Давид Сасунский - Наири Егиазарович Зарьян Страница 4

А царь Гагик ему на это сказал:

— Буду воевать, а дочь не отдам.

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

Халиф своего полководца позвал.

— Собирай войско, иди на Берд-Капутин, — повелел он. — Отдаст за меня гяур свою дочь — хорошо. Не отдаст — камня на камне у него не оставляйте, всё сметайте с лица земли, всё у него отбирайте.

Полководец созвал войско, пришел в страну армян и сказал:

— Царь Гагик! Отдай свою дочь, и мы увезем ее в Багдад. А не то мы камня на камне у тебя не оставим, всё сметем с лица земли и царство твое упраздним.

Царь Гагик взглянул — и что же он увидел!.. Звездам на небе есть счет, воинам халифа нет счета.

Схватились.

С обеих сторон много воинов полегло.

Рать царя Гагика смешалась.

Цовинар направилась к отцу.

— Что ты закручинился, отец? — спросила она.

— Неисчислимая эта рать пришла за тобой, — отвечал царь Гагик. — Если ты не будешь женой багдадского халифа, он вырежет наш народ, страну нашу разрушит, царство наше упразднит.

Цовинар подумала-подумала да и говорит:

— Лучше я одна погибну, — не погибать же из-за меня всей Армении… Отец! Отдай меня за того язычника!

Царь Гагик созвал совет. На совет сам царский тесть, епископ Вардпатрикский, явился; пришел и семнадцатилетний Кери-Торо́с.

Царь созвал все свое семейство, всех мудрецов страны и повел с ними такую речь:

— Армяне! Что скажете? Отдать мою дочь тому язычнику или уж биться до конца? Что вы мне посоветуете?

Один из тех, кого он позвал, молвил:

— Нет больше сил воевать. Из-за одной девушки не стоит проливать столько крови. Отдадим ее, пусть халиф увезет ее к себе!

А другой сказал:

— Нет, будем воевать! Пусть лучше все мы погибнем, а Цовинар-ханум язычнику не отдадим!

И впрямь: что же может быть дороже чести народной?

Наконец встал Кери-Торос и поклонился царю.

— Много лет тебе здравствовать, царь! — начал он. — Я знаю: народ готов сражаться до последней капли крови, лишь бы девушку не отдать иноверцам. Но я своим коротким умом так смекаю: лучше потерять одну девушку, чем целый народ. Давай отдадим Цовинар-ханум и тем избавимся от напасти. Вообрази, как будто у тебя никогда дочери не было.

Епископ с ним согласился.

— Из-за одной души обречь на истребление целый народ? — воскликнул он. — Нет, джанум, пусть лучше погибнет одна душа!

Царь Гагик видит, что выхода нет, поневоле согласился и послал весть багдадскому халифу: приходи, мол, и увози мою дочь.

Халиф тотчас стал собираться в дорогу, взял с собой поезжан и пришел в Армению.

Цовинар направилась к отцу.

— Отец! — сказала она. — Передай халифу, чтоб он мне построил дворец и чтоб он целый год не приходил ко мне и к ложу моему не приближался. Ты же отправь со мной мамку и духовника, чтобы службы служил, а я буду молиться и вере своей не изменю.

Царь Гагик пришел в стан халифа и передал ему условия дочери.

Халиф сказал:

— Хорошо, джанум. Будь по-твоему. Отдай за меня свою дочь, а я с тобой замирюсь и дани у тебя не возьму. С меня довольно и того, что я стану зятем армянского царя. Обещаю тебе: не то что год — целых семь лет не подойду я к Цовинар и к ложу ее не приближусь. Велю воздвигнуть для нее дворец как раз напротив моего дворца — пусть там и живет. Отправляй с ней мамку, отправляй и духовника — в том ты волен. И пусть твоя дочь исповедует свою веру, а я свою: ведь мы — арабы, а вы — армяне.

Халиф раскинул стан в Техти́се, а Гагик пребывал в долине Нора-ге́х. Там у него среди цветущих лугов, среди благоуханных пастбищ стоял летний дворец. Там протекал Молочный родник. В этой самой долине разбили шатры и семь дней и семь ночей пировали на свадьбе.

Наконец Цовинар-ханум сказала отцу:

— Отец! Завтра вознесенье. Позволь мне с подружками пойти погулять.

Царь сказал:

— Ну что ж, погуляй.

Цовинар вместе с мамкой и подругами пошла к Молочному роднику. Гуляли до вечерней зари.

Смотрит девушка — всюду солнце светит, каждый занят своим делом: один стадо пасет, другой землю поливает, третий пашет.

— Ах, как прекрасен божий мир! — воскликнула она. — А я и не знала.

Взобрались они на гору, сели на травку, попили-поели. Внизу было видно синее море. Спустились к морю, погуляли. Цовинар сказала:

— Девушки! Вы гуляйте, а я пойду искать ключ — всем хочется пить.

Взяла она с собой мамку и пошла по берегу. Потом взобрались они на скалу, смотрят — нет конца морю. Тут обе сели и заплакали. Обе устали от ходьбы, обеих мучила жажда. А в море вода соленая, а питьевой воды нет. И взмолилась Цовинар:

— Господи! Сотвори здесь источник, свет мне во тьме укажи!

И вот по милости божьей море отхлынуло, обнажился покрытый белой пеной валун. Из того валуна бьет белопенный источник. Цовинар подставила под струю руку, набрала полную пригоршню воды, испила, еще подержала руку, но на этот раз полной пригоршни не набралось — иссяк родник. Цовинар испила еще полгорсти — и зачала.

То был источник живой воды!

Утром халиф со своим войском покинул страну армян и возвратился восвояси.

Царь Гагик собрал своей дочери приданое, и повезли ее в Багдад.

Халиф семь дней и семь ночей свадьбу праздновал, для Цовинар дворец построил, пищу ей туда послал, молвил:

— Ты сама этого хотела — вот я тебя здесь и заточу.

Цовинар-ханум двери за собой заперла и погрузилась в скорбь.

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

Дети моря — Санасар и Багдасар

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

Немного спустя стало заметно, что Цовинар беременна.

— Что нам с ней делать? — спросил халиф.

— Много лет тебе здравствовать, халиф! Убить ее! — отвечали ему. Халиф позвал палача:

— Иди вместе с визирем и отсеки этой женщине голову.

Визирь и палач пошли к Цовинар, объявили ей волю халифа. А Цовинар им сказала:

— Или у вашего царя нет закона? Нет правосудия? Отсечь голову беременной женщине — значит убить двух человек. Скажите халифу: пусть потерпит, пока родится ребенок, посмотрим, каков он, тогда пусть и голову велит мне отсечь. Знайте, — добавила Цовинар, — мой ребенок по воле божьей зачат от моря.

Визирь и палач пошли от нее к халифу.

— Много лет тебе