Румынские мифы. От вырколаков и фараонок до Мумы Пэдурий и Дракулы - Осояну Наталья Страница 5

Можно пересказать немало других историй, которые сохранил румынский фольклор, но главное уже сказано: Господь и нечистый существовали в начале времен как равные силы, и без участия дьявола мир никогда бы не был сотворен. Это определенно не христианский взгляд на мир, под привычными терминами замаскировано — иногда лучше, иногда хуже — нечто иное. Возможно, следы все той же римской религии? Если уж культ Митры так пришелся по нраву обитателям Дакии, что из него (по одной из версий) вырос фольклорный персонаж Фэт-Фрумос, то почему бы не случилось то же самое с каким-то другим религиозным течением? Вопрос довольно сложный, потому что, хоть мы знаем достаточно много о Митре и его поклонниках, нам гораздо меньше известно о религии и мифологии даков, которые стали плодородной почвой для митраизма, пустившего глубокие корни.

Стела с барельефом Митры, приносящего в жертву быка

steve estvanik / Shutterstock

Еще бытует мнение, что на румынский фольклор в том виде, в каком его записывали этнологи в XIX — начале XX века, сильно повлияли манихейство и богомильская ересь. Строго говоря, этот вопрос заслуживает отдельного, более подробного рассмотрения, и единогласия по нему в современной румынской литературе нет. Но все же заметно, что два из основных постулатов манихейства — равноправие Добра и Зла и сотворение мира при непосредственном участии последнего — в пересказанных легендах соблюдаются. Возможно, причудливый облик румынских мифов и легенд и впрямь связан не только с митраизмом.

Каким бы ни был способ создания земли, легенды сходятся в одном: сразу же после своего возникновения — и даже после расширения, против собственной воли предпринятого темным демиургом, — она была плоской, как стол. Эта деталь, как и многие другие, наводит на странную мысль: получается, что у светлого демиурга (впрочем, на самом деле, у обоих) не было никакого долгосрочного плана и цели. Разболелась спина и надо полежать? Хорошо, вот и ровное место, будущий Иерусалим, пуп земли. Пространство для ночлега выросло до внушительных размеров благодаря усилиям Нефыртата? Так и быть, воздвигнем для него небеса, займемся подгонкой «основы» и «крышки» — задача непростая, сил и времени потребует много. Земля оказалась неустойчивой? Что ж, всегда можно соорудить подпорки из того, что попало под руку. Например, пусть это будут огненные прялки или столбы из воска. А разве воск чем-то хуже любого другого материала? И да, прибавим четверку беспокойных рыб. Все эти акты творения происходят как-то буднично и спокойно, в них нет того грозного трепета, коим обычно наполнены священные тексты.

Трудно удержаться от иронии, когда в столь важном деле, как создание мира, Всевышний ведет себя подобно ребенку, который этот самый мир только познает. Сказочность космогонического мифа усиливается в тех его версиях, где нет темного демиурга, зато есть животные, к которым Господь обращается за помощью и советом. Их обычно три: лягушка, пчела и еж. Первая ныряет и достает землю со дна; вторая отправляется к ежу с вопросом о том, что же делать дальше; а собственно еж сперва говорит, что ничего посоветовать не может, а потом растерянно бормочет себе под нос, что кому как не Богу знать о необходимости гор и долин, чтобы по ним потекли реки, собрались озера… Иногда сам еж и творит эти горы и долины, забираясь под землю и выставляя иголки наружу; а еще в ряде легенд дает советы Господу сжать землю, которая оказалась слишком велика для сотворенного небесного купола, и теперь уже косвенным образом принимает участие в сотворении разнообразных форм рельефа, которые возникли из-за этого сжатия.

Но не верьте мордашке ежа, привычного персонажа множества сказок для самых маленьких. Прежде всего, в этих легендах он явно заменяет темного демиурга — и хотя не пытается обмануть Бога или сбросить его с края сотворенной земли, сам факт такой подмены явно неслучаен.

У ежа двойственное символическое значение: в средневековых бестиариях его сравнивали то с рачительным и благочестивым хозяином, то с дьяволом, который крадет виноград из тайного сада (то есть плоды духовности и добродетельности человеческой души). Он мог быть как олицетворением христианского смирения и скромности, так и образцом дьявольской злокозненности. Такой неоднозначный образ хорошо сочетается с космогоническим мифом, в котором Бог вынужден хоть отчасти, но все-таки положиться на дьявола.

Известный философ, этнограф и религиовед румынского происхождения Мирча Элиаде пересказывает болгарскую версию легенды, в которой при виде земли, ставшей слишком обширной для неба, Господь посылает за советом к дьяволу одного из своих ангелов, но тот не может пробиться к нечистому, и тогда вместо него Бог отправляет только что созданную пчелу. Она садится дьяволу на плечо и слышит, как он бормочет: «Ну до чего глуп Господь, если не знает, что надо взять палку, сотворить крестное знамение и сказать: “Достаточно земли!”» В другом варианте пчела слышит, как дьявол говорит ежу: «Господь должен много раз ударить палкой по земле, чтобы появились горы и долины, — тогда он сумеет накрыть ее небом».

Подчеркивает ли еж влияние на румынский фольклор богомильской ереси, о которой уже упоминалось ранее? Если положиться на авторитет Мирчи Элиаде, то нет: дело в том, что в богомильской традиции не существует аналогичного мифа (и потому Элиаде говорит о дуализме славянском, а не манихейском)[1]. Зато он присутствует в литовском фольклорном корпусе, который вовсе не попал под влияние манихейства, причем, если сравнить сюжеты, сходство окажется поразительным. Д. Разаускас и Т. Цивьян предполагают, что существует лишь один способ связи между Балканами и Балтикой: Великий янтарный путь, известный с древних времен торговый маршрут, упомянутый Геродотом и Тацитом. Только вот в каком направлении «двигался» еж по этому пути — с юга на север или наоборот, — пока что мы можем лишь гадать[2].

Изображение ежей, крадущих виноград, в Рочестерском бестиарии XIII века

British Library / Wikimedia Commons

Итак, земля выросла из «семян», принесенных со дна космической бездны то ли дьяволом, то ли заменившей его лягушкой, и все по велению Господа, который почему-то не смог или не захотел все сделать сам. Сперва была она маленькой, размером с кровать, слишком тесную для двоих, но в результате безуспешного коварства дьявола разрослась и стала достаточно обширна, чтобы впоследствии на ней хватило места даже великанам. Господь же сотворил небесный купол, не угадал с размером и вынужден был воспользоваться советом все того же темного демиурга — или ежа, — в результате чего на плоской, как стол, тверди возникли горы и долины, а сама она поместилась под небом. Чтобы землю не колыхали космические воды, Всевышний подпер ее столбами из огня. В другой версии предания это были не столбы, а прялки — точнее, столбики от ручных прялок с верхней частью, у славян именуемой «лопасть». Еще одна легенда гласит, что столбы/прялки сделаны из воска и их постоянно грызет Иуда; однако подпорки постоянно восстанавливаются, и он не успевает дойти до последней, как первая уже цела. Кроме подпорок есть еще рыбы — они не названы в легендах китами, хотя, конечно, учитывая титанический груз, взваленный им на спины, ничто другое не представляется. С точным количеством рыб не все ясно: поначалу, если верить преданию, их было четыре — рыба-мать и три детеныша. Но два из трех были принесены в жертву ради того, что известно нам как «чудо пяти хлебов и двух рыб», описанное в главе 14 Евангелия от Матфея. И если бы двух мальков не хватило, Иисус вполне мог забрать третьего, только вот в этом случае рыба-мать наверняка взбунтовалась бы, покончив с этим миром раньше срока, ибо всякое движение ее хвоста или плавников заставляет земную твердь содрогаться.