Милица Матье - Мифы Древнего Египта Страница 4

Однако, значение мемфисской легенды не в этом: исключительно важна огромная разница в самом процессе мироздания в гелиопольском и мемфисском сказаниях. В то время как в первом бог-творец зачинает первую пару богов, проглатывая свое семя, извергнутое им в его собственный рот, и затем рождает эту пару богов, выплевывая их изо рта, в мемфисской легенде бог творит «сердцем и языком», то есть мыслью и словом:

«оно (сердце) — это то, что дает выходить знанию всякому, и язык — это то, что повторяет задуманное сердцем».

Таким образом бог-творец создает богов и всю вселенную путем изречения своей мысли.

Это существеннейшее принципиальное различие обоих сказаний, явившееся в результате разных мировосприятий двух отдаленных друг от друга не только по времени, но и по общественному развитию и по типу мышления стадий египетского общества. Своеобразно подчеркивает и сам текст мемфисской легенды, указывая, что «Девятка богов» Птаха является «зубами и губами в этих устах, называвших имена всех вещей», в то время как «возникла Девятка богов Атума при помощи семени его и пальцев его».

Так же, мыслью и словом творит Птах богов, города, искусства, жизнь для праведных и смерть для грешных:

«И дана была жизнь миролюбивому, и дана была смерть преступнику, и были созданы работы всякие и искусства всякие, труды рук, хождение ног, движение членов всех согласно этому приказанию, задуманному сердцем и выраженному языком и творящему назначение всех вещей… Родил он богов, создал он города, основал он номы, поставил он богов в храмы их, учредил он жертвы, основал он их храмы, создал он их тела по желанию их сердец. И вошли боги в свои тела из всякого дерева, из всякого камня. Из всякой глины…».

В полном соответствии с различием процессов творчества находится и различие творимого Птахом от того, что творили боги прежних сказаний: миф о боге-творце, возникший уже на почве классового Египта, не позволяет этому творцу ограничиться рождением богов и созданием природы, а заставляет его создавать области и города, основывать храмы и даже организовывать все местные культы вплоть до определения положенных каждому богу жертв и обеспечения богов статуями из избранных ими материалов. Перед нами картина сотворения мира, разительно отличающаяся от всех предшествующих и ясно указывающая на то, что породившее ее религиозное мышление было уже совершенно иным, сложившимся в новых, отличных от прежних, общественных условиях.

Эти новые общественные условия отразились не только во вновь появившихся сказаниях, но они отразились и на ряде уже известных нам легенд, возникновение которых относится к более ранним периодам и которые теперь подверглись существенным изменениям. Основным действующим лицом и мифов, и гимнов, повествующих о сотворении мира, является теперь бог-творец, явно принимающий облик фараона и наделенный всеми атрибутами царской власти.

Это уже не прежний племенной бог, подобный древнему Гебу, так и вошедшему в египетский пантеон с архаическим родовым титулом «владыки богов»: творцом мира в религиозных гимнах Среднего и особенно Нового царства выступает бог-царь, и будет ли это Амон-Ра, Птах или Хнум, он равно облечен всеми чертами царей Египта.

Так, знаменитый «Большой гимн» Амону, сохраняя представление о том, что бог-творец есть

«Отец отцов и богов всех,

Поднявший небо и утвердивший землю»,

что он –

«Образ единственный, создавший все сущее»,

и что

«Вышли люди их глаз его.

Стали боги из уст его», –

одновременно очень четко показывает, что бог-творец это –

«Царь, жизнь, здоровье, сила,

Глава всех богов».

Он — «Повторяющий коронования в Гелиополе», имя его заключается в царский картуш и гимн, восхваляя его как творца всего мира, величает его в то же время всеми титулами фараонов и подробно перечисляет все короны и жезлы, которыми владеет царь богов:

«Царь Верхнего и Нижнего Египта (Ра) правогласный,

Глава Обеих земель,

Великий силой, владыка мощи,

Глава, создавший землю всю…

Царь, жизнь, здоровье, сила,

Владыка всех богов…

Владыка урея, высокий двумя перьями,

Прекрасный диадемой, высокий белой короной,

Любят боги смотреть на тебя,

Когда двойная корона пребывает на челе твоем…

Боги склоняются перед величеством твоим,

Восхваляя силу сотворившего их…».

Так же, как и в «Большом гимне», творец мира наделен всеми чертами земного владыки Египта и в «Лейденском гимне» Амону, где последний также поставлен в центре древнейших мифов о сотворении мира, причем здесь соединены воедино несколько различных версий древних космогоний. Подобно фараону, Амон-Ра объявляется теперь грозным владыкой мира:

«Область всякая под ужасом твоим…

Имя твое высоко, могуче и сильно…

Его — земля южная так же, как и северная,

Схватил он их, единственный в силе своей…».

Но этого мало: Амон не только облечен всеми царскими инсигниями и владеет всеми землями, над которыми простиралась власть царя Египта, но:

«Его — список каждый с перечнем земель,

Начало веревки вплоть до конца ее…

Его — „царский локоть“, который обмеряет камни…»,

т. е. он, как и фараон, является владельцем и кадастровых списков, основы фиска, и даже «веревки» — неизменного орудия обмера земли.

В целях закрепления и усиленного распространения догмата о божественном происхождении царской власти бог-творец мира — объявляется отцом фараона по плоти, и в религиозной литературе Египта образ бога-творца все теснее и теснее переплетается с чертами фараона. В коронационных и победных гимнах фараонов и в гимнах богам-демиургам мы найдем одни и те же постоянные эпитеты, одни и те же основные сравнения — со львом, быком и соколом, прославление единого и общего образа фараона-бога и бога-фараона как всемогущего владыки и милостивого господина и защитника. Те же три основные момента подчеркиваются при воспевании и бога-творца, и фараона: и тот, и другой изображаются, во-первых, наводящими на врагов смертный ужас всесильными завоевателями, во-вторых, властителями мира и в-третьих заботливыми правителями, под управлением которых процветают люди.

Одновременно внушается представление о том, что бог-творец особо и неизменно покровительствует и всячески поддерживает своего возлюбленного сына и избранника фараона; не случайно автор поэмы о «Битве при Кадеше» заставляет Рамсеса II, взывающего с берегов далекого Оронта о помощи к Амону-Ра Фиванскому, в следующих выражениях требовать поддержать себя:

«Что же будет теперь, отец мой Амон?

Иль не вспомнит отец о сыне своем?

Творил ли я что помимо тебя?

И ходил, и стоял я по воле твоей…

Иль не строил я тебе много памятников,

Не дал я в храмы твои моих пленников?

Я построил тебе храмы долгих лет,

Дал имущество мое тебе в собственность…

Посылал я в моря корабли для тебя,

Да доставят тебе приношения стран…».

Таким образом, все действия царя как бы освящаются авторитетом бога-творца, ибо провозглашается, что все поступки фараона совершаются им согласно воле его отца, бога, старейшего и сильнейшего из всех богов, создателя и самих богов, и всей вселенной.

Жречество вообще умело и разнообразно пользуется мифами в целях своей пропаганды. Широко известные древние легенды неизменно повторяются в религиозных гимнах, и посреди строф, то восхваляющих Амона-Ра как творца богов, людей, животных и растений, то воспевающих его постоянную борьбу и неизменную победу над извечным его врагом — чудовищным змеем, находим мы строфы, полные пламенной проповеди культа Амона и пропаганды его знаменитой святыни — Карнакского храма:

«Отражающий зло, отгоняющий болезни…

Отверзающий очи, отвращающий беды…

Спасающий любимого, даже если он в преисподней…

Слышащий вопли взывающего к нему,

Мгновенно приходящий издалека к зовущему его,

Он удлиняет жизнь и сокращает ее…

Амон — это водяное заклятье, когда имя его на воде:

Бессилен крокодил, когда звучит его имя…

Лучше он, чем миллионы тому, кто положил его в сердце своем,

И сильнее один именем его, чем сотни тысяч…».

В уже цитированной поэме о «Битве при Кадеше» Рамсес II почти в тех же словах говорит о могуществе Амона:

«Я зову, ибо вижу, что лучше Амон,

Чем миллионы пехоты, чем сотни тысяч конных,

Чем десятки тысяч братьев и детей,

Даже если встанут они единодушно…».

В целях той же пропаганды в образ бога-творца вносятся черты защитника угнетенных и обездоленных. Про него поют, что он –