Николай Непомнящий - Последние из атлантов Страница 23

Слово mепсеу (menzеу) дошло до нас в различных вариациях и везде обозначало одно и то же — «пра­витель», без малейших ссылок на божественность. Дж. Эберкромби нашел для тепгеу параллель в бер­берском amenzu — «древнейший в семье». Полностью же совпадает с Канарской формой шлухское етепгау — «ранний», «раннеспелый», имеющее и значение «князь».

С редким единодушием все источники передают напи­сание и значение слова at-uhukanak (acahukanak) — «высший». Дж. Эберкромби выводит его из akanek у племени зенага — «властелин дождя». Но более прием­лемым кажется предположение знатока североафри­канских языков француза Правотелля, который нашел подходящее слово с соответствующим значением в диа­лекте сенеда.

Слово at-uhukaran — «великий» — Эберкромби срав­нивает с похожим словом на поддиалекте тайток ахаггарских туарегов, означающим «быть толстым, необъят­ным».

«Небо», «бог» — akoman, ataman у канарцев более всего соответствует слову «молния» у племени сус. Akoman напиминает слово катти в языке фула и сонинке, распространенных в странах Западной Африки, и, по всей видимости, является заимствованием у северных соседей... Подходит и индо-иранское слово asman — «не­бо», но это не подтверждается пока антропологически­ми и этнографическими данными.

Нужно сказать несколько слов об этнониме «гуанчи». Этнограф прошлого века Коста де Маседо называл «гуанчами» только жителей Тенерифе под тем предлогом, что «жители других островов резко отличаются друг от друга как в антропологическом, так и в языковом отно­шениях». Еще в 1629 году англичанин Николз писал, что жители острова Тенерифе называют себя «гуанчи» — guanche. Эспиноза, сам неоднократно бывавший на ост­рове, в своей работе, появившейся через 25 лет после ко­лонизации острова, назвал их guanches. (—S— суффикс множественного числа в испанском). Испанцы А. Галиндо, Нуньес де ла Пенья и Клавихо-Гомес также назы­вали жителей Тенерифе «гуанчами». Глэс отмечал, что жители Тенерифе называют европейцев chineche, а себя самих vincheni (последнее под влиянием испанского буд­то бы и превратился в guanches).

Впрочем, возможна и другая интерпретация. Vincheni в транскрипции Глэса скорее всего не что иное как guan-chinot. Guan этимологически восходит к берберскому wan, а берберское по аналогии с арабским испанцы часто пе­редавали на письме как gu. На языке жителей острова Тенерифе guan  (или wan) означает «один» (человек) а chinet — «Тенерифе», откуда пошло guan-chinet (или wan-chinet) — «человек с Тецерифе». У жителей других островов были, естественно, другие самоназвания. Так, обитатели Фуэртевентуры называли себя Maxoreros, а свой родной остров Maxorata. Maxoreros, однако, офо­рмлено по правилам испанского языка, что вряд ли яв­ляется случайным, а потому не может быть исконно канарским. Но отсутствие серьезных лингвистических дан­ных не позволяет сделать какой-либо окончательный вывод.

С проблемой языка канарцев тесно связан и вопрос о загадочном свисте, который до сих пор распространен среди жителей острова Гомера. Еще монахи Бонтье и Ле-верье писали, что жители островов «говорят губами, как будто у них нет языка, и какой-то правитель сослал их в наказание сюда, вырвав языки».

На самом деле язык принимает в свисте самое не­посредственное участие. Еще в конце прошлого века не­мецкий этнограф Кеденфельд изучал таинственное сред­ство общения гомерцев. «Они могут передавать любую мысль с помощью свиста,— писал ученый,— причем на расстоянии до тысячи метров, то есть даже когда крик не имеет смысла». Во время войн этот свист очень по­могал канарцам, они заблаговременно «высвистывали» опасность, а в мирное время извещали о начале празд­неств и о других событиях.

Свист этот может быть самых различных оттенков. Кеденфельд проделал эксперимент, расставив двух жи­телей на расстоянии 50 метров. Он передавал вопрос од­ному из испытуемых, и тот высвистывал его своему парт­неру. Оба человека ни разу до этого не разговаривали друг с другом на языке свиста, к тому же был сильный ветер, но результат признали удовлетворительным.

Язык свиста на острове Гомера сам по себе не уни­кален. Хорошо известен сопособ общения с помощью барабанов в различных районах Африки, когда новость выбивается нехитрым кодом на расстояния до десятка километров — от деревни к деревне. У племени гурунси-нанкансе в излучине Нигера имелась флейта, с помощью которой кочевники общались на большом удалении друг от друга. Ну а что касается свиста, то у индейцев ма сатеков в Мексике этим искусством владеют десятки ты­сяч человек. Старые испанские хроники повествуют о том, что пуэбло, сапотеки и чинантеки умело пользова­лись языком свиста перед атаками.

«Свистящая деревня» открыта в 60-х годах в Турции. Наверняка последуют новые открытия и, конечно, в гор­ных районах. Ученым предстоит выяснить много вопро­сов; таким образом переводятся обычные фразы на язык свиста, как рождаются комбинации свистовых модуля­ций.....

Одной из многих загадок, с которыми столкнулись ученые при исследовании Канарских островов, были на­скальные надписи. Кто оставил их? На каком языке они выполнены? Что означают? Перед учеными встала задача выяснить происхождение этих надписей. Знали о них давно. Еще в XVIII веке Бьера-и-Клавихо упоминал о «таинственных письменах» на острове Пальма. Но боль­ше всего их обнаружено на самом маленьком островке архипелага — Ферро.

Основная часть наскальных надписей — хаотичес­кое нагромождение значков и фигур, среди которых мож­но разобрать отдельные изображения, напоминающие надписи...

В районе Вальверде на острове Ферро есть длинная полоса гладких скал,  спускающихся в море.  Именно там испанский священник дон Аквилино Падрон, прогу­ливаясь среди базальтовых глыб, обнаружил две гори­зонтальные строчки знаков, каждый из которых был около пяти сантиметров в длину. «Их много на юге ост­рова,— писал кюре в записке Сабену Бертло.— На пер­вый взгляд они напоминают древнеегипетские иерогли­фы, но я напрасно искал там сидящие фигуры и быков Аписа с митрами, ибисов, которыми покрыты обелис­ки Египта. Не обнаружил я там ни рыб, ни четвероногих животных, которых видел на мексиканских и инкских календарях.     Наверное,— продолжает     Падрон,— мое открытие имеет важное значение, ведь надписи скорее всего сделаны в очень далекую эпоху и отличаются от найденных мною раньше. Они более совершенны, и я ви­жу выражение мысли, породившей эти надписи. Контуры значков неглубоки и стерты и видны только при ярком свете. Они сделаны на отвесных скалах и раньше наверня­ка были видны на значительном расстоянии».

Так была открыта новая страница наскальной лето­писи  Канар.  Значки  оказались окружены  рисунками: спиралями и кружками. Французский африканист Л. Федэрб в 1876 году признал в них древнеливийскую над­пись. «Понятно, что эти надписи — дело рук самих жите­лей, и их можно сравнить с наскальной живописью Са­хары, с нумидийским письмом и письмом туарегов,— писал ученый в «Бюллетене Парижского географического общества»,— подобных вариантов надписей у Бертло уже около семидесяти. Думаю, что это наследие древ­них ливийцев, смешавшихся за тысячелетие со светлыми пришельцами с севера, из района Танжера, где они ос­тавили свои дольмены».

Наследником древнеливийского письма признан тифинаг, которым и по сей день пользуются туареги Са­хары. Не раз исследователи обращали внимание на сходство Канарских надписей с письмом тифинаг. Над­пись в Вальверде Федэрб сравнивает с аналогичным изображением в Тугга, на мавзолее II века до нашей эры, считая и те и другие эпитафией.

Через некоторое время после находки Падрона ана­логичные надписи обнаружил на Пальме в гроте Бельмако исследователь из Франкфурта Ч. Фрич.

На севере острова Тенерифе ученые изучили неболь­шой угловатый камень, покрытый надписями. При тщательном исследовании выяснилось сходство их с финикий­скими надписями, найденными раньше в Южной Испа­нии и Карфагене. И что особенно важно — надписи те высечены, несомненно, металлическим орудием, а ведь известно, что гуанчи не знали металлов... Не вдаваясь в подробности относительно связей древнеливийской и пу­нической систем письма, отметим лишь, что на Канарах представлено несколько видов надписей. Наиболее ве­роятным кажется такой вариант. За века исследований у ученых накопился огромный этнографический материал, говорящий о сходстве древних канарцев с берберами. Вполне вероятно, что именно протоберберы были этно­сом, сыгравшим важнейшую роль в этногенезе канарцев, и именно они составили основное население островов. В свете этого проблема большинства надписей на скалах островов проясняется. Их авторы — протоберберы.

И все же есть два обстоятельства, которые мешают согласиться с этим полностью. Если берберы присутст­вовали на Канарах и принесли туда в отдаленную эпоху письменность, то почему она не сохранилась у канар­цев к приходу европейцев, а была лишь представлена наскальными знаками? И далее. Ливийские надписи най­ми дены на территории Туниса и Восточного Алжира, од­нако дальше на запад, в сторону Канар, они не попадают­ся! А между тем на западе находится Марокко, где ис­покон веков живут берберы? Здесь напрашивается еще один вариант. «Канарские острова могли посещать, в кон­це концов, и ранние мореплаватели — карфагеняне и другие. Надписи на Ферро, Тенерифе и Гран-Канарии — свидетельства таких плаваний»,— заключает английский ученый Э. Хутон.