Мифы русского народа. Сказки о персонажах русских мифов, преданий и легенд от А до Я - Георгий Маркович Науменко Страница 25

На улице вечереет, темнеет. Идёт по улице Зыбочник. Несёт три короба. В первом коробе – Ночница, в другом – Дрёма, в третьем – Грёза.

Подошёл к избе. На крыльцо вставал, в дверь постучал. Открыли ему хозяева, спрашивают:

– Зачем, путник, пришёл?

Зыбочник отвечает:

– Пришёл на вечерок, поработать часок, заработать пятачок. Буду вашего дитя в зыбке-качульке качать, Ночница станет тьму напускать, глаза ему закрывать, Дрёма – усыплять, а Грёза – сладкий сон навевать. Дитя будет крепко спать.

– Нет, Зыбочник, уходи! – отвечают ему. – Мальчик весь день играл и устал, он уж глазки закрывал и засыпал.

Зыбочник пошёл в другую избу. Стучит и говорит:

– Пришёл на вечерок, поработать часок, заработать пятачок. Буду вашего дитя в зыбке-качульке качать, Ночница станет тьму напускать, глазки ему закрывать, Дрёма – усыплять, а Грёза – сладкий сон навевать. Дитя будет крепко спать.

– Нет, Зыбочник, уходи! – говорят ему. – Девочку на руках мы качали и заба́йкать успевали, она глазки закрывала и засыпала.

Зыбочник пришёл в третью избу. Нанимается дитя качать, усыплять, сладкий сон навевать. Ему говорят:

– Заходи, Зыбочник, поработай. У нас Ванька не спит, плачет, не умолкает.

Зыбочник подошёл к зыбке. Взялся за работу в охоту. Открыл первый короб. Ночница вспорхнула, Ваньке глазки сомкнула. Открыл Зыбочник второй короб. Дрёма нежным голосом байку воспевала, Ваньку дрёмой усыпляла. Открыл Зыбочник третий короб. Грёза из него выплывала, сладкий сон Ваньке навевала. Уснул Ванька крепко-накрепко.

Настало утро. Мать подходит к зыбке. Ванька сладко спит. Не просыпается. Вот ждёт она пождёт, а он и не думает глазки открывать, от сна пробуждаться. Испугалась мать, взялась Ваньку тормошить, будить, а он не просыпается, не откликается. Заметалась женщина по дому, не знает, как ей быть, как Ваньку разбудить. Ей говорят: «Ну, верно, Зыбочник начудил, заклятье на дитя наложил, так и будет он вечно спать, белого света не видать».

Вдруг дверь распахнулась. Зыбочник на пороге стоит и говорит:

– Забыл забрать Грёзу! С ней дитя будет долго спать, от сладких снов его не отнять…

Зыбочник открыл короб, и Грёза из зыбки в него вернулась. Зыбочник ушёл. Тем временем Ванька проснулся, мамке улыбнулся.

И

Игоша

Фантастическое существо, слабое, безобидное, любит тепло и хлебные крошки. По легенде, на крышу крестьянского дома его приносят журавли, прилетающие весной из тёплых краёв. Игоша пролезает через печную трубу в дом и остаётся там жить.

Спит в меховой рукавице Иго́ша. Проснулся. Есть захотел. Сел. Из рукавицы вылез, тряпицу вынес. Сам он без рук, без ног, круглый, как шерстяной клубок, на ушах ходит-переступает, носом загребает. Под стол поживиться Игоша пришёл. Хлебные крошки нашёл. Положил в тряпицу и понёс в меховую рукавицу. Приходит, а в меховой рукавице таракан сидит, усами шевелит и говорит:

– Это что за урод пришёл: во всю голову рот, глаза торчком, нос крючком, вместо ног – уши. Берегись! Ногами затопчу, усами засеку!

Испугался Игоша, заметался, во все стороны бросался. Идёт, слёзы льёт, причитает, меховую рукавичку вспоминает. Увидел большую тёплую печь. Думает: «Хорошо бы за неё забраться и прилечь». Обрадовался, останавливался. А на печи кот сидит. Увидел Игошу и говорит:

– Это что за урод идёт: во всю голову рот, глаза торчком, нос крючком, вместо ног – уши. Берегись! Наскочу, в когти возьму!

Испугался Игоша, заметался, во все стороны бросался. Идёт, слёзы льёт, причитает, меховую рукавичку вспоминает. Вышел из дома за порог. Видит – нора под избяным бревном. Думает: «Здесь будет мой дом». Обрадовался, останавливался. На дворе собака сидит, говорит:

– Это что за урод пришёл: во всю голову рот, глаза торчком, нос крючком, вместо ног – уши. Берегись! Загрызу!

Испугался Игоша, заметался, во все стороны бросался. Пошёл из ворот по дороге. Пришёл в поле. Кругом раздолье, да не спрятаться, не укрыться и в угол не забиться. Идёт Игоша, слёзы льёт, причитает, меховую рукавичку вспоминает. Есть захотел. На камушек сел. Тряпицу развернул. Вдруг сильный ветер подул. Хлебные крошки на землю смахнул. Стал их Игоша собирать, по полю ступать. Глядь – яма. А в яме сидит Полевичок. Не может выбраться старичок. Игоша тряпицу на полоски порвал, за концы связал. На нос, как на веретено[22], намотал. Спустил конец в яму. Выбрался Полевичок, спрашивает:

– Ты кто такой?

– Я – Игоша.

– Игоша хороший! Давай вместе жить. Буду с тобой дружить. У меня домок сбит из семи досок, соломкой покрыт, лыком обвит.

Обрадовался Игоша. Поселился у Полевичка. И сейчас там живёт, не тужит, с Полевичком дружит.

Идолище

Былинный и сказочный разбойник-великан, который сжирает зараз по целому быку жареному, выпивает по котлу мёда, а котёл так велик, что его с трудом подымают двадцать человек. Несмотря на свою силу и умение показывать волшебство, идолище, как и прочие супостаты земли Русской, в конце концов был побеждён.

Жил добрый молодец в одном селении, умел кудесить, был ловок и смел. Звали его Ивашка. Однажды появился в тех краях Идолище. Вызывает на бой поединщика. Грозится народ полонить, а дома по брёвнышку раскатить и огнём спалить. Собрался народ на великий сход. Поговорили, а потом порешили послать поединщиком Ивашку.

Добрый молодец взял лук, топор и отправился в дорогу. Пробрался через густой чёрный лес и оказался в чистом поле, на широком раздолье. Вдруг видит, едет навстречу Идолище. Кричит:

– Не ты ли, земная букашка, со мной биться явился?! Берегись!

Идолище взялся кудесничать, показывать своё волшебство. Голова у него сделалась с курган, рот – с горный распадок[23], глаза – словно два котла, уши – как два широких рукава. Рысит под ним быстроногий белый конь, из носа дым валит, между ушами козёл и баран, бодаясь, резвятся; на шее хорёк и горностай, на хребте перед седлом костёр разведён. Над костром котёл подвешен, в котле вода кипит. На крестце растёт большой кедр, на кедре семьдесят разных птиц гнездятся, поют и порхают дивные птицы. На хвосте рысь с медведем борются. С задних ног огненная лава стекает, с передних ног ключи бьют, а в студёных ключах рыбы диковинные играют. Идолище, не слезая