Евгений Меркулов - Посреди донской степи. Том 1. Казачьи сказки, легенды, предания Страница 2

Легенда о донском цветке-бессмертнике

(по мотивам легенды донских казаков)

Отцу

                              IДавно это было, в лихие годаНа Дон налетела с востока орда,

Прошла по Присуду с мечом и огнём,Хлеба потоптала монгольским конём,

Поля окропила казачьей рудой,Связала невольников крепкой уздой,

Разрушила храмы, сожгла городкиИ в степи вернулась от Дона-реки.

А вслед за ордой от свово куреняПлелись полоняне, судьбину кляня.

Ох, много донцов той далёкой веснойУзнали про вражий аркан власяной.

                              IIУ Марьи-казачки монголы роднюЗабрали с собою в полон на корню —

Любимого мужа и сына-мальца,И дажедь почтенного старца-отца.

Спалили избёнку, порушили баз,Она, же в леваде укрывшись, спаслась.

Ох, как горевала, оставшись одна,Уж лучше б с семьёй бедовала она!

Потом порешила, что будя кричать,В Орду ей дорога, родню выручать.

Отвесила Дону прощальный поклонИ двинулась прямо в ордынский полон.

Нелёгок и долог был путь у неё,Безлюдные степи, не встретишь жильё.

Достались казачке и холод, и зной,И голод, и жажда, и волчий конвой.

Она шла вперёд, разбирая следы,И так через год добрела до Орды.

Оборвано платье, обувки нема,Зияет прорехой пустая сума,

Тоща, что и мёртвый глядится живей,Но всё же добралась до цели своей.

                              IIIМарию доставил в шатёр караул,И хан на неё с интересом взглянул:

– Чего тебе, женщина? Кто ты? Откель?Зачем ты пришла? Какова твоя цель?

– Ты зришь пред собою казачью жену,Супруг мой и чадо в ордынском плену,

Родитель мой с ними, я так их люблю!О, хан, отпусти их на волю, молю!

А коли не пустишь, бери меня вслед.Мне жизни на воле без родичей нет.

И хан ей сказал: – Ты смела и горда!За то, что решилась добраться сюда,

С тобой отпустить я могу одного,Того, кто дороже, милее всего.

Мария задумалась, спала с лицаИ, глядя сквозь слёзы, сказала: – Отца!

Воскликнул правитель, услышав ответ:– Подумай, отцу твоему много лет!

Он пОжил на свете, казачка, к тому жС ним рядом томятся твой сын и твой муж.

Погибнут в неволе, вдали от Руси.Не хочешь супруга, хоть сына спаси!

Мария сдержала рыданье в груди:– Ты мыслишь, что баба рехнулась, поди?

Тяжел этот выбор, но сам посуди,Ведь я молода, и вся жизнь впереди.

Я с помощью Божьей на этом путиСмогу себе нового мужа найти…

Вновь сына рожу – буде воля Творца,Но кто мне заменит родного отца?

                              IVВнимательно выслушал женщину ханИ нукеру крикнул: – Скачи за шихан!

В степи средь привычного всем ковыляЦветок необычный взрастила земля,

Сиреневый цвет, как в Ононе вода.Найди и сорви, и немедля сюда!

Вернулся посланник, доставил цветок,И хан, протянув его женщине, рёк:

– Твой мудрый ответ оценить я сумелИ выполнить просьбу твою захотел.

Ты с этим цветком походи по Орде,Искать своих близких с ним можешь везде.

Но помни, для поиска выделен срок,Пока не завянет, не сгинет цветок.

Найдёшь их – до дома дорога пряма,А нет, не взыщи, оставайся сама.

Загадка таилась в его словесах,И тлела улыбка в раскосых глазах.

Взглянула казачка, лишь молвила: – Ах!И высохли слёзы на впалых щеках.

Отвесила хану поклон – Исполать!Спасибо за милость! Пойду их искать.

Предчувствием встречи с родными полна,С цветком по Орде зашагала она.

Сияли глаза, как над Доном рассвет.А хан ещё долго смотрел ей вослед.

                              VБессмертником кличут цветок на Дону,Имеет он тайну-загадку одну.

Ить, как утверждает казачья молва,Он может не вянуть не день и не два,

Неделю и месяц, кубыть даже год,Бессмертник сиреневым цветом цветёт.

                              VIА кто из потомков казачьих родовСейчас, как Мария, на подвиг готов?

А ежели выбор предложат такой,Кого мы возьмём на свободу с собой?

И даст ли нам кто на пороге бедыБессмертник иль даже хучь кружку воды?

Надеяться, вдруг да придёт мудрый хан?А може, не ждать? Подскажи, атаман!

Чайка

(по мотивам казачьей легенды)

Ох, когда это было, да скольки вековМиновало – упомню едва ли.Знаю тольки, что турки держали Азов,Да татары в Крыму царевали.

И частенько встречали тады казакиНа Придонье незваного гостя.Пели вострые стрелы, звенели клинки,Да клевали курганники кости.

Казаки не спущали обиды врагам,Наносили удар басурманам,Приплывая на стругах к чужим берегам,И домой возвращались с дуваном.

Дык, об чём это я разговор свой веду?Ясаул со товарищи-другиВышел в синее море, не чуя беду,На проворном испытанном струге.

От ить, леший! Откель отсыревший табак?!Внучек, серники деду подай-ка.Я гутарю – до турок поплыл наш казак,Ну, а дома жана-молодайка

Ждёт-пождёт-не дождётся желанного дня,Чтобы любый вернулся с похода,То и дело глядит из окна куреняНа донские бескрайние воды.

А о том и не знает, что на море вдругКазаков злая буря засталаИ разбила о скалы прибрежные стругВсею силой девятого вала.

И потопли донцы, окромя одного.Догадалси? Ага, ясаула.Отчегой-то волна пощадила егоИ на берег безлюдный швырнула.

Он очнулся, глядит, а вокруг ни душиИ подмоги не жди ниоткуда.Запечалился хлопец, придется – решил —Пропадать вдалеке от Присуда.

А жана ясаула, прождав цельный год,Хучь от мужа ни слуху, ни духу,Отыскать его вздумала, но наперёдНавестила старуху-присуху.

И ведунья сказала – Тебе не страшнаПуть-дороженька, зрю это ясно.Приведёт, куды надо, морская волна,Но из лодки ни шагу! Опасно!

На чужом берегу коль оставишь свой след,Возликует нечистая сила. —Поклонилась казачка старухе в ответ,Села в чёлн, натянула ветрило.

Сколь плыла она дён, я не знаю, дружок.Да оно и не важно к тому жа.Тольки всё жа нашла тот пустой бережокИ на ём заприметила мужа.

Видит, он под кусточком лежит на траве,Альбо сон подкосил бедолагу,Альбо мёртв, но угроза свербит в голове,Мол, из лодки неможно ни шагу.

Подплыла она ближе и громко кричит,Но не слышит казак её зова.Захолонуло сердце – неужто убит?И забылось ведуньино слово.

Может, он тольки ранен, и помощь нужна? —Подстегнула мысля, как нагайкой.И на берег до мужа рванувшись, жанаВодночас претворилася чайкой.

С громким криком летала она в вышине,Над судьбой своей жалобно плача.И проснулся казак, видит – чёлн на волне,Есть на свете казачья удача!

И поплыл он до дому, а чайка вокругВсю дорогу летает, кружится.Невдомёк ясаулу, с чего это вдругТак печалится белая птица?

С этих пор много дён, много лет чередойУнеслось по донскому теченью.Тольки чайка и досить кричит над водойИ не может найти утешенья.

А ты слёзки-то вытри, негоже кричать.Коль казак – так блюди себя! Кстати,Впредь пулять из рогатки по чайкам не нать.Я надеюсь, ты понял, касатик?

Легенда об амазонках

(по мотивам «Истории» Геродота)

Примеров, унучек, мы знаем полноВ истории Тихого Дона,Когда с казаками дрались заодноИх матери, сёстры и жёны.

Геройство их туркам познать довелось,Черкесам и прочему люду.Лупили и вместе, лупили и врозь,Чтоб шляхи забыли к Присуду.

Откуда ж у бабы кураж боевой?Не знаешь? От, то-то, кужонок!Ить корень казачки наследуют свой,Кубыть, от самих амазонок.

                         * * *Послухай, дружок, в самой глуби времён,Как пишет нам батька историй,Рекой Танаисом был батюшка-Дон,Меотским – Азовское море.

Хто «батька историй»? Ну, тот, Геродот.Учёный. Жил в прошлые веки.От, сбил меня, ирод, с рассказа! Дык вот,О чём бишь я? Древние греки

В бою победили и взяли в полонВ какой-то не нашей сторонкеОдно из воинственных бабьих племён,Что звали себя «амазонки».

Загнавши их в трюмы своих кораблей,Поставив тугие ветрила,Отправились в путь, к той далёкой земле,Что их родила и вскормила.

Тут буря взыграла. Покуда мужиСражалися, с волнами споря,Те девы достали мечи да ножи,И сбросили эллинов в море.

А шторм вслед за валом накатывал вал,Стонали и лопались снасти,Как править кормилом никто и не знал,И вёсла ломались на части.

И парус поставить они не могли,Отдавшись на волю планиды.А ветер, как щепки, швырял корабли,Пока не достиг Меотиды.

И вот в Танаис амазонки вошли,Узрели зелёные бреги.Причалили, твердь незнакомой землиВдохнула в них мысль о набеге.

Похитив у скифов табун лошадей,Наладивши луки и стрелы,Взялись за разбой среди местных людей.А што там? – Привычное дело!

                         * * *А скифы не поняли сразу, откельСвалилось несчастье такое?Пошто и с каких неизвестных земельЯвились свирепые вои?

От так и гадали они до тех пор,Покуда в одном поселеньиНалётчикам дали достойный отпор,Побили их трошки в сраженьи.

Почали доспехи с убитых сымать,Ну, типа военной добычи.Раздели их, глядь! Ох ты, ёшкина мать!– Мы билися с бабами, нычит?!

И тут к атаманам помчались гонцыС доносом, что скифам обидуЧинили отнюдь не мужчины-бойцы,А бабы, пригожие с виду.

И круг атаманов размыслил, что впредьДля племени было бы кстатиНе бить амазонок, напротив, иметьВ союзниках девичьи рати.

И скифы послали своих сыновей,Шоб те тольки миром да ладомВчерашних врагов превратили в друзейИ стали над бабьим отрядом.

Найти амазонок в бескрайней степи —Сурьёзное дело, не шутка.Шо ёрзаешь? Сбегай на двор, не терпи,А я подымлю самокрутку.

Сколь хлопцы путляли, топча ковыли,Об энтом отдельные речи.Но лагерь воительниц всё жа нашли,Разбили и свой недалече.

За каплею капля заметна едва,Но камушек точит водица.И мало-помалу, но лагеря дваСмогли меж собой подружиться.

                         * * *Так колос весной подымается ввысь,Коль осенью брошено семя,Два лагеря вместе в единый слились,Сложилося новое племя.

Мужья предложили вернуться домой,Собраться и двинуться разом.На энто супружницы все до однойОтветили твёрдым отказом.

– Обычаи женщин из ваших племёнНам чужды, – заметили жёны.– У тех, кто с мечом был и с луком рождён,Иные для жизни законы.

Шоб часть состояния вашу забрать,Езжайте в родные селенья.Потом возвертайтеся в лагерь опять,Мы будем вас ждать с нетерпеньем. —

Послушались хлопцы, явив свою прыть,Но жёны сказали – НегожеНам жить в энтом месте, пора уходить. —Вскричали мужья – Отчего же!?

– На скифской земле нам не любо. Мы ейЧинили немалые беды,И вас, как детей, увели из семей.Давайте ускачем отседа.

Оставим страну, перейдём ТанаисНа север помчим иль к востоку.А тама начнём свою новую жизньВ краю неизвестном, далёком. —

Коль бабы решили, их дурь не убить,Настырное чёртово семя!Сказали «идтить», нычит надоть идтить…И степи покинуло племя.

Их жёны сражались мужчинам под стать,Владели копьём и чеканом,Могли на коне без устатку скакатьИ всадника сбросить арканом.

Свистела и в цель попадала стрела,И сыпались искры булата…А девка идтить под венец не могла,Пока не убьёт супостата.

А те племена, кто свой корень ведётОт скифов, ушедших когда-то,И их амазонок, писал Геродот,Назвали потом савроматы.

                         * * *А нут-ка таперя затылок чеши,Задачку задам, отгадай-ка —От, как их потомков зовут? Чуваши!А ты и не ведал, всезнайка.

Ты шо, пострелёнок, жалаешь спросить?Мотрю – засверкали глазёнки.Как можно про корни казачек судить,Коль с Дону ушли амазонки?

Не думай, што деда спымал на брехне.Видать, Геродот обсчитался —Уйтить-то ушли, да вот верится мне,Кубыть, кое-хто и остался.

Одолень-трава