Давид Сасунский - Наири Егиазарович Зарьян Страница 25

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

Давид, придя домой, обратился к Исмил-хатун с вопросом:

— Матушка! Куда мой брат каждый день уходит?

— Ах ты желанный мой! — молвила Исмил-хатун. — Он гуляет, мечет палицу, дротик или толкает ядро.

— Почему же он меня с собой не берет? Я бы с ним играл, веселился. А то я сижу дома один и скучаю. Невмоготу мне! Пусть Мелик возьмет меня с собой в поле.

Исмил-хатун ему на это сказала:

— Дитя мое родное! Ты еще мал. Там кони могут тебя растоптать.

— Я стану подальше.

Вечером Исмил-хатун сказала Мелику:

— Мелик, ненаглядный ты мой! Возьми завтра Давида с собою в поле — пусть учится толкать ядро!

Мсра-Мелик обратился к Давиду:

— Давид! Ты же еще мал! Толкать ядро тебе не по силам.

Давид заупрямился:

— Нет, я пойду с тобой!

— Мелик! — молвила мать. — Возьми с собой Давида, ну, пожалуйста! Смотри, как он плачет!

— Ох уж этот народ-сумасброд! — сказал Мсра-Мелик. — Экие они все упрямцы! Чует мое сердце: не обобраться нам с этим малым беды.

— С ним ничего не случится, — возразила Исмил-хатун. — Посади его на высокий холм — пусть себе с холма на игры глядит. К лошадям он не подойдет, не бойся!

Призадумался Мсра-Мелик:

«Коль не взять его, скажут: Мсра-Мелик сироту забросил…»

— Ладно, матушка, возьму с собой завтра утром Давида.

Поутру Мсра-Мелик увез Давида в поле.

По цареву указу пахлеваны Какан и Аслан привели упрямца Давида на холм, связали ему руки и ноги и стали его сторожить.

Давид до полудня глядел-глядел — ничего не увидел. Взыграло в нем ретивое, и сказал он своим сторожам:

— Развяжите мне руки и ноги!

— Нельзя, — молвили пахлеваны. — Мы сторожим тебя здесь по велению царя, чтоб тебя кони не растоптали.

Рассвирепел Давид и с рук и с ног путы сорвал. Пахлеваны навалились на него, да не под силу им было его удержать. Давид обоих доволок до самого города, пришел домой, повалился на пол ничком.

— Ты что, Давид? — спросила мать.

Давид ей пожаловался:

— Мелик связал меня по рукам и ногам, посадил на высокий холм, а сам пошел в поле ядро толкать. Так я ничего и не увидел.

Вечером Исмил-хатун спросила Мсра-Мелика:

— Почему ты не позволил Давиду подойти поближе — на игры посмотреть?

— Матушка! Ведь он же меня не послушается, — отвечал Мсра-Мелик. — Убьет его ядром — люди скажут: «Мсра-Мелик убил сироту, чтобы избавиться от лишнего рта».

Сели ужинать. Давид ни к чему не притронулся.

Взмолилась Исмил-хатун:

— Мелик, дорогой ты мой! Не обижай брата! Завтра возьми его с собой и подведи поближе к играм — пусть он посмотрит.

Поутру Мсра-Мелик с князьями и пахлеванами выехал в поле метать палицу. Давида посадили в сторонке.

— Смотри, Давид! — сказал Мсра-Мелик. — Это палица. Опасная вещь, очень опасная! Заденет — и наповал. Не вздумай соваться в круг. Стой здесь, в сторонке, и смотри.

Давид обещал:

— Ладно, брат! Я никуда не пойду.

Мсра-Мелик со своими сподвижниками палицу метал, а Давид играл, копался в песке, сыпал его себе на ноги.

До самого полудня метали палицу.

Давид поглядывал издали. Вот настал черед Мсра-Мелика. Отовсюду собрался народ поглядеть, как царь палицу метать будет. Весом царская палица была в триста пудов. Мсра-Мелик правой рукой подкидывал палицу, левой подхватывал. Как взмахнет он ею — во все стороны искры летят. Оземь ударит — трескается земля, словно колея под тяжелым возом.

Как увидел Давид, что настал Мсра-Мелика черед, тот же час залез в одну из трещин, стал дырявой своей шапкой песок мерить. Меряет да приговаривает: «Оди-ин!» Высыпется песок, он опять наберет полную шапку и всякий раз приговаривает: «Оди-ин!» («Два» он еще не умел выговорить.)

— Эй, Давид! — крикнул Мсра-Мелик. — Уйди оттуда! Я сейчас палицу буду метать.

Три раза крикнул, а Давид будто и не слышит. Знай себе меряет да приговаривает:

— Оди-ин!

— Какан, Аслан! — завопил Мсра-Мелик. — Схватите его за шиворот и выбросьте из впадины.

Пять пахлеванов набросились на Давида и схватили за шиворот, чтобы вытащить его из впадины. Как ни старались, из сил выбились — Давид ни с места. Меряет песок, и все у него: «Оди-ин!» да «Оди-ин!».

Намучились с ним пахлеваны, но так и не сдвинули Давида — это было все равно что дерево с корнями вырвать.

Озверел Мсра-Мелик.

— Отойдите! — гаркнул он. — Сейчас я пущу в него палицей! Говорил я матери: «Не возьму его с собой — знаем мы сасунский норов». С ним, гляди, как бы беды не нажить. Он мне враг. Так лучше уж мне загодя с ним разделаться, прикончить его. Отойдите!

Давид услышал эти слова.

— Мелик! — крикнул он. — Кидай палицу, кидай палицу! Давши слово, держись!

— Прахом ты был, прахом тебе и быть! — загремел в ответ Мсра-Мелик и метнул палицу.

Давид руку протянул, палицу схватил, подкинул, поймал.

— Жаль, легковата, — сказал.

Так Давид осмеял Мсра-Мелика.

Теперь Давид метнул в свою очередь палицу — Какана, Аслана и еще пять пахлеванов на месте убил.

Люди сказали царю:

— Государь! Ради чего мы сюда пришли? Играть или же людей убивать? Ты же знал, что Давид сумасброд! Зачем ты с собой его взял? Теперь что горожане скажут?

Осатанел Мсра-Мелик, вместе со слюной кровь выплюнул, меч поднял.

— Пустите! — рявкнул он. — Сейчас я этой паршивой сироте голову снесу!

Тут визири, векилы и пахлеваны обступили царя, пали к его ногам.

— Век живи, царь! — сказали они. — Он же еще дитя малое, неразумное!

— Пожалей сироту!

— Что люди скажут? «Мсра-Мелик кусок хлеба пожалел сиротке!»

Один из визирей молвил:

— Много лет тебе здравствовать, царь! Хоть и сумасброд Давид, а все же царевич. Нет такого закона, чтобы царевичам головы сечь мечом.

Визири, векилы и князья отстояли Давида.

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

Давида испытвают огнём и золотом

⠀⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

Давид прибежал домой и уткнулся матери в колени.

Исмил-хатун испугалась.

— Что с тобой, Давид? — спросила она.

— Матушка! Сейчас придет Мелик и голову мне отрубит, — отвечал Давид.

— За что? Что ты наделал?

Давид ей все рассказал. Не успел он кончить свой рассказ, как вошел Мсра-Мелик.

— Где гяур? — рявкнул он. — Сейчас я ему голову срежу!

— Да за что же? — спросила мать.

— Опозорил он меня пред людьми.

— Что же такого он сделал?

— Я палицу метал, а он руку протянул и поймал.

— Ну так что же? —