#На изящном: мифы в искусстве. Современный взгляд на древнегреческие мифы - Мария Аборонова Страница 30

Ифит позволил себе высказать некоторые подозрения по поводу странного стечения обстоятельств и цепочки мистических совпадений, на что Геракл в лучших традициях газлайтинга набросился на Ифита.

– Я? Украл кобыл? Значит, сначала вы мне Иолу в жены не отдаете, а теперь я еще и кобыл украл? Может, я и Парфенон разрушил?!

– Да он вроде только через девятьсот лет будет построен… – робко попытался возразить Ифит.

Вот только Геракл уже завелся.

– Пойдем, – говорит, – на самую высокую скалу, посмотрим, где ты видишь вокруг моих владений кобыл, похожих на украденных у твоего отца. Покажешь мне пальцем, хоть так делать и невежливо, но раз мы уж тут обсуждаем мое возможное преступление против собственности, чего стесняться.

Так как кобылы, обнаруженные у Геракла, по-прежнему выглядели иначе, чем кобылы Еврита, Ифиту нечего было возразить.

– Вот и нечего меня подозревать тогда, – закричал в бешенстве Геракл и сбросил Ифита со скалы[202].

Во всех пересказах как-то стыдливо обходят стороной это внезапное убийство, говоря о нем «это была нечаянная оплошность» и «так трагически получилось». Сбросить со скалы – это очень «случайно», конечно.

Когда волна безумия схлынула, Геракл сразу раскаялся. Ведь кобыл-то он действительно украл, а Ифит был неплохим парнем. Уже привычным путем герой отправился к оракулу. Оракул впервые видел подобное в своей практике.

– Тебе в рабстве нравится, что ли? Что это за «украл, выпил, в тюрьму»?

– А у вас тут нет какой-то программы лояльности для постоянных клиентов? – поинтересовался Геракл.

Как ни странно, была.

* * *

В качестве бонуса к повторному посещению оракул велел Гераклу продаться в рабство на смешные три года. Геракл выставил себя на продажу за три таланта серебром[203], с условием, что вырученные деньги будут отправлены Евриту в уплату нанесенного убийством сына ущерба. Один талант серебра весил 67,2 кг, так что, возможно, Ясон тогда так быстро избавился от Геракла, чтобы увеличить скорость «Арго» и побыстрее доплыть до Колхиды.

Несмотря на то что по косвенным признакам Геракл «жил» примерно в XIV веке до н. э., а писавшие про него древнегреческие авторы жили примерно в I–II веках н. э., схема взыскания долгов у древних греков работала плюс-минус как описано. У каждого человека в зависимости от его положения в обществе была определенная цена, которую требовалось уплачивать при нанесения поправимого или непоправимого вреда здоровью. Чем выше статус и честь человека – тем дороже его жизнь и тем ниже он мог упасть, теряя эту самую честь. Самым большим бесчестьем для мужчины и аналогом социальной смерти считалось попадание в рабство. Отняв жизнь одного человека, ты должен был возместить ее либо деньгами, либо передав в рабство кого-то из своих детей, чаще всего женского пола.

Франсуа Буше. Геркулес и Омфала. 1732–1734 гг. ГМИИ им. Пушкина, Москва

Технически на тот момент у Геракла была Деянира и дети от нее, если совмещать разные мифы вместе. Но оракул постановил продать в рабство самого Геракла.

Немногие могли себе позволить отвалить столько серебра, но, может, и немногим был нужен в хозяйстве Геракл. На него львов и гидр не напасешься, а если он заскучает, плохо будет всем.

Только Омфала, лидийская царица, не побоялась ни ценника, ни могучего героя, отдала положенную сумму и забрала Геракла к себе во дворец.

Вырученные деньги по установленному условию отправились к Евриту, но тот их не принял[204]. Вот это уже было странно с точки зрения реальной истории. Правила есть правила: если сумму в счет образовавшегося долга чести выплачивали, ты просто забирал ее, и конфликт исчерпывался.

Ходили весьма пикантные слухи о том, как именно Геракл служит Омфале. Мол, она забрала у него шкуру Немейского льва и сама начала в ней ходить, а Геракла переодела в женское платье и отправила прясть шерсть[205].

На самом деле все эти сплетни распустил бог Пан. Однажды он застал Геракла с Омфалой в гроте за интимной ролевой игрой в переодевание и подумал, что раз они так неприкрыто в публичном месте устроились, то и его участию будут рады. А они не были. Расстроенный Пан, получив несколько уверенных ударов в мягкие места от Геракла и туфлей в лоб от Омфалы, сбежал с позором и, чтобы как-то восстановить самооценку, всем начал рассказывать, что Геракл совсем обабился, булаву в руках держать не может и полностью находится в подчинении у царицы[206].

Подтверждением того, что Геракл не растерял своей маскулинности и не превратился в подкаблучника, является то, что за три года в Лидии он успел совершить кучу подвигов: избавил земли от керкопов (обезьяноподобных воров); убил Майонийского дракона, гигантского змея, терроризировавшего все тот же регион[207]; убил мотыгой жителя Авлиды Силея, который обращал чужеземных странников в неволю, заставляя их вскапывать виноградники; у жителей города Итона, разграбивших значительную часть подвластной Омфале страны, отнял награбленное, захватил сам город, откуда те совершали набеги, перебил там мужчин и разрушил поселение до основания.

Убил он и Литиерса, незаконного сына царя Мидаса, считавшегося, что называется, серийным убийцей. Он приглашал к себе домой путников и предлагал им поучаствовать в увлекательном соревновании по уборке урожая с заранее подтасованными неравными условиями. Каждый раз Литиерс выигрывал и в качестве приза для себя любимого отрубал бедным путникам головы, а тела прятал в снопы. Все шло гладко, пока в состязании не решил поучаствовать Геракл, размазал всех и вся, отрубил голову Литиерсу, а его сбросил в реку Меандр[208].

Омфала знала, как раскрыть лучшие качества Геракла – его неуемную склонность к насилию. В принципе она и не только для решения вопросов государственной безопасности его использовала, а сочеталась с ним браком и родила троих детей: Агелая, Лама и Тирсена.

* * *

Можно подумать, что после освобождения Геракл первым делом отправился к жене и детям, но нет. Он отправился в поход на Трою. Нет, он не сошел с ума и не начал штурмовать город за десятки лет до начала Троянской войны. История была в другом и началась задолго до этого.

В браке Зевса и Геры были темные пятна, не только связанные с изменами Зевса, но и с весьма своеобразными конфликтами. Как-то раз Гера поддержала очередную попытку свержения Зевса с трона, инициированную на этот раз Посейдоном, Афиной и Аполлоном. Попытку весьма успешную: заговорщикам даже удалось заключить Зевса в оковы. Кто знает, чем бы это все закончилось, но Фетида, к которой Зевс тогда только присматривался и не знал, что с ней ему