Герман Садулаев - Илли Страница 3

Пришлось Азе вернуться к родителям, а Селе — укрыться от их гнева в подземных мирах. Но все равно остались луна и солнце недовольны землей, с тех пор Малх, вспоминая обиду, нещадно палит, а когда вспомнит про оскорбление Бут — насылает холода. От этого бывают жаркое лето и морозные зимы. А раньше весь год было в меру тепло, в меру прохладно на земле, как в раю.

Селе тесно под землей. Когда люди делают глубокие колодцы чтобы выкачать из подземного мира нефть, попутный газ выходит наружу. Люди поджигают газ, и огромные факелы горят день и ночь, освещая долины и горы. Это огни Селы, это Села рвется обратно на небо.

Я видел эти факелы, их было много в местах, где жил я и другие дети волчицы.

Аза вернулась на небо. Вскоре стало понятно, что она тяжела. Еще до рождения невзлюбили ребенка Азы и Малх, и Бут. Потому что зачала Аза от Селы, который похитил ее, не спросив родителей.

Когда родилась дочь, нарекли ее — Села Сата.

В Села Сате смешана кровь огня и неба. От того она светла и блистает. Села Сата появляется в небе, а там, где она ступает на землю, горит огонь. Люди зовут ее — молния.

Послушайте, отчего горы и жарким летом покрыты снегом и льдом.

В древние времена люди видели богов, звери говорили на человеческом языке, а горы ходили по земле или летали в небе, оставаясь на ночь то тут, то там.

Однажды Великий Бог Дела, творец мира и отец богов, созвал всех существ, чтобы поведать им о конце времен.

Великий Бог Дела сказал:

Внемли Мне, все созданное и живущее, боги и камни, люди и звери. Я дал вам Дунне как поляну для игр, дал вам свободу. Каждый волен поступать благородно или мерзко, быть жестоким или милосердным, добрым или злым. Я только начал создавать этот мир, вы должны закончить Мое творение. Эта земля может быть раем. Или вы сами можете превратить ее в ад.

Я даже не смотрю на вас, оба Свои глаза Я отдал, чтобы в мире было светло.

Но так будет не вечно.

Придет день, Я верну Себе очи, вставлю их в орбиты глазниц. Мир погрузится во тьму, и только Я буду видеть, но Я буду видеть все. Я увижу, что вы сделали с землей, кем вы стали. Я увижу все ваше прошлое и настоящее, все поступки, которые вы совершили или даже только замыслили, в одно мгновение, быстрее, чем успею сморгнуть.

Тогда никто не укроется. И не будет милости — ведь достаточно было у вас времени, чтобы исправить ошибки юности, загладить вину перед кровником, вымолить прощение у матерей. Будет для вас пламя нижних миров, будут лед, железо цепей, орлы и змеи. Вы слышали Меня.

Все слышали Великого Бога Делу.

И боги сказали: мы дети Делы, а Он нам отец. Мы части тела Его и поступаем по Его воле. Не будет нам наказания. Мы вернемся в отца, из которого изошли, когда Великий Бог Дела снова увидит Свой мир.

А звери сказали: мы всегда соблюдаем закон, данный богами. Один зверь служит пищей другому, который сам послужит пищей или шкурой на бурку для человека. Мы любим своих жен, кормим детей, мы сражаемся с врагами или бежим, чтобы спастись. Не за что будет наказывать нас, не за что награждать, когда Великий Бог Дела снова увидит Свой мир.

Люди же сказали: когда это еще будет! Тысячи раз успеем умереть мы и наши дети. Может, осенью земля не родит, может, зимой небо снова рухнет горячим железом. Зачем нам думать о конце времен? Будем пока жить, как можем, будем обманывать и воровать, потому что иначе как добыть пропитание? Будем убивать, потому что иначе как получить все, что ты хочешь? Будем предателями, если нужно, чтобы спасти богатство и жизнь. Долго еще до конца времен, дня, когда Великий Бог Дела снова увидит Свой мир.

Только горы устрашились гнева Великого Бога.

Горы ничего не сказали. Они взялись за руки и встали длинной грядой. Горы оделись снегом и льдом, дав обет провести в аскезе и покаянии, не двигаясь, не разговаривая, не снимая леденящих уборов, все время до самого последнего дня, когда Великий Бог Дела снова увидит Свой мир.

Так и стоят они. Раньше еще качались, когда слышали илли. Но так илли больше никто не может петь.

А в илли поется, что только горы уйдут от расплаты, когда Великий Бог Дела снова увидит свой мир.

Такими жадными стали люди! Вот и дети волчицы: кто помнит заветы предков, хранит честь, слушает совесть? Яхъ — говорят. Барт — говорят. Только говорят, никто не следует. Каждый хочет стать богатым. Кто богат, того считают и честным, и мудрым, того уважают. Никто не спросит: откуда богатство? Сколько плакало матерей, сколько юношей умирало, чтобы слезы и кровь стали золотом богатого человека? А бедный не может быть хорошим отцом и мужем, все смеются над ним. Бедность любые достоинства делает пороками, у богатого любые пороки становятся достоинствами.

Илли рассказали, откуда все пошло.

Земля была пуста и безводна, ничего на ней не росло, ничего не было в недрах. Как люди смогли бы жить? Тогда Великий Бог Дела выдохнул из себя большую Белую Птицу. Летела Белая Птица в небе, задевала крыльями звезды. Потом села Белая Птица на землю, сложила крылья. Процарапала когтем первую борозду.

И, так это бывает с птицами, испустила в борозду свой помет. Сделав это, взмахнула крыльями, уронила перо, а сама полетела. Такой большой была Белая Птица, что закрывала полнеба. Все дальше летела Белая Птица. Через век ее было видно в четверти неба. Через восемь веков она стала размером со стаю звезд. Прошло еще семь раз по восемь веков, и Белая Птица стала как маленькая звезда. А теперь ее совсем не видно.

Но в илли поется, что Белая Птица и ныне летит, дальше и дальше, пока не коснется твердой скорлупы, которой покрыта вселенная, Дунне. Тогда она станет клевать скорлупу. Вылупится Белая Птица — расколется яйцо, Дунне расколется.

Помет Белой Птицы стал богатством в недрах земель. В помете была вода — и появились на земле озера и реки, реки наполнили море, большой океан. В помете было семя — и выросли на земле деревья и травы, с плодами и колосьями, пища для человека.

Если бы Великий Бог Дела мог видеть, как люди живут: только ради помета!

Из пера, которое уронила Белая Птица, появились первые великаны. Каждый волосок перышка стал живым человеком. Да, люди тогда были большими!

Они перешагивали через ущелья, горы клали под голову, когда хотели уснуть. И трава была высокой, как дерево, а деревья — ростом равнялись с горой. Великаны жили долго. И с каждым веком становились все более злыми и жадными.

Мать Тушоли терпела семь раз по восемь веков. Но больше не смогла терпеть. Она пришла к Великому Богу, в слезах.

Мать Тушоли сказала:

“Дела, Ты дал мне детей, которые припадают к моей груди, но не дал с ними счастья! Дети терзают меня, высокие они, но мало у них разума, мало жалости и любви. Они стремятся достать все, что считают богатством, из недр земли, из моего тела. И для этого они роют большие, глубокие ямы. А там, где они проходят — земля становится твердой, как камень, так тяжелы их тела!”

Великий Бог Дела сказал:

Пусть же они станут размером во столько раз меньше, во сколько не хватает им разума для правильных поступков, и сердца для доброты и любви.

И люди сразу стали маленькими. Сначала потерялись они в траве, которая была высокой, как дерево, в лесах, которые были выше, чем горы. Но небесный олень съел древние травы, небесный медведь повалил леса. Новые выросли под рост человеку.

Только горы остались большими.

Слышали ли вы про дунен беркат, счастливое время? Слышали, да не верите. И как поверить? Целыми днями трудитесь, терзаете землю, громоздите камни, на грохочущих повозках — туда, сюда, везде надо успеть. И все для того, чтобы было тепло, чтобы пища, одежда, повозки — все не хуже, чем у некхи, соседа.

А дунен беркат — сказки. Вселенская благодать. Где она? Ничего не бывает даром. Все только с большим трудом или через грех.

Старые люди, они все придумывают. Или повторяют то, что придумали до них.

Как встречала Жер-баба орстхойцев, могучих богатырей, накормила их лепешками из горсти муки. Из маленькой горсти муки спекла лепешки! Орстхойцы ели, ели, насытились, ели еще, да так и не смогли всего съесть. Потому что мука эта сохранилась у Жер-бабы со времен дунен беркат, вселенской благодати.

Может, не в том дело, что пшеница тогда была в рост человеку, а молоко текло, как полноводная река. Может, в том, что человек не алкал: еще, еще, мало мне! И хватало тогда, горсти муки хватало.