Александр Асов - Меч Сварога Страница 24

И тогда собирался Волх Змеевич, и помчался вихрем к Ирийским горам.

Первый раз скакнул — за версту скакнул, и второй скакнул — не видать его. Обернулся он горностаем, побежал по дремучему лесу, Щукою нырнул в сине море, а из моря вспорхнул белым Гоголем. После вскакивал на лихого коня, соскочил с него серым Волком. Обернулся он затем Ясным Соколом, высоко полетел по подоблачью, побивая в небе гусей-лебедей.

Прилетел Финист Сокол ко Ирию светлому. Сел на веточку райской яблони и хотел злато яблочко поклевать. Вдруг услышал он — песня чудная разливается среди сада. Огляделся тогда он вокруг…

И увидел: по травам-муравушкам да по розовым кусточкам и лазоревым цветочкам ходит дева — краса ненаглядная, ни пером описать, и ни вздумать… Её тонкий стан тканью лёгкой укрыт, опоясан цветами и лентами, от шагов колеблются перси. И ступает она, как лебёдушка, голосок её ручейком журчит…

Засмотревшись на девицу красную, Волх забыл тотчас всё на свете. Позабыл, что желал он всем миром владеть и про яблоки молодильные. А уж про жену, Пераскею-змеиху, так и вовсе не вспоминал бы!..

Так бы век любовался на девицу складную, на её красу ненаглядную. Как она по саду похаживает, песни чудные напевает и сплетает веночки из белых лилий… И хотел уж Волх перед нею предстать, только в облике человечьем…

Тут ударили колокольчики, затрубили трубы златые, и со всех сторон стража налетела! Кто тут в сад Ирийский без спросу проник?

И вспорхнул Финист Сокол с той яблони, только выронил сизое пёрышко… Подняла то перышко девица красная и забрала к себе в золотой дворец.

А во горнице затем обронила… Как ударилось перо в каменный пол, обернулось тотчас в добра молодца.

И сказал он нежно и ласково:

— Ты не бойся меня, красна девица. Я тебя ничем не обижу! Моё имя — Огненный Волх, сын я Индрика-змея и царь в Навьем царстве. Так открой же мне, раскрасавица, как же мне тебя величать?

Улыбнулась ему красна девица, приглянулся ей добрый молодец. И она ответила так:

— Леля я — дочь Лады-матушки… Мой отец — Сварог, царь небесный… Звёзды частые — мне сестрицы, а небесные боги — братья.

И тут Финист Сокол руку к сердцу своему прижимал, подавал цветы деве красной, говорил он ей речи сладкие, называл своею любимою:

— Для тебя я не стал покорять Белый Свет и оставил Царство подземное и жену Змею Пераскею!

И тогда млада Леля смеялася. Она белу руку Волха милого взяла, суженым своим называла.

Услыхали шум сёстры Лелины, прибежали тут Живушка и Марена. Тут же Финист Сокол грянулся об пол, обратился в сизое пёрышко.

— С кем, сестрица, ты разговаривала? — спрашивали Лелю сестрицы.

— Я сама с собой, — отвечала Леля. А сама выпускала пёрышко за окошечко, за высокое. — Полетай, перо, в чистом полюшке, погуляй до поры и до времени…

Выходила молода за новые ворота, за новые, кленовые, за решётчатые… Выпускала Сокола из правого рукава… Ты летай-ка, Финист Сокол, высоко и далеко…

И с тех пор у возлюбленных так и повелось… Днём летал Ясный Сокол по небушку, а в вечернюю пору снова прилетал он в горницу к Леле.

А она так Финиста призывала:

— Разлюбезный мой, Ясный Сокол, ты явись ко мне, ты приди ко мне! Сердце ты мне успокой, милый мой и дорогой!

Финист Сокол же всякий раз как влетал во горницу светлую, ударялся в каменный пол — оборачивался добрым молодцем.

И опять у них разговоры весёлые продолжались всю ночь до рассвета.

Услыхали вновь разговоры сёстрицы, прибежали опять ко Сварогу-царю, стали жаловаться отцу:

— Ой ты, батюшка наш родимый! Знай, что к Лелюшке нашей средь тёмной ночи прилетает незваный гость!

— Ах вы, дочери, всё вам чудится! — говорил Сварог сёстрам Лелюшки. — Что напраслину вы возводите? За собою лучше б присматривали!

И тогда млада Жива с сестрою Мареной на окошке иголки натыкали. Коль наколется гость на иголочку — путь забудет навеки к Леле!

Прилетел опять Финист Сокол. Бился, бился он в то окошко — но не смог к любимой пробиться. Только крылья свои обрезал и иголочки искровянил.

И вскричал тогда Финист Сокол:

— Ты прости и прощай, Леля милая! Если вздумаешь меня отыскать, то ищи в тридевятом царстве…

— Как же мне к тебе путь теперь найти? — во слезах вопрошала Лелюшка.

— Лишь когда ты истопчешь три пары сапожек, из железа булатного скованных… Да три посоха тяжких чугунных сломаешь, да изгложешь три каменных хлеба — лишь тогда стезю обретёшь и меня в Навьем царстве найдёшь!

Да, таков уж, видно, Сварогов закон… Так завязано Макошью-матушкой — за любовью разлука следует… Но возможно ли разорвать те нити, что связуют сердца влюблённых?

И собралась скорёшенько Леля Свароговна. И пошла она по тропинкам, что ведут от Ирийских гор…

Много лет и зим она шла по дорожкам — всё брела полями широкими, пробиралась лесами дремучими, поднималась в горы высокие.

Песни птиц сердце Лелюшки радовали, ручейки лицо омывали… Звери лютые к ней сбегались, и жалели её, и ласкались.

И вот три пары сапог булатных она уже истоптала. И чугунные посохи обломала, и три каменных хлеба уже изглодала. И брела босой по дорожке, ноженьки кровавя на острых камнях…

Там, где кровь её каплями изливалась — розы чудные пробивались…

Вот дошла уже Леля до гор Сарачинских.

Видит Леля, пред нею — Смородинка. Только в речке той не вода бежит, кровушка бурлит и пламя горит.

И стоит за речкой избушечка лютой Бури-Яги, Золотой ноги. Крутится избушка на куричей лапке, да на веретённой пятке. Вкруг избушки тын из осин, и на каждом колу по черепу.

Попросилась Леля в избушечку:

— Ой да ты, хозяюшка Буря-Яга! Приюти ты меня, да накорми! Мне не век вековать, только ночь ночевать…

Отвечала ей Буря-Яга от порога:

— У нас в Тёмном царстве — горькое житьё. Наша жизнь — маета окаянная… Здесь что дело пытать, что без дела лытать… У нас хлеба белого — нет, и питья медвяного — нет. А есть лишь гнилые колоды, и в них — водица болотная!

Попросила опять млада Леля:

— Помоги-ка мне, бабушка, отыскать в Тёмном царстве Финиста Сокола!

И сказала ей так Бурюшка-Яга:

— Ох, и трудно тебе отыскать в ночи удалого Финиста Сокола! Раньше было у Сокола времечко. Он легко парил по подоблачью, уж он бил гусей и лебёдушек… Ну а ныне времечка вовсе нету — тяжело ему в золочёной клеточке, будто резвые ножки в опуточках!

И поведала тут хозяюшка Леле, что он вновь стал царём во Индерии и опять женился на Пераскее.

Так сказав, она гостью поила-кормила, ну а после спать-почивать уложила…

А наутро они попрощались, и сказала хозяюшка так:

— Вот бери подарочек, Леля. Ты возьми-ка яблочко золотое, вместе с ним и блюдце серебряное. Как покатишь по блюдечку яблочко — говори заветное слово: покатись, золотое яблочко, да по блюдечку по серебряну, покажи мне то-то и то-то!

Провожала затем гостью по лесочку, впереди покатила клубочек:

— Ну, ступай-ка теперь, Лелюшка Свароговна, вслед за резвым покаточком, за моим клубочком. Куда катится он — путь туда и держи и нигде со стези не сворачивай. Приведёт он тебя в Индерийское царство, там отыщешь ты Финиста Сокола…

Вот пришла Лелюшка во Индерию.

Видит: тучи в горы упираются, и стоит между скал золотой дворец. Все палаты украшены самоцветами. А на башнях шатры златокованые. Вкруг дворца решётки серебряные. Стала у дворца того золотого млада Леля Свароговна петь и гулять, и катать по блюдечку яблочко.

— Покатись, золотое яблочко, покатись по блюдцу серебряному, покажи-ка мне Финиста Сокола!

Покатилось по блюдечку яблочко — показало ей Финиста Сокола. Как увидала то Пераскея-царица из окошка высокого во дворце, так взыграло в ней ретивое, захотелось и ей блюдечком завладеть.

— Не продашь ли мне, Лелюшка, забавушку?

Отвечала ей Леля Свароговна:

— Нет, продать не продам, ну а даром — отдам. Если проведу ночку тёмную, от заката и до рассвета, с мужем твоим Волхом Змеичем!

«Не беда! — подумалось Пераскее. — Опою я зельями Ясного Сокола. Он всю ночь проспит как убитый… Ну а блюдце серебряно с яблочком чудным станет лучшей моей забавою!»

А в ту пору летал Финист Сокол по небу, избивая гусей и лебёдушек, птиц небесных к себе заворачивая.

Вот слетел он с небес и ударился в землю, обернулся вновь Волхом Змеичем.

И тогда опоила его Пераскея — поднесла ему чашу сонную с забудящими лютыми зельями. И заснул он враз как убитый.

— Что ж, ступай, — прошипела тогда она вилице. — Ночью этою будет он твой, и ко мне опять возвратится, лишь забрезжит рассвет золотой.

Подошла Леля к спящему Финисту, стала друга любезного призывать:

— Ты проснись-пробудись, Ясный Сокол! На меня ты взгляни и к сердечку прижми! Много лет прошло, много зим прошло. Я к тебе, Волх любимый, по свету шла — сапогов истоптала три пары железных, обломала три посоха тяжких чугунных и три каменных хлеба уже изглодала — и тебя повсюду искала!..