Виктория Горнина - Троя. История первая. Первый поход греков против Трои Страница 2

Так, на мажорной ноте, и началось возведение нового города на холме Ата. Сам Ил был немало удивлён и обрадован, когда со всей округи к нему потянулись люди, предлагавшие свои услуги, но долго раздумывать не стал: рабочих рук не хватало, каменщики и плотники нужны позарез.

Из искателя приключений он как-то вдруг превратился в толкового архитектора, составил план будущих построек, пообещал всем золотые горы, не слишком утруждая себя мыслями, как сдержать обещания, но тут неожиданное событие помогло ему. Ил, и правда, был счастливчик в самом прямом смысле этого слова.

Первым зданием, что возвёл Ил на холме Ата, как не трудно догадаться, был храм, в котором теперь хранился Палладий. У подножья холма ещё стояли шатры, а ужин для усталых строителей готовился прямо на костре, среди разметок и каменных блоков. Вечерние сумерки окутали землю, зажглись первые звёзды, от реки тянуло прохладой. Народ собирался спать, как вдруг плеск воды заставил всех забыть об усталости: прямо к их кострам по полноводной реке приближалось судно, настоящее морское судно, доверху гружёное товаром. Двое дородных купцов сошли на землю, едва судно с большим трудом пристало к берегу. Они довольно быстро поднимались в гору, удивлённо осматриваясь по сторонам.

– Да тут смотри-ка, только храм.

– А рынок-то у вас где? – спросили они растерявшихся строителей.

– Будет рынок, можете не сомневаться, – к ним навстречу из шатра вышел Ил, предупрежденный своими людьми. – Мы ещё только строимся.

Купцы помолчали, переглянулись между собой. Старший из них, с курчавой седой бородой и усталыми серыми глазами, смерил Ила внимательным взглядом.

– Кто бы ты ни был, а своего не упустишь. Сразу видно.

– Это почему? – вежливо поинтересовался Ил.

– Ты даже город не построил, а его уже видно издалека. Этот храм мы заметили ещё в море. Сами удивились: раньше побережье выглядело пустынным – остановиться негде. А теперь… И место удобное. Здесь река достаточно глубока, чтобы пропустить корабль, ну порт соорудишь со временем… И вход как раз в Геллеспонт самый узкий. Много выгод сулит это место тому, кто сумеет распорядиться здесь с умом.

Утром судно покидало новый город, увозя восторженные впечатления от гостеприимства под открытым небом.

Ил в раздумье прогуливался по берегу Скамандра. То, что сообщили ему купцы, разом меняло всё. Становилось совершенно очевидным, что город, задуманный как один из многих, станет первым среди прочих поселений Троады. Именно поэтому взволнованно ходит сейчас Ил по высокому берегу Скамандра, именно поэтому не находит он себе места от предчувствия великой удачи.

– Значит, и со стороны моря, и со стороны пролива видно только мой будущий город. Ну конечно, все остальные в низинах: Дарданию прикрывает Ида, Абидос слишком далеко, а Сминфий – южнее. Вот это да. Я и подумать не смел, что так выйдет. Ай да боги, ай да Зевс. Все суда станут останавливаться здесь, куда бы они ни держали путь, а река свяжет нас с южными соседями. Всё это сулит невиданные барыши. Мой город станет самым богатым, таким, что никому и не снилось.

С того памятного дня Ил с удвоенной энергией взялся за строительство и вскоре первые постройки красовались на всю округу, а спустя несколько месяцев Илион (а именно так, в свою честь назвал новый город его создатель, явно не страдавший от ложной скромности) затмил собою все города Троады.

Боги сдержали свои обещания – уже при жизни Ила город разбогател, и никто не мог помешать такому стремительному взлету. Именно взлету, ибо Илион находился на возвышенности, и его не прикрывала гора, как Дарданию, поэтому с моря город был виден отлично, к тому же глубокие воды Скамандра позволяли кораблям подходить максимально близко, что делало удобной переправку грузов и значительно облегчало торговлю как внутри континента, так и на море. Вскоре Илион контролировал вход в сам пролив Геллеспонт, а вместе с ним и всю торговлю востока с западом.

Жители других городов Троады завистливо вздыхали при виде столь головокружительных успехов нового поселения. Но, сознавая кровное родство и общность культуры, нападать не решались, к тому же история с Палладием, дополненная молвой, произвела впечатление на всех без исключения.

И всё же так хотелось красивой жизни. Слухи о роскоши Илиона и его несметных богатствах тревожили воображение остального населения Троады. Всем и каждому хотелось так или иначе, пусть ненадолго, но своими глазами увидеть это чудо, а если повезёт, то остаться жить здесь. Постепенно желающих принять участие в строительстве и получить право жить в Илионе стало так много, что новый город не справлялся с таким потоком. К тому же, постепенно отстраиваясь и богатея, власть стала задумываться, а так ли нужны ей все эти толпы оборванцев, что стекаются со всей Троады в Илион?

Тем, кто первыми пришёл на эту грандиозную стройку, повезло – они стали равноправными гражданами нового города, остальным предстояло доказывать свою полезность.

2. Пропускной режим

Ранее погожее утро только занималось над долиной, приветственные крики птиц, встречавших солнце, только-только огласили округу взволнованным переливом многоголосья – казалось, мир едва начал пробуждение и теперь нежится в утренней прохладе, словно молодая девушка в своей постели, оттягивая ещё немного момент неизбежного подъёма. Капельки росы блестели в пригнувшейся травке, лёгкий туман скользил в низинах, спускаясь к реке, цветы повернули свои головки навстречу солнцу, бабочки застыли в ожидании теплых лучей – всё готово, чтобы встретить новое утро.

Здесь всё было первозданно, свежо и оттого очень нежно: ни один человек не вторгался до сих пор в этот хрупкий мир – никто ничего не строил, никто не пахал и не сеял, никто не выкорчёвывал деревья, не копал колодцы и не пас скот; здесь не было даже дорог – только ковёр травы, сочной высокой травы, что склонилась сейчас под тяжестью капель росы. Разве могло так продолжаться всегда? Думаю, вы сами знаете ответ.

Потому именно в это утро сразу с разных сторон на пышный ковёр долины ступили ноги будущих разрушителей этого рая.

Справедливости ради стоит сказать, что ноги эти были жалки и тощи, равно как их хозяева – типичная местная голытьба – зачастую в обносках с чужого плеча, с печатью недоедания на ввалившихся лицах, с ранней сединой от перенесённых лишений. Кто налегке и в одиночку, а кто с нехитрым скарбом и всей семьёй, они брели по столь чудесной долине, внося нестройные ноты своим появлением в этом царстве красоты и гармонии.

Не сговариваясь, эти люди тянулись в сторону холма Ата. Молва быстро разнесла весть о том, что некто Ил строит здесь новый город и будто бы город этот теперь защищают боги. Кто-то сразу поверил в это, но большинство ещё сомневалось: ведь все знали, что место это проклятое. Никто раньше-то и соваться туда не смел. Оттого и сохранилось всё в первозданном виде.

А теперь на этот лакомый кусочек нашёлся-таки храбрец, и боги дали ему добро: «Вот счастливчик», – с завистью вздыхали люди.

– Да кто он? Неужели младший сын Дардана? Тот, что ушёл во Фригию?

– Во Фригию, как же, бери дальше – в Персию.

– Так он перс?

– Перс ни перс, а привёл с собою пропасть народу в златотканых одеждах – все красивые, точно боги…

– Так это боги были с ним? Тогда понятно, почему проклятье потеряло силу. Чего только не бывает на свете.

Новый город обрастал легендами и слухами прежде, чем шатры сменились домами и возникли улицы, прежде чем через всю долину к холму Ата протянулось множество дорог, разрезая мягкий ковёр травы.

– А что, может, пристроимся на новом месте, как знать. Я вот – резчик по камню, жена – повариха. Глядишь, найдётся какая-никакая работа… Да ты сам-то, откуда будешь? Из Сминфия? А мы из Дардании. Всё оставили. Там жизнь труднее год от года. Господа власть делят – о народе кто думает? Нынче все только и твердят: Илион, Илион. Свояк уехал – года два как будет. Ничего, устроился. Тогда, говорят, проще было. Может, и нам повезёт.

Путники медленно шли по долине в сторону холма Ата.

Маленькая женщина в простой тунике ядовито-жёлтого цвета и таком же платке, прикрывавшем рыжеватые вьющиеся волосы, несла на руках малыша.

Её муж, худой нескладный мужчина с грубоватыми чертами лица, но неожиданно доброй мягкой улыбкой, тащил нехитрый семейный скарб, уместившийся в средних размеров мешке.

Их случайный попутчик, совсем юный паренёк, шёл налегке.

Мальчик был бос, серая хламида явно не по размеру, вся в прорехах, но было заметно, что ради такого случая парень старался привести себя в порядок: тщательно вымыл лицо, почистил платье, попытался расчесать волосы.

– А я сирота. Отца с матерью не помню совсем. Воспитывал меня старый гончар. Да никто он мне – так… Просто понадобился мальчонка, я и подвернулся.

Бил, конечно. Чуть что – хватался за плеть. Вздорный был старик. И пьяница. Оттого и помер. А наследников-то нету. Вот и появился царский писец – мол, городу отходит помещение. Меня, конечно, никто и слушать не стал. Иди, куда хочешь. Я помыкался немного, делать нечего – пойду в Илион. Говорят, там богато люди живут. А значит, работа найдётся.