Ольга Петерсон - Мифы и легенды народов мира. Том 6. Северная и Западная Европа Страница 5

— Нет, брат, спасибо, не пойду, — отвечал смышленый Илмаринен, — ты, я вижу, заранее поручился за меня и пообещал меня прислать туда, чтобы себя от беды избавить; ни за что не пойду я в Похъёлы: там, говорят, людей едят да в море топят.

Вяйнямёйнен прикинулся равнодушным и продолжал говорить спокойно:

— А вот тоже видел я диковинку! Уж подлинно чудо! Представь себе: ель, вся — золотая, на верху у нее луна, а в ветвях запуталась Большая Медведица. И ведь очень близко отсюда!

— Быть не может! — отозвался Илмаринен, у которого глаза разбежались, когда он услышал, что недалеко от его кузницы есть такая диковинка, а он о ней и знать не знает. — Не поверю я, пока сам не увижу!

Как был с молотом в руках, так и выскочил из кузницы. Вяйнямёйнен за ним, привел к ели, стал показывать. Дивится кузнец, ходит вокруг дерева, заложив руки за спину, и только головой покачивает.

— А месяц–то, а звезды–то, а? Каковы? — подсказывает ему Вяйнямёйнен. — Ты просто, я думаю, можешь влезть на дерево, да и поснимать их оттуда.

Илмаринену это предложение понравилось; послушался он хитрых советов брата, полез на дерево под самые облака; а Вяйнямёйнен вдруг закричал громким голосом:

— Подымайтеся, ветры буйные, несите Илмаринена в Похъёлы!

И быстро со всех концов света налетели бурные вихри, с корнем выворотили могучее дерево и, крутясь и громко завывая, помчали Илмаринена к туманным странам Севера.

IV

Долго мчало вихрем легковерного Илмаринена, долго несло его к Северу по той дороге, которой разгуливают одни ветры да шумные бури; несло его пониже солнца, повыше месяца…

Наконец бережно опустил его вихрь на землю около самых дверей Лоухи, да так тихо, что и собаки не услыхали, не залаяли.

Беззубая ведьма тем временем сама стояла на дворе у порога и очень удивилась такому неожиданному появлению Илмаринена.

— Ты кто такой? Как это ты сюда попал? Вихрем принесло тебя так незаметно, что и чуткие собаки не услыхали.

— Да не затем я и пришел сюда, чтобы на меня собаки лаяли, — с досадой отвечал кузнец.

— Уж не из той ли ты страны, где живет знаменитый кузнец Илмаринен? Не знавал ли ты его там? Не слыхал ли, отчего так долго не жалует к нам, когда мы уже давно его ждем, чтобы он выковал нам Сампо.

— Еще бы мне не знать Илмаринена, когда я сам Илмаринен! — отвечал ей кузнец, которому польстили слова ведьмы.

Тут беззубая Лоухи опрометью бросилась в избу и давай наряжать свою младшую красавицу дочку в самое лучшее платье, надевать ей жемчуг на шею и нанизывать его на головной убор.

— Одевайся, дочка, поскорей да покрасивей; приехал к нам дорогой гость, искусный кузнец Илмаринен, тот самый, что должен выковать нам Сампо с пестрой крышкой, — сказала она дочке и пошла угощать Илмаринена.

Напоила его, накормила, потом ласково обратилась к нему с вкрадчивой улыбкой:

— Ты славишься своим искусством, знаменитый кузнец, и, верно, сумеешь мне выковать Сампо из лебяжьего пера, из капли молока, из зернышка да из руна молодого барашка. А если выкуешь, так и бери себе в жены мою младшую дочку–красавицу.

И вывела тут она свою дочку из другой комнаты напоказ Илмаринену, и очень приглянулась ему стройная красотка, одетая в наряд, блиставший золотом и серебром и цветными каменьями.

— Я тебе выкую Сампо,— сказал он,— и не трудна мне будет эта работа, потому что ведь и небо уже выковано мной.

И тотчас взялся он за работу; построил кузницу, сложил в ней горн из дикого камня, приладил к нему мехи, установил посредине тяжелую наковальню, развел жаркий огонь и, бросив в него материалы, из которых должно было выйти Сампо, велел подмастерьям что есть силы раздувать огонь мехами. Три долгих летних дня и три ночки без устали работали подмастерья, раздувая мехи и сгребая уголья в кучу. В первый день заглянул Илмаринен внутрь горна и вытащил из огня огромный лук. Хорош был он — и туг, и красиво выложен по краям серебром и золотом, да одно только жаль: он был так зол, что хотел каждый день убивать по одному человеку, а в праздники по два. Изломал его Илмаринен и бросил в огонь. На другой день, заглянувши в горн, он вытащил из него челнок; красив он был и прочно обит медью, и искусно выложен по краям золотом, да один был у него недостаток: ему хотелось плыть только на войну и служить людям только для разбоев. И его разбил Илмаринен в мелкие щепочки и снова бросил в огонь. На третий день заглянул он в горн и вытащил оттуда корову с золотыми рогами, со звездами во лбу. Хороша была эта корова, да уж очень дика: все только рвалась она в лес да бодала всех. Илмаринен изрубил и ее на маленькие кусочки, бросил в огонь и прогнал своих подмастерьев из кузницы. И созвал он ветры со всех четырех сторон света, и призвал бури раздувать огонь в своем горне. Завыли ветры: засвистал западный, загудел восточный, задул теплый южный ветер и потянул с Севера резкий, ледяной вихрь. И вот — под конец третьего дня — пышет огонь из двери кузницы, искры летят из окон, дым столбом валит вверх и мешается с облаками. Заглядывает Илмаринен внутрь горна и видит, что в нем уже начинает показываться среди пламени пестрая крышка Сампо. Быстро вытащил он его из пламени, положил на наковальню, стал ковать своим тяжелым молотом, и вскоре было готово это чудесное сокровище! Оно походило на мельницу, у которой с одной стороны сыпалась мука, а с другой мелкая соль, а с третьей светлые деньги. И устроена была эта мельница искусно: на заре молола она одну меру муки для дневного пропитания, другую для продажи, а третью про запас.

Обрадовалась беззубая Лоухи, увидев, что Сампо готово; долго не знала она, куда его спрятать, потому что нельзя было установить его ни в одном из ее обширных погребов. И снесла она его бережно в медную гору и заперла в ней девятью крепкими замками.

— Ну, теперь Сампо готово, — сказал кузнец беззубой ведьме самым вкрадчивым и ласковым голосом, — теперь можно мне взять твою дочку за себя замуж.

Лоухи не смела ему отказать, но дочь ее заупрямилась и не хотела выходить за Илмаринена.

— Не любо мне ехать в чужую, дальнюю сторону, уходить из–под родимого крова, — отвечала она. — Кто здесь без меня заставит петь птичек и кукушку куковать; уйду я — и они далеко отлетят от наших холмов и лесов.

Нахмурился Илмаринен, надвинул шапку на самые брови, а сам глубоко призадумался.

— Хоть бы на родину–то мне вернуться удалось, хоть бы кто–нибудь указал мне туда дорогу, — шептал он про себя тихо.

Лоухи спросила его о причине его задумчивости; он откровенно высказал ей свою тоску по родине. И наделила его Лоухи на дорогу всякими съестными припасами, снарядила ему легкий челнок, распустила на нем белый парус и послала попутные ветры сопровождать его до самых берегов отчизны.

V

Пасмурным осенним утром приехал Илмаринен домой и очень неохотно отвечал на вопросы Вяйнямёйнена, который хотел узнать об устройстве Сампо.

Вяйнямёйнен очень хорошо понял из немногих и коротких ответов своего брата, что ему не посчастливилось в сватовстве, и премудрому пришло в голову еще раз попытать счастья, еще раз искать руки гордой северной красавицы, дочери Лоухи. Но как попасть туда, где живет она со своей матерью и со всем своим родом? Дороги туда не знал никто, даже сам Вяйнямёйнен. И вздумал премудрый певец построить такую лодку, которая бы сама везла его туда, куда бы он ни пожелал ехать. Никому другому, кроме могущественного Вяйнямёйнена, не пришла бы в голову такая смелая мысль, ни у кого бы и сил не хватило ее выполнить, а ему все нипочем! Надобно было ему только выбрать дерево, которое по свойствам своим годилось бы для такого чудного челна. И послал Вяйнямёйнен своего приятеля Сампсу Пеллервойнена (того самого великана, который помогал ему засевать землю травами и деревьями) выбрать и срубить годное дерево. Пошел Сампса с топором на плече на восток за три горы и пришел сначала к осине саженей трех в вышину, которая и спросила его поспешно:

— Чего тебе от меня надобно?

— Мне нужен лес на постройку судна для Вяйнямёйнена, — отвечал великан.

А ему в ответ зашелестела густолиственная осина:

Промокать бы стало судно,Кабы строить из осины:Ствол мой полон всяких дупел,Да к тому же нынче летомТрижды червь мне сердце выелИ подгрыз меня у корня.

Пошел Сампса на Север; видит, растет там высокая ель, саженей шесть в ширину; ударил он по ней топором и спросил:

— Ты–то уж, верно, пригодишься на постройку корабля для Вяйнямёйнена?

С досадой зашумела ему в ответ высокая ель:

Не гожуся я на лодку,Ни на челн о шести ребрах;Много есть во мне пороков:Трижды гнезда нынче летомВил в моей вершине ворон,А в ветвях моих ворона.

Сампса поверил и направился в южные страны. Там увидел он громадный дуб, девяти саженей в обхвате. К нему обратился он с вопросом: