Что из всех он выбрал именно меня.

Как я был рад поскорее оттуда убраться,

И ни за что назад не возвращаться.

Я со всех ног пустился выполнять задание,

Я даже не чувствовал, как ноги в грязи увязают.

И вот: дом, подъезд, квартира,

Я смело нажал на звонок,

Чуть погодя дверь открылась…

И я увидел в дверях… нашу красавицу,

Да ещё в домашнем халатике.

Она была в нём такой милой,

Весь вид её был таким интимным…

От неё веяло теплом, уютом,

И я, чуть было, не протянул к ней руки.

Мне сразу захотелось броситься к её ногам

И ей сказать:

«Вот, я весь твой, бери, бери меня!»

Но меня увидев,

Тут же, надменно, на меня посмотрела.

«Чего тебе?» – с губ её холодно слетело.

И я понял, по её виду,

Она, конечно же, не ожидала такого визита.

Она, совсем, не ожидала, именно, меня увидеть.

Я, так понял, что