Валерий Колесников - Место битвы – Италия?! Страница 23

Понять, каким образом возникло это убеждение о втором устье Дуная на Адриатике, можно только, если обратиться к географии транспорта. «Гора Окра – самая низкая часть Альп: там они касаются земли карнов. Через Окру из Акилеи перевозятся товары в так называемый Невпорт; путь этот имеет немного больше четырехсот стадий. Оттуда по рекам товары доставляются к Истру и к прилегающим к нему местностям. Мимо Невпорта протекает судоходная, выходящая из Иллирии река, которая впадает в Саву…»[63]. Как показывает приведённая цитата, в древности существовал важный торговый путь, который вёл от системы Дуная через Бирбаумский Лес (проход Окра) к Триестскому заливу. В древней торговле выдающуюся роль играли венеты, от которых обычно получали товары тарентинцы. Насколько важное значение имел путь через проход Окра, видно из того, что здесь был один из особенно часто используемых европейских волоков («Люблянские ворота») для более лёгкой доставки судов через горы. Впадающая в реку Саву Лаба была первым водным путём, в который попадали корабли из Адриатики после волока. Характерно, что он назывался Наупортом (современное название Врхника), то есть «носителем кораблей». У Страбона это название искажено и превращено в Невпорт. То обстоятельство, что северо-западное побережье Адриатики по Дунаю получило название «Истрия», которое сохранилось до наших дней, также свидетельствует о важности прохода, ведущего от этого моря к Дунаю[64]. Этот водный путь по Истру был намного старше и важнее для южных и восточных славян в раннее средневековье, чем пресловутый путь «из варяг в греки», который так любят приводить норманнисты в качестве примера «цивилизованности» варягов.

Корсунь и Сурож – не в Крыму.

Ещё М. Н. Сперанский убедительно доказал, что под Корсунью никак нельзя понимать реальный греческий Херсонес. Важным аргументом против расположения Корсуни в Крыму является полное незнакомство греческих «житий Кузьмы и Демьяна» с чудом из этой легенды[65]. В древнейшей редакции Жития Владимира, где запись ведётся от одного события к другому, читаем: «На другое лето к порогам ходи по крещении; на третье лето взят Корсунь; на четвёртое лето церковь камену Богородици заложи; на пятое лето Переяслав заложи; на девятое лето блаженный князь Владимир, христолюбивый, церкви святые Богородици вдаде десятину от имения своего; …по святом крещении поживи блаженный князь Владимир 28 лет». (Владимир умер 15 июля 6523/1015 года. Стало быть, это Житие относит его крещение к 987 году).

О каких порогах идёт речь в этом отрывке? Традиционная историография утверждает, что речь идёт о днепровских порогах. Но наиболее вероятно, что он ходил к дунайским порогам. Ему нечего было делать у днепровских порогов. Этот природный заслон на пути врага к столице и так был в наших руках. Под «порогами» или водопадами «катарактами» имелись в виду теснины, подступающие к руслу Дуная в Трансильванских Альпах, в которых река, суженная горами, проходит так называемые «клисуры» (clausura – запирание, замыкание), а затем «Железные ворота» близ г. Дробета – Турну – Северина. Ширина Дуная уменьшается в клисурах до 112 метров, в этом месте был своего рода «перерыв» реки. На правом берегу Дуная во время дакийского похода в 103 году по приказу консула Траяна в обход клисуры была вырублена римская дорога, ставшая волоком для боевых кораблей. Страбон[66] обстоятельно сообщает, что часть реки, находившаяся наверху, называлась у даков Данувием, другая же часть реки ниже по течению вплоть до Понта называлась у гетов Истром. В военном плане «Железные ворота» были важным опорно-стратегическим пунктом, то есть, кто владел этим волоком, тот, по сути, и был хозяином на Балканах, потому что мимо него не пройдешь. Надо заметить, что только после успешного похода к порогам Владимиром была взята Корсунь. По-видимому, этот волок и есть та самая «тропа Трояна», подойдя к которой через поля Галиции на Балканские горы и миновав которую, Игорь свивал славой обе половины своего и недавно минувшего времени. Описание Корсуни мы найдём у Никона в «Сказании о крещении Руси». Введя в свою летопись так называемую «Корсунскую легенду», рассказывавшую о взятии Корсуни Владимиром, о сватовстве Владимира и, наконец, о крещении его именно в Корсуни, а не в Киеве или Васильеве: «Се же, не сведуще право, глаголютъ, яко крестися есть в Киеве, инии же реша в Василиве»[67]. Никон тем самым опровергает версию своего предшественника – составителя «Сказания о первоначальном распространении христианства». В этом рассказе Никона имеется ряд фольклорных мотивов, свидетельствующих об устном происхождении легенды, которая, по сути, и была былью. По топографической точности легенда, несомненно, принадлежала к Северному Средиземноморью. В ней указаны детали устройства водопровода в Корсуни из колодца вне города, т. е. римского акведука, проходящего в некоторых местах под землёй. Указано и место, где стояла церковь Святого Василия, в которой крестился Владимир: «Крести же ся в церкви святаго Василья, и есть церкви та стоящи в Корсуне граде на месте посреди града, иде же торг деють корсуняне. Полата же Володимеря с края церкве стоит и до сего дне, а царицына полата за олтарем. По крещеньи же приведе царицю на браченье…», и указано место, где стояла палата Владимира: «с края церкви» Василия; о палатах Владимира отмечено, что они сохраняются «и до сего дне» и т. д.

Чтобы внести Корсунскую легенду в «Сказания», Никону пришлось прибегнуть к целому ряду искусственных приёмов, оттянувших крещение Владимира до корсунского похода. В начале повествования, показывая нравственное падение Владимира-язычника, он рассказывает, как тот бесчестит дочь корсунского князя на глазах родителей, отдаёт её в жены своему дружиннику, а затем убивает самого князя и княгиню. Владимир не сразу исполняет своё обещание креститься, за что бог «наказывает» его слепотою, от которой он исцеляется только при крещении. Но каковы бы ни были грехи Владимира-язычника, они не могли ставиться с христианской точки зрения в укор Владимиру-христианину. Наоборот, чем ниже был нравственный уровень Владимира до крещения, тем выше, с точки зрения Никона, становился его подвиг принятия христианства, тем резче выступал произошедший в нём перелом, тем более величественным становился самый акт крещения. По мнению А. А. Шахматова, в основе Корсунской легенды лежала историческая песня. Здесь же, полагал учёный, впервые появился рассказ о блудной жизни и идолопоклонстве Владимира, в чём он усматривал руку грека или грекофила, стремящегося принизить киевского князя. Рассматривая этот вопрос, нельзя обойтись без работ замечательного русского византиста В. Г. Василевского. Указывая на противоречивость русских источников, он, в частности, отдавал явное предпочтение «Памяти и похвале» Иакова перед летописью, т. е. признавал, что Корсунь Владимир брал уже будучи крещёным. Так же он обратил внимание на то, что 986–989 годах между Византией и Русью был заключён договор о союзе, скреплённый браком русского князя и сестрой императора и связанный с крещением Владимира. Но учёный отметил и то, что ни византийские, ни русские источники ничего не говорят ни об этом союзе, ни о крещении Владимира именно византийскими миссионерами, хотя, скажем, Лев Диакон был современником тех событий.

При обсуждении этого вопроса надо учитывать ещё одно немаловажное обстоятельство. Во всех летописных источниках эта империя именуется Ромейской, при этом большинство комментаторов нам услужливо подсказывают, что, дескать, это и есть Византия, Царьград же это Константинополь (современный Стамбул), а ромеи это и есть греки, хотя по сути и по смыслу это два разных государства, два разных города и два разных народа, когда-то давно входившие в состав единой римской империи. В летописи у Никона под влиянием пасхальных таблиц появляется погодность записей, хотя предыдущее «Сказание о первоначальном распространении христианства» не знало расположения материала по годам и не заботилось о точности датировки событий. На связь погодной формы изложения в летописях с пасхальными таблицами указал ещё академик М. Н. Сухомлинов в своей работе «О древней русской летописи как памятнике литературном»[68].

Никон же придавал большое значение хронологии и строил изложение событий по годам: под 1061 годом указан день поражения Всеволода Ярославича впервые напавшими на Русь половцами – 2 февраля. Под 1066 годом отмечен день кончины Ростислава Владимировича в Тмутаракани – 3 февраля. Под следующим, 1067 годом отмечен день битвы на Немиге – 3 марта. Под 1068 годом определён день победы Святослава над половцами – 1 ноября. В Тмутаракань Никон отбыл в первых числах февраля 1061 года. О поражении Всеволода 2 февраля он узнал ещё в Киеве. С 1061 по 1067 год Никон провёл в Тмутаракани, там он встретился с новгородцем Вышатой, рассказами которого и воспользовался в своей летописи. Неточные хронологически и несистематические, они носят на себе все признаки устного происхождения. К тому же нельзя недооценивать тот факт, что Корсунь всегда занимала особое положение в составе Ромейской империи, временами вообще отпадая от неё. Летописец, вводивший Корсунскую легенду, хорошо ориентировался в топографии Корсуня. Следовательно, он там бывал, значит, он не компилятор. И он с чувством рассказал о гневе корсунян, которые побили греческого наместника за вероломное отравление тмутараканского князя Ростислава в 1066 году. Под 1076 годом В. Н. Татищев в своей истории сообщил о просьбе византийского императора Михаила, обращённой к Святославу и Всеволоду Ярославичам, помочь в усмирении болгар и корсунян. На Руси по-разному отнеслись к этой просьбе. Святослав готов был помочь императору, Всеволод же после смерти брата, а также Михаила отозвал уже вышедшее в поход войско. Эти сведения Татищев мог почерпнуть в особом галицко-волынском источнике, где было больше, чем в «Начальной летописи», сведений о Ростиславе Владимировиче (потомки его правили в Галицко-Волынской земле). О восстании в Болгарии известно и по другим источникам[69]. Корсунское христианство также отличалось от константинопольского. У корсунян, в частности, почитался западный святой – Папа Римский Мартин. Главное же, что увязывает в нечто единое Корсунь, Русь и западных славян, – это культ Климента. С большой долей вероятности под легендарным градом Корсунь можно подразумевать современный город Равенну в итальянском регионе Эмилия-Романья.