Сказания и легенды - Автор Неизвестен Страница 5

Включенные в настоящий сборник материалы весьма разнообразны. Тексты их записаны в разное время. Такое издание грузинских сказаний и легенд не имеет большой истории; но если произведения данного сборника заинтересуют широкого читателя и помогут ему ближе познакомиться с грузинским народным творчеством, то составители сочтут свой труд оправданным.

Амирани

(Текст записан в Сванетии и опубликован Вольным Сваном (Нижарадзе) в газ. «Иверия», 1887, № 212; «Сванские сказки», 1893, Кутаиси, стр. 59–72)

В дремучем лесу, где деревья верхушками касались неба, громоздилась узкая, очень высокая скала. Поблизости жил охотник, который время от времени охотился в лесу. Однажды после долгих скитаний он подошел к подножию этой скалы. Ему послышалось, что оттуда несутся какие-то звуки, похожие на женский крик. Этот крик привлек внимание охотника, он поглядел на скалу, но не смог разглядеть ее вершины, настолько она была высока. Тогда он решил подняться на скалу, но это было невозможно. Охотник немедленно направился домой. У него была сварливая хромая жена. Он велел ей приготовить к утру еду на дорогу, а сам пошел к кузнецу, заказал ему изготовить полный мешок долот и один железный хведи. К утру жена приготовила еду на дорогу, а кузнец — мешок долот и хведи{1}. Захватив все это, охотник направился к скале. Подойдя к ее подножию, он принялся вбивать в скалу долота и, пользуясь ими как ступеньками, поднимался вверх все выше и выше. Наконец, когда все долота вышли и молот истерся, он достиг вершины скалы. Тут он нашел нечто вроде входа, через который проник в пещеру. В пещере лежала изумительная красавица Дали{2} с золотыми косами. С первого же взгляда она и охотник (которого звали Дарджелани) полюбили друг друга. Они обнялись и некоторое время пребывали в забытьи. В эту ночь охотник остался в пещере и лег с Дали. Хотя на словах она противилась этому, но не смогла устоять против любви. На следующее утро Дали предложила охотнику вернуться домой, но тот не согласился и остался у нее на вторую ночь. Теперь уже Дали более настойчиво стала советовать охотнику вернуться домой.

— Иди домой, — говорила Дали, — твоя жена — волшебница, и она привыкла каждый вечер дожидаться твоего возвращения, а если ты так сильно запоздаешь, она станет подозревать тебя, пойдет по твоему следу, доберется до нас и причинит нам какое-нибудь несчастье.

— Ну, что ты, — ответил охотник, — моя жена хромая, она и дома-то едва ковыляет, куда ей до нас добираться.

В эту ночь охотник опять остался у Дали.

Жена охотника и в самом деле была удивлена, что муж ее вот уже третью ночь не возвращается домой. Переждав два дня, на третий она приготовила себе еду на дорогу и отправилась по следам мужа, которые привели ее к подножию скалы. Поднявшись на ее вершину, она вошла в ту пещеру, где, лежа вместе, спали охотник и Дали. Жена охотника разыскала золотые ножницы Дали, отрезала ее золотые косы и, захватив их и ножницы с собой, вернулась домой. На следующее утро, когда охотник и Дали проснулись, Дали приподняла голову. Голова показалась ей что-то очень легкой; проведя рукой по волосам, она обнаружила, что ее коса исчезли. Бросилась искать ножницы, но их тоже не оказалось. Убитая горем, она повернулась к охотнику и сказала:

— Пусть мой грех падет на тебя, — ведь я же говорила, что твоя жена причинит нам несчастье. Теперь моя жизнь ничего не стоит. Возьми мой нож, рассеки мне чрево и вынь ребенка, ибо я беременна от тебя. Если дитя окажется мальчиком, нареки его именем Амирани, если девочкой — назови, как хочешь. Мой сын станет «чабуки»{3}. Оставшись в моем чреве положенное время, он мог бы соревноваться с самим богом, а теперь будет уступать ему, но все же выполни мой завет: когда извлечешь ребенка из моего чрева, сохраняй его три месяца в желудке телки, затем следующие три месяца — в желудке бугая, чтобы там, в тепле, получил он все то, чего ему не хватило во чреве матери. После этого уложи ребенка в люльку и поставь у родника Иамани{4}. Там пройдет тот, кто окрестит ребенка и скажет ему все, что необходимо будет знать моему сыну.

Удрученный горем охотник отказался вспороть чрева Дали, но она настояла на своем. Дрожащими руками он вскрыл ее чрево и извлек оттуда солнцеподобного мальчика. Охотник выполнил все заветы Дали, отнес ребенка в люльке к роднику Иамани и оставил там, а сам вернулся домой.

Мимо родника проходило много людей. Они смотрели на лежавшего в люльке мальчика и спрашивали его: «Кто твои родители? Кто твой крестный?». «Родителей не знаю, а крестный мой — ангел-повелитель», — отвечал ребенок. В это время мимо родника прошел ангел, который обратился к младенцу с тем же вопросом, как и другие прохожие. На вопрос, который ангел повторил трижды, мальчик дал тот же ответ. Тогда ангел назвал себя, окрестил ребенка и нарек его именем Амирани, а затем, вручив ему булат, сказал:

— Спрячь его в ноговицу и пользуйся им лишь в случае самой крайней необходимости.

Затем ангел благословил Амирани, сказал, что никто во всем мире не сможет одолеть его, и удалился.

К роднику подошли водоносы из дома Иамани и начали насмехаться над лежащим в люльке Амирани. Он обиделся, встал из люльки, стукнул водоносов друг о друга головами, расколотил их посуду и так отпустил домой насмешников. Вернувшись домой без воды и посуды, они рассказали Иамани о случившемся. Иамани рассердился, встал и сам отправился к роднику. Тут он нашел лежащего в люльке мальчика и обрадовался, — мол, он будет братом моим сыновьям Усипи и Бадри. Иамани забрал с собой люльку с мальчиком и отправился домой. Его жена тоже обрадовалась найденышу, считая, что мальчика можно приставить качать люльки ее сыновей Усипи и Бадри.

На следующее утро жена Иамани отправилась доить коров. Уложив своих сыновей в люльки, между ними она посадила Амирани и приказала ему хорошо их качать, чтобы дети не плакали. «Горе тебе, если ты плохо выполнишь поручение», — добавила она.

Когда мать покинула детей, рассерженный Амирани нашел в люльке Усипи шило, которым уколол сначала Усипи, а затем Бадри. Дети начали плакать. Мать рассердилась и крикнула Амирани: «Клянусь, если ты будешь плохо укачивать детей, я вернусь, и тебе несдобровать. Так поступать с моими детьми не осмелится даже сын Дали — Амирани», — добавила она.

Амирани чуть слышно пробормотал: «А разве я не сын Дали — Амирани?!». Услышав это, жена Иамани прекратила доить коров, обрадованная, бросилась к Амирани, расцеловала его, тотчас же выкупала в молоке и завернула в кусок «кантхи»{5}. С этого дня она лелеяла Амирани, как собственного сына. Иамани и его жена места себе не находили от радости, что бог послал их сыновьям такого брата.

Мальчики подросли и стали юношами-богатырями. Каждый день они выходили в поле и не пропускали без потасовки ни одного встречного, куда бы тот ни шел, — на восток или на запад. Избитые ими люди вблизи не осмеливались, но издали кричали им:

— Если вы богатыри и умеете держаться по-богатырски, не нас бейте, а лучше узнайте, что случилось с глазом вашего отца Иамани.

Впервые услышав это, юноши втроем бросились к жене Иамани и попросили ее рассказать, что случилось с глазом Иамани. Сначала мать не открывала сыновьям и Амирани правды насчет глаза Иамани и на первый их вопрос ответила так:

— Иамани когда-то болел оспой, и болезнь повредила ему глаз, а больше ничего с ним не случалось, клянусь вами.

Мать дважды дала такой ответ, а на третий раз, чтобы добиться от нее признания, Амирани, Усипи и Бадри прибегли к такой хитрости: возвратившись с поля, они сердито потребовали у жены Иамани испечь каждому по горячему хачапури{6}. Мать согласилась. Когда она положила хлебцы на угли, Амирани и Усипи выхватили из углей два горячих хачапури, приложили их к грудям жены Иамани и сказали: «Или расскажи нам всю правду, что случилось с глазом Иамани, или мы сожжем тебе груди». Жене Иамани ничего больше не оставалось, как рассказать правду: