Томас Булфинч - Мифы и легенды рыцарской эпохи Страница 44

– Думаю, – сказал Герайнт, – этих рыцарей будет достаточно.

И они отправились в путь. Никогда еще берега Северна не видели более достойных рыцарей. На другом берегу Северна прибывших приветствовали люди Эрбина, сына Кустеннина, а стоявший впереди Эрбин приветствовал Герайнта. Все дамы во главе с матерью Герайнта приветствовали Энид, дочь Иниола. Не только при дворе, но и по всей стране радовались возвращению Герайнта, поскольку питали к нему любовь, гордились славой, которую он снискал с тех пор, как покинул свою страну, а еще и потому, что теперь вернулся, чтобы охранять и защищать свои владения. Герайнт с рыцарями в сопровождении хозяев отправились ко двору. Там их ждало веселье, множество подарков, изобилие напитков и яств. И они по достоинству оценили оказанную им встречу. В тот вечер Герайнта пришли приветствовать самые известные люди со всей страны, и не было конца радости и веселью. На рассвете Эрбин призвал к себе Герайнта и всех, кто приехал вместе с ним.

– Я уже немощен и стар, – обращаясь к Герайнту, сказал Эрбин, – и пока мог, сохранял владения для тебя и себя. Ты молод, бодр и полон сил. Теперь сам защищай свои владения.

– Но я думаю, что тебе еще рано передавать мне власть над твоими владениями и отзывать от двора Артура.

– Нет, я все отдаю в твои руки, – возразил Эрбин. – Сегодня все подданные присягнут тебе на верность.

Тут в разговор вмешался сэр Гавейн:

– Лучше выслушай сегодня просьбы и жалобы, а клятву на верность примешь завтра.

Всех просителей собрали в одном месте. Кадириэйт[55] выслушал их просьбы.

Каждый объяснял, с чем пришел, и получал желаемое. Люди Артура стали дарить подарки, и, увидев это, люди Эрбина последовали их примеру; все не задумываясь делали подарки, настолько велико было их желание одаривать. Этот день и ночь опять прошли в радости и веселье.

На следующее утро Эрбин посоветовал Герайнту отправить посланцев к людям, чтобы узнать, не имеет ли кто-нибудь обиды на него и готовы ли они присягнуть ему на верность. И Герайнт отправил посланцев к жителям Корнуолла, и все заявили, что будут счастливы присягнуть ему на верность. На третий день Герайнт принял присягу от тех, кто был в то время при дворе. На следующий день рыцари Артура собрались уезжать, но Герайнт сказал им:

– Не торопитесь уезжать, друзья. Останьтесь, пока все мои люди не принесут мне присягу.

И, только выполнив его просьбу, рыцари отправились в обратный путь. Герайнт вместе с Энид проводили их до Диганви,[56] и там они расстались.

На прощание Ондьяв, сын герцога Бургундии, сказал Герайнту:

– Сначала съезди в отдаленные части своих владений и внимательно осмотри границы, а потом дай нам знать, если там что-нибудь неладно.

– Спасибо за совет, – ответил Герайнт, – так я и сделаю.

Он поехал на границы своих владений в сопровождении знатных мужей страны, и они показали ему все владения до самых дальних окраин.

В сопровождении опытных проводников и знатных людей страны Герайнт объехал свои владения вдоль всех границ.

Глава 24

ГЕРАЙНТ, СЫН ЭРБИНА. ПРОДОЛЖЕНИЕ

Герайнт, как и в свою бытность при дворе Артура, часто принимал участие в турнирах, побеждая сильнейших и храбрейших рыцарей. Благодаря этому он теперь завоевал широкую известность и в своей стране. При нем и двор, и его приближенные, и знать обзавелись лучшими конями, лучшим оружием, ценнейшими украшениями, и он не успокаивался до тех пор, пока слава о нем не облетела все королевство. Добившись этого и поняв, что никто не осмеливается противостоять ему, он полюбил всякого рода развлечения. Герайнт очень любил жену и проводил вместе с ней много времени в пирах и увеселениях, часто уединялся с ней в покоях. Вскоре он забросил все дела, охоту и развлечения, забыл о своих друзьях и приближенных. Они тайком возмущались, что он презрел мужскую дружбу, отдав предпочтение любви к женщине. Когда Эрбин узнал, что говорят при дворе, он позвал Энид и спросил, правда ли, что по ее вине Герайнт забросил все дела и забыл о своих подданных и друзьях.

– Клянусь Богом, это неправда, – ответила Энид, – и мне ненавистна сама мысль об этом.

Энид не знала, как поступить. Ей было трудно поговорить об этом с Герайнтом, но нельзя было и промолчать, зная, о чем шепчутся за его спиной. Эти тяжелые размышления привели к тому, что Энид погрузилась в печаль.

Однажды утром они лежали в постели. Через застекленное[57] окно летнее солнце освещало постель.

Солнце разбудило Энид. Она посмотрела на спящего Герайнта, до половины укрытого одеялом, что позволяло рассмотреть его грудь и руки. Он был прекрасен, и Энид промолвила:

– Неужели из-за меня он лишился доблести и воинской славы, которыми отличался в былые времена? – И слезы Энид закапали на грудь мужа.

Герайнт проснулся и, услышав ее слова, не понял, что жена говорит о нем, а решил, что она плачет от любви к другому, с которым мечтает быть вместе. Герайнт почувствовал, что его охватывает гнев, и позвал оруженосца.

– Прикажи скорее приготовить мне коня и доспехи, – сказал Герайнт оруженосцу. – А ты вставай, – обращаясь к Энид, продолжил он, – одевайся и распорядись приготовить коня. Да, и надень худшее из своих платьев для верховой езды. Будь я проклят, если ты вернешься сюда прежде, чем узнаешь, лишился ли я доблести и славы, о которых ты говорила. Но если действительно дело обстоит так, как ты думаешь, то ты легко освободишься от моего общества и будешь с тем, о ком мечтаешь.

Энид встала, надела самое скромное из своих платьев и сказала:

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, мой господин.

– Скоро поймешь, – пообещал Герайнт и пошел к Эрбину.

– Отец, – сказал он, – я отправляюсь странствовать и не знаю, когда вернусь. Сможешь ты присмотреть за своими владениями до моего возвращения?

– Смогу, – ответил Эрбин, – но меня удивляет, что ты уезжаешь так внезапно. А кто поедет с тобой? Ведь ты не из тех людей, что могут странствовать по Лоэгрии в одиночку.[58]

– Никто, отец, кроме еще одного человека, – ответил Герайнт.

– Ну что ж, храни тебя Господь, сын мой, – сказал Эрбин, – и, надеюсь, ты недолго будешь пребывать в одиночестве и вскоре многие присоединятся к тебе во время странствий по Лоэгрии.

Герайнт пошел к своему коню, закованному в чужеземную броню, тяжелую и блестящую. Он велел Энид сесть на коня и ехать впереди на большом расстоянии от него.

– Что бы ты ни увидела и ни услышала, – сказал он ей, – не подъезжай ко мне и не говори ни слова, пока я сам не заговорю с тобой.

Они двинулись в путь, и Герайнт выбрал не легкую, проторенную дорогу, а самую глухую тропу, по которой ходили воры, разбойники и дикие звери.

Тропа вывела их на дорогу, и вскоре они подъехали к большому лесу. Углубившись в лес, они встретили четырех вооруженных всадников. Когда всадники увидели их, один из них сказал:

– Удачный случай завладеть двумя конями, оружием и девицей в придачу. Нам ничего не стоит одолеть этого рыцаря, к тому же погруженного в тяжелые думы.

Энид услышала эти слова, но вспомнила о предупреждении Герайнта вести себя тихо и не разговаривать с ним. «Пусть уж лучше я погибну от руки своего мужа, – подумала Энид, – чем гнев Божий падет на меня, если не скажу ему то, что услышала, и дам так бесславно умереть». Она подождала, пока подъедет Герайнт, и сказала:

– Господин, ты слышал, что говорили эти люди о тебе?

Герайнт окинул жену гневным взглядом:

– Я приказал тебе молчать! Мне ни к чему твои предупреждения и притворный страх за мою жизнь. И хотя ты жаждешь увидеть мое поражение и смерть от рук этих негодяев, я не испытываю перед ними страха.

Тут один из них кинулся с копьем на Герайнта. Но Герайнт был готов к нападению и, уклонившись от удара, направил копье в центр щита противника. Щит раскололся, броня была пробита, копье на локоть вошло рыцарю в грудь, и он уже мертвым свалился с коня на землю. Тогда второй всадник, увидев, что его товарищ мертв, в гневе набросился на Герайнта, но Герайнт одним ударом поверг его на землю и убил. Точно так же он убил третьего и четвертого всадников. При виде этой картины Энид охватили одновременно страх и печаль. Герайнт спешился, снял с убитых доспехи, привязал их к седлам, связал вместе коней убитых всадников и опять вскочил в седло.

– Возьми этих коней, – сказал он Энид, – и гони их перед собой. Сама поезжай, как и раньше. Не говори мне ни слова, пока я сам не заговорю с тобой. Клянусь Богом, если ты сделаешь что-то не так, то пожалеешь об этом.

– Я выполню все, что в моих силах, мой господин, – тихо ответила Энид.

Энид, следуя приказу Герайнта, поехала впереди, и ему, несмотря на гнев, было жалко эту прекрасную женщину, которой пришлось управлять таким количеством лошадей. Они выехали из леса, проехали по широкому полю и опять въехали в густой лес, в котором их настигла ночь.

– Пожалуй, Энид, – сказал Герайнт, – нам не стоит ехать дальше.