#На изящном: мифы в искусстве. Современный взгляд на древнегреческие мифы - Мария Аборонова Страница 28

Конечно, все сразу разбились по парам и предались разврату. Так бы они и остались на острове, но Геракл заставил героев взять себя в руки и отправиться дальше[191].

* * *

Во время путешествия корабль аргонавтов сел на мель у берега в Мизии. Все высадились на сушу, а добрый и заботливый Гилас отправился за водой для ужина. Версия его слабоумия подтверждается, поскольку он выбрал родник, в котором жили нимфы. Те как раз начинали свой ежедневный танец в честь Артемиды, а тут мускулистый красавчик с голым маслянистым торсом и кувшином.

– Вечер в хату, девушки, где тут у вас «Эвиан»?

Джон Уильям Уотерхаус. Гилас и нимфы. 1896. Городская галерея искусств, Манчестер

Одна из нимф, Дриопа, была буквально сражена красотой Гиласа. Я лично была сражена тем, что ее звали Дриопа: как племя, царем которого был убиенный отец Гиласа. Эдгар Аллан По до такого сюжетного твиста не додумался бы. Чертовы античные гении.

Дриопа поманила Гиласа к себе – мол, давай расскажу, как накачать руки без вреда для обхвата талии, – и доверчивый парень наклонился к воде. Тут-то нимфа и утащила его на глубину – красавчик только успел издать последний крик о помощи[192]. Геракл и другие аргонавты услышали вопли и сразу прибежали на место происшествия, но никого уже не нашли[193]. Не помогли ни кропотливые прочесывания леса, ни угрозы жителям острова, пытавшимся под страхом расправы обуять гнев Геракла, предлагая ему других красивых юношей, чтобы он отстал. Логика понятная: тот был красивый, так и эти красивые, две руки, две ноги, что тебя не устраивает? Бери и уходи!

Геракл не хотел никаких других парней, но и смириться с потерей Гиласа не хотел. А аргонавты уже устали слушать его стенания. Поэтому коллективным решением, озвученным Ясоном, поход продолжили без него[194].

* * *

Аргонавты доплыли до Колхиды и пошли во дворец их царя, Ээта, сына Гелиоса.

– Добрый день, доброго здоровьечка, нам срочно нужно золотое руно, которое хранится у тебя, – отдай его немедленно.

Ээт был весьма фраппирован таким ходом событий, но воспитание не позволило ему вышвырнуть бравую толпу сразу. Вместо этого он сказал:

– Запрягите в плуг моих быков, вспашите с ними поле Ареса, засейте его зубами дракона, охраняющего руно в роще, а потом можете забирать его.

Что на языке дипломатии означало: «Вы совсем обнаглели, безмозглые герои, проваливайте с моего острова».

Ясон на дипломатическом разговаривать не умел, как, впрочем, и остальные его спутники. Он все-таки рос с кентавром, откуда ему было знать высокий слог. Поэтому он воспринял слова царя буквально и пошел готовиться к посевной.

– Что там сложного? – думал Ясон. – Неужели мы поле не вспашем? С драконом тоже как-нибудь разберемся – и не такое видели.

Он просто не знал, что скот у Ээта не совсем обычный. Это были подаренные ему Гефестом бронзовые огнедышащие быки. Огромные и невероятной силы. Эти быки сами могли запрячь всех аргонавтов и вспахать ими несколько полей[195].

Гера увидела, что Ясон отправляется выполнять самоубийственное задание. Ее план мести Пелию оказался под угрозой, и она срочно призвала на помощь Афродиту. У Ээта была дочь, Медея. Она-то и стала целью богини любви. Афродита влюбила Медею в Ясона, и та бросилась помогать герою. Сварила защитную мазь от драконьего пламени, выдала огнеупорные трусы и усыпила дракона, чтобы Ясон мог его спокойно убить и вырвать зубы[196]. Тот так впечатлился, что пообещал на ней жениться, как только получит от Ээта руно.

– Ой, да ну что ты, – покраснела Медея, – я же это все от чистого сердца, размер безымянного пальца 17, буду ждать тебя, не опаздывай.

Под действием мази и в огнеупорных трусах Ясон спокойно вспахал поле с быками Гефеста и засеял драконьи зубы, а они возьми да прорасти тут же. Ладно бы во что-то безобидное. В пшеницу, например, или авокадо. Я бы не удивилась – у греков же все растения из чего-то кровавого появились.

Но из зубов дракона выросли воины, которые сразу атаковали Ясона. К счастью для Ясона, Медея предупредила его и об этом. Способ борьбы оказался довольно простым: нужно было кидать в их скопление камень, который что-то, видимо, ломал в настройках, и они начинали драться друг с другом. А чего вы еще хотели от существ, выросших из засеянных зубов дракона? У них было два режима: спящий и убийство. Пока воины увлеченно рубили друг друга, Ясон сбоку добивал оставшихся, по мере необходимости подбрасывая новые камни[197].

Джон Уильям Уотерхаус. Ясон и Медея. 1907. Частная коллекция

Закончив, Ясон пришел к Ээту требовать обещанное руно. Царь, не ожидавший, что герой правда решит все безумие сделать, да еще и преуспеет, совершенно не планировал отдавать непонятно кому ценный артефакт. Пришлось переходить к плану «Б». Аргонавтам предложили воспользоваться гостеприимством и немного отдохнуть, посетить лучшие местные спа-процедуры, чтобы утром получить в торжественной обстановке руно и отправиться домой. Сам Ээт начал готовить массовое коварное убийство.

Медея вновь спасла Ясону жизнь. Кто бы после всего этого не женился, действительно? Ах да, точно: Тесей. Она предупредила аргонавтов о коварном плане отца, провела их ночью в рощу забрать руно и отплыла вместе с ними.

По пути обратно в Иолку аргонавты слегка проспойлерили путь Одиссея из Трои, поэтому можно просто прочитать дальше, через что прошел Одиссей – примерно то же пережили аргонавты, но более успешно. Все-таки с ними была колдунья. Если сравнивать общий настрой и количество смертей, то поход аргонавтов и путешествие Одиссея – это примерно как «Властелин колец» и «Гарри Поттер».

В один из дней они доплыли до Крита, но не смогли там высадиться: помешал Талос – гигант из бронзы, подаренный Гефестом Миносу. Интересно, в какой момент у Гефеста начался бронзовый период? Раньше же все из золота делал. Или золото – только для богов, а всем остальным что подешевле?

Медея помогла расправиться и с Талосом. У того была только одна вена, не очень эстетично заткнутая гвоздем. Медея, солгав Талосу, что сделала его бессмертным и никакой гвоздь уже не нужен, вытащила его, и тот истек тем, что там текло у него по единственной вене[198].