Марина Школьникова - Сказки и легенды ведической руси (по рассказам ведуна Смирнова Виктора Аполлоновича) Страница 2

Но через три года исчезла эта женщина, так же как и красавица-жена моего деда. Стал тосковать отец, вызвал меня к себе и сказал:

— Сын мой! Я должен пойти на скалу смерти, уж слишком измучилось моё сердце по утрате. Дай мне клятву, что ни одна женщина не появится в нашем доме, даже та, которую ты знаешь с детства. Она сломает тебя, потому что месть Мары ужасна.

Попрощался отец со всеми и ушёл к предкам. Прошли годы. Каких только девушек я не видел, но ни одну не пускал в своё сердце и в свой дом. Твердо я соблюдал клятву, которую дал своему отцу. Я управлял своим государством, дела шли прекрасно, прекратил все войны, и княжество моё процветало.

Но дёрнул меня анчутка поехать в соседний лес на охоту со своими друзьями. И во время погони за оленем я услышал женский крик. Поскакал я ту в сторону и увидел лежащую на земле раненую кабаном молодую девушку. Рядом с ней валялось лукошко с грибами. Увидев раненую, я забыл клятву, данную мною родителю, и приказал увести её в свой дом. Когда же я заглянул в комнату, где она лежала, то тут же влюбился в неё. Необыкновенная красота одурманила меня, и я понял, что люблю эту девушку больше жизни. А когда она поправилась, с её согласия назвал своей женой. Первый год мы жили хорошо, но на второй год отношения стали ухудшаться. Всё стало не по нраву молодой жене в моём доме, а потом она и вовсе исчезла. Куда ушла, я так и не смог дознаться. Солнце для меня померкло, жизнь стала мне ни к чему. Три месяца я лежал в своих палатах, глядя на пустые стены, и вызывал смерть. Но вдруг появилась моя жена. Как ни в чём не бывало обняла меня, приласкала и вернула к жизни. Прошел год, снова исчезла моя ненаглядная красавица. Вновь я стал тосковать, солнце потухло для меня, покой потерял. И вдруг она опять появилась и улыбнулась мне, словно ничего и не произошло. Спросил я её тогда:

— Где ты была? Почему покидаешь меня так внезапно?

— Я была у мамы. Разве запрещено бывать у своих родителей?

Я боялся что-либо спросить ещё, потому что опасался, что моя любимая жена, разгневавшись, опять меня покинет.

И вот однажды во время сильной грозы прискакал к моему дому всадник. Это был мой лучший друг. Он залетел ко мне в комнату, обнял меня и спросил:

— Мой дорогой князь! Знаешь ли ты, кто твоя жена? Кого ты приютил в своём доме?

— Не знаю, — честно признался я. — Она не говорит, да и я не спрашиваю.

— Так знай же. Проезжая по степи, я увидел одинокий дом, и когда началась страшная гроза, поскакал туда, чтоб укрыться от ветра и ливня. Привязав коня, я вошёл во двор и увидел стоящую там твою жену. Она стояла и смотрела на тучи в тёмном небе. Вдруг рядом в землю ударила молния, а из молнии встала сама богиня Мара. Вокруг бурлила вода, ливень хлестал меня, но я хорошо слышал их разговор.

— Почему ты каждый раз возвращаешься к нему? Не даешь пойти ему на скалу смерти? — строго спросила богиня.

— Мама, я хорошая и прилежная дочь. Мне хочется, чтобы он сошел с ума от тоски по мне, чтобы он нищим скитался по чужим землям, искал меня и чтобы все люди смеялись и показывали на него пальцем. Такова будет моя месть за тебя всему их роду!

Засмеялась тогда Мара:

— Ты у меня умница! Придумала ещё лучше, чем я. Продолжай действовать, если сможешь добиться того, что задумала, то ты достойная дочь своей матери.

И вот тут, посмотрев на своего верного друга, я понял, что мне осталась одна дорога — на скалу смерти. Уж лучше умереть, упав на острые камни, чем бродить по белому свету безумцем. И, надев чистые одежды, я отправился к морю. Но тут по дороге передо мной возник волхв. Жрец Рода стоял во всём белом и смотрел мне укоризненно в глаза:

— Послушай, князь. Я знаю, что тебе сейчас нелегко, но нам надо проучить Мару. Необходимо сделать так, чтобы она не смогла отправить тебя на тот свет и свести с ума. Ступай за мной, я помогу тебе.

Противиться я не мог, воля жреца — закон даже для князя. Я вошёл в храм Рода и лег на алтарь. Тем временем жрец взял восковое сердце и, раскалив меч, рассек его у меня на груди.

После этого я встал с алтаря спокойный, уверенный, и вся тоска ушла из моей души — любовь исчезла. Но теперь ни к женщинам, ни к людям я больше не испытывал никаких чувств. Тогда я понял, что не могу быть правителем. Ведь народом может править только тот, кто любит своих людей и не безучастен к их проблемам. Мне же было всё безразлично. Оставив взамен себя племянника, я пошёл странствовать, куда глаза глядят. Много земель исходил и везде выдвигали одно и то же требование: чтобы жил как все, женился и вырастил детей. Вот так выгоняли из общин, скитаясь из одной деревни в другую, я попал к вам. И теперь, Дарьюшка, ты сидишь здесь, рядом. Да, ты выбрала меня, но я никогда не смогу полюбить тебя. Потому что живу и жду смерти, которая когда-нибудь придет и освободит меня от страдания.

Вздохнула Дашенька, подошла и поцеловала бывшего князя:

— Теперь я всё знаю и понимаю и ни в чём тебя не виню. То, что ты поведал, — страшно. Я уйду и ты не будешь страдать, глядя на меня, — вставая, сказала девушка.

Дарьюшка вернулась в родительский дом, а ночью отцу, матери и волхву рассказала обо всём:

— Он очень добрый, честный и справедливый! В нём столько хорошего, я полюбила его за высоту, за его светлую душу. Я пойду по Руси, буду искать того, кто сможет ему помочь.

Простившись с родителями, Даша надела новые сапожки, взяла котомочку и отправилась в путь по белому свету. Шла от одного княжества к другому, всех людей и волхвов выспрашивала. Видела, чувствовала, что они знают, как помочь горю, но не говорят ей ничего и глаза отводят. Долго она скиталась в поисках правды. И снег сыпал на неё, и дожди её поливали, но находились добрые люди, которые давали ей кров и корочку хлеба.

И вот однажды забрела Дашенька в страшную тёмную дубраву. И на поляне нашла избушку, где жила чёрная колдунья. Девушка, не испугавшись, зашла к ней.

— Ха-Ха! — засмеялась колдунья. — Ты та самая скиталица, которая ищет, как князю своему заколдованному помочь? Несчастная ты! Знаешь, отчего тебе правды никто не сказал? Жалеют тебя все, дуру, а мне тебя не жаль! Так слушай же: сердце князя проснётся и станет как у всех людей только в одном случае, если он три раза при выборе между жизнью и смертью не отречётся от любви к животному. Готова ли ты стать конём, птицей, собакой или кем-то иным? Для такого дела любить надо, и ох как сильно любить!

Взглянула Дашенька на небо звёздное, на дубы высокие вокруг и ответила:

— Я на всё согласна ради князя! Жизнь свою не пожалею!

— Согласна? Ну что ж, так тому и быть!

И вот однажды на севере в ноябре месяце по деревушке мела метель и порывы ветры клонили к земле вековые сосны. А с далёких островов летела на юг стая лебедей. Ураган не давал им ровно взмахнуть и расправить крылья. Тяжела была их дорога.

И вдруг человек, стоящий на крыльце своего дома, увидел, как один из лебедей, потеряв силы, ударился о макушку дерева и упал вниз на землю. Этим человеком был князь. Он бросился искать птицу и, найдя её, принёс в свой дом.

— Ну что ж, лебёдушка, раз не удалось тебе улететь, будем вместе зимовать, — сказал он, неся раненую птицу в своих сильных руках.

Князь соорудил короб, насыпал лебёдушке корм и налил воды. Удивился седоголовый, что кот лебедя не испугался, а собака хвостом крутит, здоровается. А лебёдушка стала дом обживать, разгуливать везде за князем. Он дрова колет — она рядом, он корову доит — и она тут как тут. Смотрит ему в глаза и ласкается к руке. А князь гладит её и приговаривает:

— Переживём зиму, прилетят твои лебеди, улетишь ты с ними на острова далёкие, будешь птенцов выводить…

Наступила полярная ночь. Много беседовал князь с лебедем, котом, собакой, кормил всех, заботился. И жил спокойно. Однажды встретил князь жреца и спросил:

— Где же Дарьюшка? Уж два года как не видел её.

Покачал головой жрец:

— Глупый ты. Ушла она от нас, ушла помощи тебе искать. Мы все думаем о ней.

Вернулся князь в дом, рассказал животным своим всё:

— Зря я так поступил. Может и в живых уже нет Дарьюшки.

Тут лебёдушка подошла к князю, руку его шеей своей обвила, а сама в глаза смотрит. И показалось человеку на миг, что это не глаза лебедя, а будто Дашенька на него смотрит.

Так прошла зима, за ней наступила весна. Зазвенели ручьи, тёплый ветер подул, показались лебеди в небе. Вышла лебёдушка на улицу, расправила свои крылья, вздумала лететь. Вздохнул князь, махнул рукой на прощание:

— Ну, лети милая, в добрый путь!

Долго лебеди кружились над деревушкой, наконец скрылись за горизонтом. Смахнул человек слезу со щеки и в дом зашёл. Но вдруг слышит стук в дверь, открывает, а там лебёдушка его. Удивился князь, а потом, спохватившись, взял палку, стал выгонять:

— Лети к своим! Зачем вернулась?

Но опустилась у него рука, слезы побежали из глаз: