Темным ведьмам не отказывают (СИ) - Гусина Дарья Страница 22

Фо Амаль густо покраснел.

Стоп. Кафешантанные? Это из тех заведений, где дамы пляшут в панталонах? Однажды, в тот самый день, когда жизнь окончательно лишила меня розовых иллюзий, подружки по курсам взяли меня с собой в кабаре в Вольгонии. К сожалению, они же решили накачать алкоголем мой нежный, непривычный к выпивке организм, повторяя, что зельевару выхлопы не страшны.

В итоге, вечер я провела, посапывая на диванчике в кабинете (пока подруги веселились), снятом однокурсницами исключительно в лечебных целях: для проведения «сердечно-восстановительных процедур». До сих пор не знаю, помогло ли.

– Ну хорошо, хорошо, – благодушно заметил старик. – Не буду вторгаться в личное. Хотя до сих пор не понял, почему сия девица тобой еще не окольцована.

– Фра Филчер, оставьте нас, пожалуйста, – ледяным голосом велел Фо Амаль.

Я вышла в коридор, но дверь закрывалась медленно, и я все-таки успела услышать:

– … ты не одобрял, если в моем окружении появлялись… как бы это выразиться… девушки, ниже меня по статусу, – голос Эрика был полон сарказма. – С чего вдруг такое… снисхождение? Оставь Солу в покое.

– Ты дурак, – прохрипел старик. – Во-первых, я провисел здесь пятнадцать лет и успел пересмотреть свои взгляды. Во-вторых, я чувствую сильную темную кровь. В-третьих, не забывай о моих шпионах… кхе-кхе… Мои слуги, может, и призраки, но далеко не…

Дверь закрылась, и я так и не услышала, что ответил Эрик. Впрочем, в его ответе я и не сомневалась. В жены мужчинам с приставкой «фо» не годятся даже девушки с приставкой «до», что уж говорить о всяких «мо» и наглых бесприставочных охотницах за состояниями.

Я почти час провела в коридоре, развлекаясь подыскиванием местечка для портрета среди других законсервированных Амалей.

Родня отнеслась к возвращению потомка со сдержанным энтузиазмом. Несколько картин оспаривало право занять место подле Августа. Дама в шляпе-колпаке торжествующе твердила: «Ну я же говорила! Я же говорила! Мой Лапуля – отличный предсказатель! Он сразу показал, что в доме грядут потрясения». Восьмилапый Лапуля плел свою паутину и не обращал на даму никакого внимания.

– Куда вы его повесите? – атаковала я Фо Амаля, когда тот появился из двери.

– В гостиную, – сухо отчитался Эрик.

– Ого! Ваш прадед будет в курсе всех событий!

– Это всего лишь портрет. Мы заключили сделку: новое место в обмен на знания.

– Общественность расстроится, – вздохнула я.

– Если вы об остальных портретах, то Августу к ним нельзя. Старик умеет и любит провоцировать… как вы уже, должно быть, заметили. Будет развлекаться, стравливая предков между собой. Вы знаете, о чем он меня попросил? Привести к нему Книпса. Мол, желает поближе познакомиться с загадочным механиком.

– Ну-ну, – протянула я.

– Не обращайте на старика внимания, фра Сола, – добавил Эрик. – Никто никогда не станет вас к чему-либо принуждать, и в целом, вашей чести ничто не угрожает. Пойду позову Книпса. Пусть заодно подготовит место для портрета.

Книпс вышел от старика озадаченным. На наши расспросы он в присущей ему лаконичной манере ответил, что Август обещал раскрыть секрет всех баночек со специями в коллекции. Старик порадовался, что стазис сохранил пряности в неизменном виде и «благословил» повара словами: «никого не слушай, иди к мечте».

– Мне это не нравится, – нахмурился Фо Амаль. – Чего он там, кстати, хихикает?

– А как же Розалинда? – недоумевала я. Август решил отказаться от планов по переселению душ?

Как выяснилось, портрет просто решил разнообразить нашу скучную жизнь.

Увы, сосредоточившись на эволюции яйца, за обедом я не сразу обратила внимание на знакомый запах … очень знакомый запах.

… Уж его-то я не смогла бы забыть даже при большом желании. Перед глазами всплыли насмешливое лицо моего «жениха» До Левера и голая задница его подружки, дочери бургомистра, первой красавицы Вольгонии. Парочка целовалась в постели, а я стояла на пороге и вдыхала навязчивый аромат приворотного зелья…

– Не ори, глупая, – снисходительно сказал мне До Левер, оторвавшись от вконец разомлевшей девицы. – Почему ты думаешь, что это она меня приворожила? Все в точности наоборот. В конце концов, кто из нас двоих победитель конкурса по зельеварению?

… Я встрепенулась и паническим тоном сообщила Фо Амалю:

– Измененная карнация! Эта специя называется измененной карнацией!

– Пахнет приятно, – кивнул Эрик, лаская меня довольным взглядом. – В кои-то веки Книпс сумел состряпать что-то съедобное. Я был не прав. От старика есть польза.

– Вы были правы, – убито проговорила я. – Книпс добавил карнацию в омлет. И я догадываюсь, кто посоветовал ему это сделать.

– А что с ней не так, с этой… карнацией?

– Все так, если не считать, что это мощнейший афродизиак.

– Глупости. Я ничего не чувствую.

– Возможно, еще не подействовало… У вас глаза… потемнели.

Фо Амаль сглотнул и вытер губы салфеткой. Опустил взгляд и вцепился пальцами в столешницу.

– Разбегаемся? – слабым голосом предложила я.

– Все настолько плохо?

– Эффект от карнации близок к сильному привороту. Поэтому ее использование запрещено в Диморе и Беленхейме со времен Первой конвенции знахарей и алхимиков.

– Вы первая, – мрачно согласился маг, продолжая цепляться за стол.

– Но, может быть…

– Дамы вперед. Я… настаиваю.

Я встала и начала бочком двигаться к двери. Почти достигла ее, но где-то в доме хлопнула дверь, и легкий сквознячок принес запах мужчины, сидящего от меня в нескольких шагах. Быстрых шагах. Двух или трех. Страшась в следующий момент обнаружить себя верхом на Фо Амале, жадно пьющей аромат его кожи, я вцепилась в ручку дверцы.

Господи, «аромат кожи»! Надо же приворожиться до такого!

Сопротивляйся, Сола. Ты ведь видела, что этот афродизиак творит с людьми. Вряд ли дочь мэра была настолько влюблена в До Левера, чтобы бесстыдно прыгнуть в его кровать. Хотя, говорят, приворотное из синей карнации не действует, если в человеке еще не пробудилась взаимная симпатия. Насколько же я симпатизирую Фо Амалю?

Книпс появился в дверях с выражением предвкушения на лице. Споткнулся о взгляд Фо Амаля, зацепился о мою нехорошую улыбку, почувствовал запах жареного и рванул наутек.

С воплем «Не уйдешь!» маг вскочил из-за стола и понесся за механиком. Мне оставалось только надеяться, что их связывает лишь чисто мужская дружба.

Я тоже решила поохотиться на Книпса, поскольку вспомнила, чем облегчается действие карнации – потливостью. Со второго этажа доносились вопли Фо Амаля, вой Книпса и возмущенное клекотание Грифа. Кажется, грифон не вовремя попался под горячую руку мага. Или ногу. Или все остальное… тоже… горячее.

Я заблокировала второй лестничный спуск, но так неожиданно возник Фо Амаль.

– Назад! – крикнул он, тяжело дыша.

Я бросила магу плащ, прихваченный из холла:

– Вот, наденьте! Афродизиак выходит с потливостью!

Плащ был пойман, но я быстренько устремилась вниз, ибо взгляд Эрика свидетельствовал о том, что моя фраза вызвала в нем ассоциации с другими способами пропотеть, более творческими и плотскими. Мы обежали вокруг и снова столкнулись на лестничной площадке.

– Удрал! – констатировал маг. – Черт возьми! Вы не могли бы запереться в своей комнате, Сола?

– Есть способ лучше! – выпалила я. – Поединок! Магический! Проклятие не даст мне вас убить, а сильное потрясение для ауры нейтрализует приворот!

– Но вы зельевар, а не маг… Понял. Бабушка. Тогда – в сад.

… Я первой выпустила дымное заклятие. И очень об этом пожалела. Фо Амаль легко разделался с руной, но подобрался слишком близко. О боги, я заглянула ему в глаза цвета стали, и это было похуже запаха.

Руна «хоуд» отвлекла мага на минуту или две. Я успела крикнуть:

– Я что, должна одна отдуваться? Участвуйте, господин маг!

– Делаю, что могу! – огрызнулся Фо Амаль.

По сути, я пользовалась стандартными позициями. Бабушка не настолько владела боевой магией, чтобы обучить и меня. С другой стороны, что я вообще о ней знала, о своей бабушке? Откуда во мне сильная темная кровь, которую почувствовал портрет Августа?