Александр Асов - Меч Сварога Страница 28

Не насытившись горьким плачем, Велес бросился в тёмный лес…

Что там? Ветер ли ветки клонит? Или вихорь листья срывает — под горой у речки студёной?

То не вихорь вьёт и не ветер — кружат здесь под горой русалки, двор городят и строят терем. Вместо брёвен кладут в основу старцев с белыми бородами.

Не кирпич кладут — малых деток, не подпорочки — жён с мужьями. Из мальчишек делают крышу, из девчоночек — черепицу. Двери — из парней неженатых. А окошечки — из невест.

— Велес! Велес! Вот тихий ветер шевельнул листву у деревьев. Это вилы, русалки-вилы, закружилися в хороводе. И не видел ты, и не чуял — понесло тебя, закружило в хороводе у тихой речки…

Пляшет Велес и горько плачет. И спросили его:

— Что ж плачешь ты в русалочьем хороводе? Жаль тебе ли старую маму? Иль отца? Сестру или брата?

И ответил в печали Велес:

— Жаль не батюшку и не мать мне. Не сестру родную, не брата. Жаль подругу милую Асю, что угасла ныне с Зарёю…

И побрёл он теми лесами, поднимался и в горы высокие, опускался в долы широкие.

И пришёл к горам Сарачинским, и увидел он пред собою вход в пещеру, вратами закрытую. И проход чрез врата охраняли стражи. Их ужасней представить трудно: псы — Азарушка и Казар.

И сказал им так Велес Суревич:

— Вы откройте-ка мне, стражи лютые! Нет мне более жизни в Яви. Я хочу подругу увидеть. Ту, что ныне сделалась прахом…

И ему ответили стражи врат:

— Как же ты, сын Солнца, пойдёшь, ничего не видя во мраке?

— Как печаль идёт прямо в сердце. Я пойду со вздохом и плачем, с тяжкой мыслью о милой Асе…

И открылись врата бесшумно, уступив непреклонной воле. И вошёл в ту пещеру Велес. И вступил во холод и мглу.

Много ль, мало ль он шёл во мраке — вот забрезжил свет впереди…

И открылась взору долина широкая, и луга, и роща, и реченька. Там плоды свисали с деревьев, расцветали в травах цветочки.

Только было всё неживое. Все стволы — из чёрного камня, листья, травы — из малахита, а плоды с цветами — из яшмы, из рубина и сердолика.

И прошёл сквозь рощицу Велес. А за нею увидел он Чёрную реку, что текла слезами людскими, и стекала в Чёрное море. И над бездною тою нашёл утёс. И узрел на чёрном утёсе дом без окон с плоскою кровлей. И в том доме все заперты двери… Но от слуха его не скрылось за дверями чьё-то дыханье…

— Кто здесь? — Велес спросил у тени. — Ты ль, хозяйка утёса Сида? Та, что здесь богов принимает, угощает медовой сурьей?

— Да. Я здесь гостей принимаю! Что ж ты ищешь тут, мудрый Велес? Отчего же ты так печален?

— Как же, Сидушка, мне не плакать! Как не лить мне горькие слёзы? Смерть украла мою супругу, потому отныне в печали я брожу по Навьему царству…

И сказала так Вила Сида, выходя из тени на свет:

— То ли ищешь ты, Велес мудрый? Ведь Сварог с супругою Ладой человека создали смертным. Ты развей печальные думы, выпив чашу с медовой сурьей…

И подала она буйну Велесу чашу со медовою сурьей…

Как увидел хозяйку Велес, поразился он несказанно: вот стоит перед ним Звездинка, и в руках она держит чашу.

— Ты ли это, Ася Звездинка? — вскрикнул Велес и принял чашу.

— Это я — великая Сида! Я ж Звездиночка, дочь Садко. Я ж — Ясунюшка Святогоровна. Также я — Премудрая Вила. Также я — Хозяюшка Камня и Азовушка Золотая… Та, что следует за тобою в Яви, Нави и царстве Прави…

И тут Велес узнал в Виле Сиде — во всех жизнях вечную спутницу, утешительницу печалей… И решил выйти с нею на Белый Свет.

И призвал он вещую птицу Сирин. А затем с обретённой супругою Асей, ставшею богинею Сидой, поднялся из мрака подземного мира. И летел он на правом крыле птицы Сирин, а богиня Сида — на левом крыле. И вот так вознеслись они в мир живой, из Пекла печального в Ирий святой…

И все славили бога Велеса, вместе с ним и Асю Звездинку, что явилася Вилой Сидой!

Как родились, жили и любили Лель Сокольник и Снегурка Морозовна

Велес и супруга его Вила Сида жили-были в Заволжье близ Светлояра. Здесь они властвовали над русалками, лешими и мавками.

Весною ярою Велес превращался в весеннего бога, имя коего — Велияр, а отчество по батюшке — Суревич. А супруга его Вила Сида обращалась тогда во богиню весеннюю, в вилу таяния снегов с именем — Вешняя Тальница.

И там, где пролетал Велиярушка Сурич вместе с богинею Вешнею Тальницей, — там по полям таяли снега и подымались яровые хлеба.

А студёной зимою Велес являлся как бог холодов. Его так и звали тогда — Морозко, а также Мороз Красный Нос, ибо в стужу лютую больно он щипал за нос любого прохожего и всякого встречного-поперечного.

Следил он за тем, чтоб зимою веселил всех крепкий морозец, и чтобы сосульки звенели, и чтобы дети со снежных гор на санках со смехом катались.

А супруга его Вила Сида обращалась тогда в снежную царицу, по прозванью — Метелица Вьюжная. И там, где пролетали Морозко со Метелицей, — там землю скрывали снега, а воды рек и озёр сковывало крепкими льдами, по коим так хорошо бегать всем на коньках.

И как-то раз накануне весны из вешнего, талого снега Велес с Вилой слепили девочку, и назвали её Снегурочкой.

А когда баюкали доченьку в люльке, то напевали так:

— Спи дочурочка наша, Снегурочка! Девочка нежная-снежная! Ты из вешнего снега скатана, вешним Солнышком нарумянена!

Так родилась из снега, и стала расти Снегурочка, дочь Морозушки Велеса. И стала она такою красавицей, что ни вздумать нам, ни сказать… И была её кожа бела — как наст в морозное ясное утро, а волосы — смоли чернее, губы — как алая кровь на снегу.

И как было в такую красавицу не влюбиться? Так о том и сказ наш пойдёт, будто снег растаявший с гор потечёт… Наш рассказ о невесте нежной да снежной, да о женихе, горячем как пламя — коего здесь и помянем.

Итак, в те же времена стародавние-прежние недалече, у реченьки Смородины, жили-были Леля и Финист Сокол. И сынок был у них — Лель Сокольник.

И был юный Лель сам на возрасте, словно Сокол Ясный на возлете. Он играл на свирели чудесной, и пел песни, как соловей по весне.

И прислушивались к песням тем и леса, и поля, и долины, и горы. И от матери Лели он обладал силою любовной. А от отца получил сердце жаркое, также крылья имел соколиные.

Как же встретились Лель Сокольник и Снегурочка, дочь Мороза? Как влюбились они весною? Мы расскажем о том, ничего не скроем!

И вот пришла Зима снеговитая, вьюгами вся перевитая… И Снегурочка, дочь Мороза, так с матушкой Метелицею говаривала:

— Ой, не спится мне, матушка, и не дремлется ныне… Не пойму, чем сердечко моё беспокоится… Я в окошечко гляжу, вьюженьку сторожу…

Отвечала тут дочке Снегурочке матушка её Метелица Вьюжная:

— Ой ты, дитятко моё, чем тревожишься?.. То метель метёт, ветер стонет, да у дерева веточки клонит…

И ещё Снегурочка молвила:

— Ой, мне скучно, мама, и грустно, во груди сердечко тревожится! Худо мне, младой, и неможется… Я пойду в лесок разгуляюся, со милым дружком повстречаюся…

Ей же так отвечала Метелица:

— Ой, Мороза дочь, не ходи гулять в ночь! По снежку следов не протоптывай! Те следочки не скрыть порошицей от печалюшки — горя лютого.

Но Снегурочка, дочь Мороза, не послушала родную матушку. И пошла она в лес погулять, да в снежки со подружками поиграть. И чрез тёмный лес выходила на речку. Бережочек у речки весь водой приулитый, сапожочками приубитый.

Скок она поскок на ледок — подломился у Снегурочки мал-каблучок. Подломился каблучок, пала девица на бочок. Только некому даже руки ей подать, некому её из сугроба поднять…

Тут над речкою послышался звон-перезвон. Будто серебряные молоточки забили в хрустальные колокольчики!

То летела по-над речкою чудо-тройка… И кони серебряными подковами звонко ударяли по крепкому льду. Возницею же во тройке той резвой был юный, прекрасный Лель…

Снегурка же Леля окликнула:

— Ах ты, добрый молодец, друг мой сердечный! Не проскакивай мимо по речке! Ты попридержи-ка коней, дай мне рученьку поскорей!

И попридержал коней милый Лель, соскочил тотчас с чудо-тройки. И подал он руку Снегурочке, и сказал той девице с нежностью:

— Вот тебе рука моя, девица! А за помощь спрошу с тебя плату я. Да не малую — поцелуй меня!

На руке же у Леля Сокольника перстень с алым камнем сиял. И горела в камешке искорка — та, что в давние годы явилась из горнила Сварожьей печи. И луч от камня того проникал чрез очи ясные к самому сердцу, раскрывал в душе девицы дверцы…

И так ледяное сердце Снегурки, дочери Мороза и Метелицы, от огня Сварожьего встрепетало.

И Снегурочка с Лелем тогда целовались. А потом она слово молвила:

— Как же я вернусь теперь к батюшке родному? Он услышит, как сердце трепещет моё, и тотчас обо всём догадается…