Александр Егоров - Приключения Одиссея Страница 5

Одиссей тоже увидел девушку и поразился ее красоте. Но он не решился подойти ближе – боялся ее напугать. Только заговорить с ней осмелился он:

– О прекрасная дева! Я вижу, ты испугана. Не страшись меня, я всего лишь скиталец, потерпевший кораблекрушение. Прогневались на меня боги, и даже теперь, на полпути к дому, произошло со мною новое несчастье. Не бойся, милая девушка, и помоги мне. Принеси хотя бы лоскут материи, чтобы я мог прикрыть наготу, и покажи дорогу к ближайшему городу!

В смятении Навсикая слушала нежданного гостя. Старалась она не смотреть в его сторону но голос его казался ей приятным. Сразу решила она помочь Одиссею – но постаралась не выдать своих чувств: все же она была гордой девушкой.

– Чужеземец, – сказала она. – Слова твои учтивы, и речь выдает знатного человека. Ведь и я – дочь здешнего царя, мудрого Алкиноя. Знаю я, что боги могут осердиться и на знатных, и на простых; но я верю, что больше не будут они гневаться на тебя.

Поклонился ей Одиссей. А Навсикая отыскала среди своих платьев превосходную тунику из тонкой материи. Одиссей оделся и подпоясался, расчесал волосы – и незримая богиня Афина Паллада, улыбнувшись снова, вернула ему всю его красоту и силу!

Скоро добрались они до ворот дворца. Это был огромный и роскошный дворец, с фруктовым садом и золотыми статуями, да и весь город феакийцев выглядел несказанно богатым.

В главном зале их уже ждали Алкиной и царица Арета.

Как смиренный путник Одиссей попросил у них помощи и защиты.

Не стал он называть свое имя: не был уверен Одиссей, что царь Алкиной по-прежнему в дружбе с Итакой – ведь прошло без малого двадцать лет, и за эти годы всё могло измениться! Алкиной же не стал его расспрашивать. Только подумал он, что лицо странника ему знакомо.

Царь взял гостя за руку и усадил рядом с собой. Угостил самыми лучшими яствами и вином. Рано или поздно, думал он, гость сам все расскажет.

Так и случилось. Одиссей понял, что не встретит он врагов среди феакийцев. Мало-помалу он поведал царю и царице о многих случившихся с ним несчастьях. Слушала его и Навсикая – слушала, вздыхала и краснела еле заметно. Рассказал Одиссей и про жестокого циклопа Полифема, и про Сциллу с Харибдой. Нет, он не жаловался – но и правды не скрывал.

Царь феакийцев слушал гостя с уважением. Тут же он принял решение: дать Одиссею все, что тот попросит, снарядить для него корабль и помочь ему вернуться на родину.

Наконец, после пира царь пригласил всех пойти на городскую площадь: там должны были состояться состязания лучших феакийских силачей и атлетов. Специально для гостей самые сильные и ловкие юноши соревновались в борьбе, в кулачном бою, в беге, в метании диска. В разгаре были состязания, когда молодой силач Эвриал приблизился к зрителям и обратился к ним:

– Не желает ли кто из гостей принять участие в играх? Быть может, какой-нибудь герой, прибывший издалека, захочет сразиться с нами, феакийцами?

Говорил так красавец Эвриал – а сам все посматривал на царскую дочь. Легко понять, что он (как и многие) желал добиться ее расположения. Но Навсикая что-то уж больно благосклонно глядела на пришельца. Вот поэтому и говорил так дерзко Эвриал. Остальные юнцы зашумели одобрительно. Одиссей понял, что ему брошен вызов. Но он не спешил отвечать. Был он старше и мудрее этих мальчишек, и не хотелось ему затевать ссору на глазах у доброго Алкиноя.

Но Эвриал подошел ближе и воскликнул заносчиво, глядя прямо на Одиссея:

– Странник! Теперь вижу я, что не можешь ты равняться с нами, молодыми атлетами. Ты, наверное, из уважаемых купцов? Наверно, занимаешься ты торговлей, прячась за спинами воинов? Тогда я беру назад свое предложение!

Нет, такой обиды нельзя было стерпеть. Грозно нахмурил брови Одиссей. И ответил вот как:

– Обидное и глупое ты молвил слово, Эвриал. Боги часто скупятся на подарки; вот и тебя одарили они силой, но совсем не дали мудрости. Ты оскорбил меня своей речью, но знай: бывал я во многих боях и участвовал во многих поединках. Много я видел горя, многих потерял друзей и устал тоже сверх всякой меры. И всё же я приму твой вызов. Теперь смотри!

С этими словами поднял Одиссей с земли увесистый камень – первый, что попался под руку, – размахнулся – и запустил его могучей рукой далеко-далеко, в сторону моря. Просвистел камень над головами феакийцев, и все местные силачи проводили его взглядами. Упал булыжник далеко в море, и тогда сказал Одиссей:

– Что ж, кидать камни – дело нехитрое. Но я готов состязаться с любым из вас в беге, в кулачном бою или в борьбе, на выбор или по очереди!

Тут поднялся сам царь Алкиной, обнял сердитого гостя и сказал ему с улыбкой:

– О славный чужеземец! Вижу я, что дурную игру затеял Эвриал. Вижу и то, что нет тебе равных среди наших атлетов. Прошу тебя: не наказывай Эвриала за его глупость. Он слишком молод, чтобы понять, кто стоит перед ним!

Внимательно посмотрел Одиссей на Алкиноя – и улыбнулся.

А пристыженный Эвриал смутился и покраснел. Снял он свой меч, чьи ножны и рукоять были богато украшены драгоценными камнями, и подал Одиссею со словами:

– Прости меня, странник! Если я обидел тебя, то пусть мои слова унесет ветер. Забудь их! Возьми в подарок этот добрый меч. Да пошлют тебе боги счастливое возвращение на родину. Кажется мне теперь, что не имел я права с тобою соперничать.

И ответил Одиссей:

– Пусть хранят боги и тебя, Эвриал. И не жалей никогда, что отдал мне свой меч во искупление обиды. Это – поступок взрослого мужчины, это подарок героя!

Так закончился этот день. А на следующий день на большом корабле с пятью десятками гребцов отплыл Одиссей на родную Итаку.

Но перед отходом обнял он царя Алкиноя и признался, что он – не кто иной, как Одиссей, царь Итаки, и что отныне он – его верный друг и союзник. И сказал Алкиной:

– Давно я узнал тебя, Одиссей. И все ждал, когда же ты откроешь свое славное имя. Но не сомневайся: даже если бы и не знал я тебя раньше, все равно предложил бы тебе свою дружбу.

Ударили весла о воду, отплыл корабль Одиссея, и в скором времени феакийский берег скрылся вдали. Усталый же Одиссей лег на дне судна, завернулся в плащ – и уснул крепким сном.

Пока Одиссей спит, мы расскажем, что происходило в это время в его дворце на острове Итака.

Ты уже знаешь, что там творились настоящие безобразия. Знатные молодые люди настойчиво добивались руки Одиссеевой жены Пенелопы, и никто не мог их урезонить; вот уж несколько лет женихи пировали и буйствовали, и самым нечестивым из них был некий Антиной, молодой и невоспитанный бездельник.

Больше всего любил этот Антиной издеваться над Телемахом, сыном Одиссея. Тот уже вырос – было ему лет семнадцать или восемнадцать – и стал таким же смелым и гордым, как отец. Но Антиной знал, как обидеть Телемаха. Раз за разом повторял он ему одно и то же:

– Ты – просто глупый мальчишка, а никакой не царевич. Ты – ничто без своего отца. А отец твой уже не вернется. Поэтому ты навсегда останешься ничтожеством. А я скоро женюсь на твоей матери и сам стану править Итакой! А тебя я выгоню из города, можешь в этом не сомневаться.

– Никогда, – сердито отвечал Телемах. – Мои люди не позволят тебе.

– Чепуха. Нет у тебя никаких людей. Разве что старая твоя нянька, Эвриклея, придет к тебе, чтобы утереть слезы!

– Моя мать не позволит, – говорил Телемах. – Я ее единственный сын.

– И это тоже чепуха. Даже мать забудет тебя, когда я стану ее мужем. Женщины так изменчивы! Хотя откуда тебе знать, ты еще мальчишка!

Тут Телемах готов был полезть в драку. Но он, и правда, был один, а вместе с Антиноем всегда были его рослые и сильные приятели, вооруженные мечами. Шумной компанией они слонялись по дворцу, и все меньше места в нем оставалось сыну Одиссея.

Бедная Пенелопа не знала, что делать и у кого просить помощи.

– Послушай меня, сын, – сказала она однажды юному Телемаху. – Я верю, что у нас еще остались друзья. Если старые товарищи твоего отца узнают о нашей беде, неужели не придут они на помощь? Я помню Нестора, правителя Пилоса; помню и Менелая, царя спартанцев. Возьми корабль – я знаю, старые моряки послушают тебя, – и отправляйся к ним. Пусть они посоветуют, как нам быть.

Нестор радушно встретил сына своего старого друга. Он был рад видеть, как вырос и возмужал царевич Итаки. Долгие беседы вел Нестор с Телемахом; рассказывал он о том, как сражались они рядом с Одиссеем; каким премудрым и смелым был Одиссей, и как с его легкой руки война закончилась победой греков.

Но не знал Нестор, что случилось с Одиссеем после того, как они расстались у берегов Трои много лет назад.

Царь Менелай выглядел суровым и неприветливым. Но Телемах рассказал ему о своих бедах и тревогах, и Менелай задумался.

– Недавно видел я сон, которому склонен верить. В этом сне морской бог Протей, сын самого Посейдона, поведал мне, что Одиссей томится на острове Огигия, у вечно юной нимфы Калипсо. Трудно покинуть ее остров, трудно и попасть туда, даже если нарочно его ищешь. Но Протей сказал мне также, что испытания Одиссея подходят к концу. Боги согласны его отпустить. Возвращайся на Итаку, царевич, и жди возвращения отца.