Валерий Демин - Гиперборейские тайны Руси Страница 5

В сознании русского народа по прошествии многих тысячелетий и в условиях утраты дохристианской систематизированной идеологии также сохранилось представление об океане как о прибежище высших небесных сил – вершителей человеческих судеб. При этом сам океан трансформировался в море, а таинственное местопребывание космических стихий превратилось в чудесный остров посреди необъятного моря. С огненным морем-океаном связан еще один космогонический образ, известный в народе как Чудо-юдо-рыба-кит. Обычно подчеркивается примитивность стародавних знаний: никакой, дескать, кит не рыба, а Земля, что держится на ките (китах), – это отголосок самых упрощенных представлений о мироздании. Что образ кита был упрощен и нивелирован, – несомненно. Но первоначально он вовсе и не был никаким китом. Держатель мироздания – это классический космогонический дракон, известный по мифологиям древних народов – от китайцев до американских индейцев. В индоевропейских мифах он также один из творцов Вселенной и хранитель мудрости.

В сознании же русского народа, с мудрыми драконами практически не сталкивавшегося, они превратились в более привычную щуку (вспомним всемогущую волшебную щуку из сказки «По щучьему велению»). В сказаниях финно-угорских народов щука выступает творцом мира. Впоследствии и образ щуки раздвоился: часть своих полномочий она передала киту и прежде всего – свою рыбью сущность (вот почему кит стал рыбой). Но в некоторых старинных записях сохранилась память и о змее (драконе), и об огненном море-океане, и о рыбе, и о ките – причем встречаются они в древней рукописи Соловецкого сборника все вместе. По этой записи, в огненном море или в огненной реке живет чудовище Великорыбие – огнеродный кит или змей Елеафом (Левиафан), из уст его вырываются «громы пламенного огня», а из ноздрей – дух, который «раздымает огнь геeннский». Этот огненный кит (дракон), обитающий в огненном море-океане (реке), и есть хозяин мира: он держит Землю, не в том смысле, что она покоится у него на спине, а в том, что он является ее хранителем.

Почитание Океана и Моря – одно из древнейших в мировой мифологии и архаическом мировоззрении. Соединение этих двух понятий в одно «Море-Океан» совсем не случайно: единая мифологема служит недвусмысленным напоминанием о хорошо известных отправных положениях древнейших философских систем Востока и Запада, когда первоосновой всего сущего мыслилась первозданная и несотворимая водная стихия. Она-то и породила все живое на Земле. В орфическом гимне «Океану» говорится:

Вечный отец Океан, беспредельный, неуничтожимый,гордый родитель богов и мужей, что подвержены смерти,крайние точки Земли охватил ты волнами по кругу,реки рождаешь, моря и подземные чистые струи,что источают земли драгоценную, чистую влагу.Я призываю: приди, о блаженный, богов очищенье,первоначальной оси многопутник, земных окончанийдруг благомыслящий. Твой нарастающий рокот волнует,радостью полня сердца посвящаемых в таинства наши.

Но согласно древнейшим эллинским мифам у объемлющего мир Океана была супруга Море. Ее греческое имя – Тетис (или Тефия). В другом орфическом гимне, обращенном специально к ней, пелось:

Я совоокую Тетис зову, Океана супругу,В пеплосе синем царицу, что легкие волны колеблет,Сладоcтновеющим ветром дыша на приморскую землю.Ты крушишь о прибрежные скалы валы-исполиныИ, усмирив, посылаешь на берег спокойно и мягко.Ты кораблями красуешься, ты, о пестунья чудовищ,Влажнодорожная матерь Киприды и туч мраковидных,Матерь нимф ключевых и речных, изобильных водою,Ныне внемли мне, молю, многочтимая, будь благосклонна,Помощью будь и пошли кораблю попутные ветры!

В известном смысле Тефиду можно назвать матерью вод и сравнить с аналогичными божествами других мифологий и культур. Такова карело-финская Ильматар (рис. 6) – мать северного Орфея Вяйнямёйнена. По калевальским рунам, Ильматар – дочь воздушного (и безвоздушного, то есть космического) пространства. Забеременела она одновременно от буйного ветра, который «надул» плод в процессе «качания» на волнах, и синего моря, которое обеспечило последующую фазу беременности – «полноту» (следовательно, обоих можно считать отцами Вяйнё). Между прочим, подобное зачатие эпического героя от ветра встречается и в других мифологиях (например, у пеласгов – предшественников эллинов на Балканах), что лишний раз подтверждает общность генетических и культурных корней различных этносов.

Рис. 6. Ильматар – карело финская Мать воды и неба. Художник Светлана Георгиевская

Роды у Ильматар не наступали до тех пор, пока она не превратилась в мать воды – первозданную водную стихию и не выставила над бескрайним первичным Океаном пышущее жаром колено. На него-то и опустилась космотворящая птица – утка. (У других северных народов это могла быть гагара, у древних египтян – дикий гусь, у славяно-русов – гоголь-селезень, но мифологическая первооснова у всех одна.) Из семи яиц, снесенных уткой (шесть золотых и одно железное), и родилась Вселенная, весь видимый и невидимый мир:

Из яйца, из нижней части,Вышла мать-земля сырая;Из яйца, из верхней части,Встал высокий свод небесный,Из желтка, из верхней части,Солнце светлое явилось;Из белка, из верхней части,Ясный месяц появился;Из яйца, из пестрой части,Звезды сделались на небе;Из яйца, из темной части,Тучи в воздухе явились…

В этом изумительном по красоте и емкости фрагменте зачатки многих космологий и мифологем других культур, связанных с представлениями о Космическом яйце, что как раз и подтверждает былую социокультурную и этнолингвистическую общность всех народов Земли. Правда, во многих карело-финских песнопениях, не включенных Элиасом Лённротом (1802–1884) в литературно обработанный им корпус «Калевалы», в качестве космотворящей птицы выступает не утка, а ласточка, ставшая, кстати, эмблемой финского литературного и гражданского общества «Калевала» (рис. 7).

Рис. 7. Эмблема финского общества «Калевала»

Похожие параллели обнаруживаются и в других мифологиях – не только финно-угорских, но и индоевропейских. В данном плане типичен образ древнеперсидского женского божества Ардви-Суры Анахиты (дословно – Ардви Могучая и Непорочная) (рис. 8). Сохранив все основные функции архаичной Великой матери эпохи матриархата, авестийская Ардви, дочь верховного владыки Ахурамазды, считалась также богиней плодородия и воды. В Авесте ей посвящен один из самых знаменитых и возвышенных гимнов:

Она явилась, зрима,Благая Ардви-Сура,Прекрасной юной девой,Могучею и стройной,Высокой и прямой,Блестящей, благородной,В наряде с рукавами,Расшитом золотом.Бобровую накидкуНадела Ардви-СураИз шкур трехсот бобрих,Четырежды родивших(Когда они шерстистей,Когда их гуще мех),Так сделанную, чтобыСмотрящему казалосьОна покрыта золотомИ полной серебром.

Образ божественной Ардви-Суры многолик и полифункционален. Великая богиня, дочь Ахурамазды, для древних иранцев персонифицировала не просто водную стихию, еще и великую реку с мощными рукавами и протоками – может быть, ту, по берегам которой когда-то мигрировали арии с Севера на Юг.

В основе имени эллинской Тефиды также лежит общеиндоевропейский корень, который явственно просматривается в таких хорошо знакомых русских словах, как «тятя» («отец»), «титя» («грудь»), «тетя» («сестра матери» и всякая посторонняя женщина старшего возраста) и «теща» («мать жены»). Первое слово в южнорусских говорах (и, кроме того, на Псковщине и в Архангельском крае) имеет вокализацию «тата». Точно так же звучит слово «отец» на санскрите (а также по-древнегречески и на латыни) – tata; «мать» по-санскритски – tta). Уже здесь напрашивается вопрос: почему фактически одна и та же лексема лежит в основе понятий разного рода: с одной стороны, мужского, с другой – женского? С точки зрения филологической в этом нет ничего особенного, с точки зрения же мифологической, а значит – мировоззренческой, проблем здесь – немерено.

Рис. 8. Авестийская богиня Ардви Сура, возносимая на небо священной птицей Симург. Изображение на серебряном блюде Сасанидской эпохи

Океан и Теифда – брат и сестра, вместе с другими титанами дети Урана-Неба и Геи-Земли. Они вступили в кровосмесительный брак и населили мир сонмищем божественных водных стихий. Недаром у Гомера первый прозывается праотцом, а его инцесстальная супруга – праматерью всех богов. Одних океанид они народили три тысячи и столько же еще и рек. В борьбе Крона с отцом Ураном, а затем Зевса (который приходился им внучатым племянником) с Кроном и другими титанами (своими братьями) Океан и Тефида участия не принимали. Но нас пока данный сюжет и не интересует. Просто лучше сохранившаяся (в сравнении с языческой славянской) эллинская мифология, возникшая и сформировавшаяся в общем индоевропейском котле, дает ключ к расшифровке чисто русской мифологемы «Море-Океан». Как не трудно догадаться, в ней запечатлелись отголоски древнейших мифологических представлений о брачной паре двух водных стихий – Моря и Океана. А поскольку в позднейшей традиции они – существа не женского рода, то слились в единое понятие «Море-Океан».