Давид Сасунский - Наири Егиазарович Зарьян Страница 31

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Пришел богородичный праздник.

В этот день сасунцы идут в монастырь Богородицы-на-горе богу молиться. Кто побогаче, тот заказывает обедни, молебны о ниспослании урожая, харису варит, а как служба отойдет, все богомольцы идут к нему есть харису.

В день праздника Давид свое стадо на зорьке угнал в горы, досыта накормил, а затем пригнал к Белому камню. Пастухи из семи сел были уже в сборе. Они смотрели, как сасунцы — и стар, и млад, и князья и простые крестьяне — взбирались на вершину горы.

— С самого утра всё идут и идут… — молвил Давид. — И куда это они идут? Что там, на верху горы?

— Нынче праздник, Давид-джан, — отвечали пастухи. — Они идут богу молиться. Прогневался на нас господь, засуху послал. Они войдут в храм божьей матери, в жертву скот принесут, сварят харису, сыграют на зурне, станут бить в бубен, потанцуют, харису съедят — и по домам.

Один из пастухов вздохнул:

— О-хо-хо! Мы вот тут от скота не можем на шаг отойти, а они харису едят. Сходил бы кто-нибудь из нас в монастырь и принес харисы — мы бы хоть по ложке съели!

Пастухи переглянулись. Никому не хотелось идти за харисой. Наконец Давид сказал:

— Вы мое стадо постерегите, а я пойду. Столько харисы принесу, чтобы каждый из вас до отвала наелся. Но если из моего стада хоть одним хвостиком убавится, я всем семерым снесу головы.

Ну кому же из пастухов не жалко своей головы?.. Сидят они в страхе, глядят, чтобы ни одним хвостиком в Давидовом стаде не убавилось.

Давид поднялся на гору, подошел к монастырю, спросил, где варят харису.

— Во-он там! — указали ему.

Пошел Давид, смотрит: на тонире котел о семи ушках стоит, хромая женщина в котле харису помешивает.

— Нанэ! Дай мне чуточку харисы, — попросил Давид. — Вон там, у Белого камня, собрались пастухи из семи сел. В селе нет никого бедней пастуха. Дай мне самую малость харисы — я снесу пастухам, и мы поедим за твое здоровье.

— Пошел прочь, сумасброд сасунский! — крикнула женщина. — Разве ты не знаешь, что служба в церкви не кончилась? Погоди, выйдет народ из церкви, придет священник, освятит харису — вот тогда и поедим.

— Нанэ! — молвил Давид. — Я свое стадо бросил на тех пастухов. Боюсь, они недоглядят и скот потравит луга и посевы. Некогда мне ждать, дай харисы!

— Не дам, — отрезала хромая женщина. — Пока священник не придет, харису не освятит — не дам. Придут богомольцы, поедят, остатки тебе отдам, а ты их пастухам отнесешь.

— Нанэ! — сказал Давид. — Остатки собакам бросают.

Разозлился Давид, снял с тонира котел, продел дубинку в ушки, весь хлеб сунул себе под мышку, а еще взял он у женщины семь ковшей.

— Это у нас будут ложки, — сказал он. — А теперь да примет господь вашу жертву! — примолвил Давид и семимильными шагами к пастухам зашагал.

Хромая женщина в церковь вбежала и завопила:

— Эй, люди! Иль вы не чуете? Сасунский сумасброд Давид сюда приходил, харису, хлеб — все забрал и унес!

— Пойдем отколотим сасунского голяка, харису у него отберем! — загомонила толпа.

Но тут вмешался один старик.

— Не советую я вам, добрые люди, с ним связываться, — молвил он. — Давид — сын Мгера; он сумасброд, но и богатырь. Коли хватит у вас сил котел о тридцати ушках втроем поднять, тогда идите на Давида, а не хватит — лучше не ходите: разгромит он вас, искалечит, опозорит. Жалко мне вас!..

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Пришел Давид к Белому камню, котел с харисой поставил на травку, хлеб положил тут же и крикнул пастухам:

— Ребята! Идите харису есть!

Пастухи сидят ни живы ни мертвы, к харисе не подходят, не едят.

— Те-те-те! — сказал Давид. — Знаю я, отчего вы носы повесили: я харисы принес, хлеба принес, а соли и масла взять позабыл. Нету у нас ни масла, ни соли… Ну что ж, сейчас поешьте харисы, а вечером придете домой, масла и соли поедите в прибавок.

Один из пастухов ему на это сказал:

— Нам не до харисы, Давид, нам не до соли и не до масла! Как нам не вешать носы? Когда ты ушел на святую гору, пришли сюда сорок дэвов-разбойников и сорок коров из стада угнали.

— Вот тебе раз!.. — воскликнул Давид. Призадумался, но тут же встряхнулся и сказал пастухам: — Ничего, ребята, ешьте харису, а я побегу за дэвами. Куда они коров повели?

— Во-он туда! — молвили пастухи. — Гору перевалили.

Давид с дубинкой на плече двинулся в путь, перевалил гору. Шел, шел, пока не дошел до незнакомой горы. Смотрш — из пещеры дым валит. Давид пошел прямо на дым и дошел до пещеры. Что же оказалось? Дэвы сорок коров сюда привели, прирезали, мясо побросали в котел о сорока ушках, котел над костром подвесили, и в котле забурлила вода.

Схватил Давид котел о сорока ушках и прямо на огонь опрокинул. Потом собрал все сорок коровьих шкур, в котел побросал, подошел к пещере, заглянул внутрь. Смотрит: все сорок дэвов здесь собрались.

Кто на ковре разлегся и спит, кто на зурне играет, кто свою палицу чинит.

Завращал глазами Давид, огляделся по сторонам, повернулся, пошел прочь от пещеры. Схватил огромный утес, тем утесом завалил вход в пещеру, чтобы дэвы не вышли, не убежали, и закричал грозным голосом. Крик его на дэвов ужас навел. Старший дэв сказал:

— Ой, беда! Это Мгеров сын, Давид Сасунский. Вставайте, поклонитесь ему, в верности поклянитесь, а не то он нас всех перебьет!

Дэвы стали по одному выходить. Давид всем им шеи свернул, головы пооторвал, побросал. Всем сорока уши поотрезал, в одну яму швырнул, а сам в пещеру вошел. Одна комната в этой пещере была полна золота, другая полна серебра, в третьей высились горы драгоценных камней. С тех пор как скончался Мгер, дэвы много раз на Сасун нападали, грабили его, добычу свозили сюда и сваливали в этой пещере.

— Ой-ой-ой!.. — молвил Давид. — Это же все наше, сасунское добро!

Прошел он еще в одну комнату, а там был привязан красивый жеребенок.

— Хорош! — сказал Давид; остановился, оглядел жеребенка, мысленно распределил добычу, пастушескую свою суму наполнил золотом, вышел из пещеры, продел дубинку в ушки котла, котел взвалил на спину и пошел туда, где варили хари-су. Там он вдоволь наелся харисы, собрал селян из семи сел и обратился