Три, два, один - Олег Поляков Страница 2

Нечто, перекатывая свои клубы, скользило следом, едва различимое на фоне болотных испарений, поминутно вытаскивая встреченных на пути болотных тварей и выворачивая их наизнанку. Будто снегоуборочный комбайн, эта хреновина устилала за собой свой путь выжатыми тряпками звериных тушек. А перед беглецами, почуяв неладное, из нор уносились прочь те из тварей, что обладали особым чутьём. И весь этот обезумевший зоопарк казался живым ковром, а точнее дорогой смерти.

И стучала в голове лишь одна мысль — бежать..! Бежать, главное, не останавливаться, не снижать темп, не провалиться в топь и не вывихнуть ногу. И они бежали, сопровождаемые роем гладкокожих, чешуйчатых, склизских, вонючих и шипокрылых тварей.

И это паническое бегство продолжалось вечность и ещё один день. А потом усталость начала брать своё. Темп стал падать, и адреналин уже не мог помочь, да и нечто понемногу скрылось вдали, и никто не знал, преследует ли ещё эта тварь или, наконец, натешилась, отстала. Однако остановиться не было сил. Команда на самосохранение зацементировалась в мозгу и перешла в разряд инстинктов. Бегущие люди превратились в автоматы, движимые этим инстинктом и потребляя последние крохи энергии.

И когда уже казалось, что батарейки у этих автоматов полностью сели и вертикальное положение тела такая же невозможная штука, как свободный полёт, это дьявольское порождение ада добралось до Грида. До маленького щупловатого весельчака Грида. Который и лающую сучку-то пнуть не мог, делился завтраком с любой лохматой тварью, заглянувшей ему в глаза и повилявшей веником. Однако-ж, вишь ты, на небе и этого не разглядели, раз подтолкнули Грида к этой хрени.

А хрень не стала его выжимать подобно стиральной машине. Она его прикончила, вытащив позвоночник из обмякшей требухи, обёрнутой тряпками. Бедняга так и не успел понять и испугаться, и это обстоятельство, кажется, взбесило нечисть. Её взбесила собственная торопливость. И оставшиеся нутром догадались, что им лёгкой смерти не ждать. Если смерть Грида можно считать лёгкой.

Какое адово место породило эту тварь. Что ей понадобилось у Грота и что такое сделал гнида Торец, что теперь эта тварь не успокоится, пока не вывернет наизнанку последнего из них. Неужели ей нечем заняться, кроме как гнаться за двумя обезумевшими от ужаса двуногими. А может, это и есть её любимое занятие. А может, это её предназначение..? Тогда какому умственно неполноценному уроду пришла в башку мысль вывести эту пузырчатую смерть на прогулку? И почему именно сейчас.

Шикарь и Полоз, уже неуверенно петляя и сталкиваясь локтями от перенапряжения и усталости, ковыляли вдоль заросшего высокой травой ручья, сменившего болотные пространства, поминутно проваливаясь в невидимые подводные ямы. Холодная ключевая вода постепенно сковывала движения, но двое этого не замечали. Они брели вперёд, уже не представляя, куда лежит их путь. Плевать куда, лишь бы подальше от этой твари! И когда в очередной раз Шикарь, лишённый своих очков, зацепился за корягу и рухнул в ледяную воду, Полоз не заметил его пропажу. Да и сомнительно, что он знал о существовании какого-то Шикаря последние несколько часов. Или дней?

Полоз уже и не соображал, почему нужно обязательно двигаться и кто он такой, как его имя и есть ли у него боги. Безмолвие и обнаглевшие москиты уже не трогали его, лишь угасающий отблеск мысли ещё бился затухающим пульсом в его мозгу — вперёд, вперёд.

И в подступивших сумерках он уже не мог заметить, что практически топчется на месте, а вокруг него очертания травы и кустов теряют свои резкие очертания и атакующие москиты песком сыплются на землю. И лишь когда новый дробный звон ударил в переносицу и прояснил на миг сознание, Полоз увидел перед собой своё размытое и изгибающееся изображение и последней угасающей мыслью его было — Торец, сволочь, твой нитроглюкококаин снёс башню этой душегубке…