Томас Булфинч - Мифы и легенды рыцарской эпохи Страница 53

– Не бойтесь, я наложил на пса заклятие, и он не учует вас. Они поднялись на пригорок, где сидел пастух.

– Как поживаешь, пастух? – спросил Мену.

– Живу и вам того желаю, – ответил пастух.

– Чьих овец ты стережешь и кому принадлежит этот замок?

– Поистине, вы глупцы, если не знаете, что этот замок принадлежит Испададену Пенкауру. А сами-то вы кто?

– Мы посланцы Артура и разыскиваем Олвен, дочь Испададена Пенкаура.

– Боже правый! – воскликнул пастух. – Ради всего святого, откажитесь от этой затеи, поскольку еще ни один из тех, кто приходил сюда за Олвен, не вернулся живым.

Пастух встал, и, когда собрался уходить, Килох дал ему золотое кольцо. Вернувшись домой, пастух отдал кольцо жене. Она взяла кольцо и спросила:

– Откуда у тебя это кольцо? Только не говори, что получил его в наследство.

– Человека, которому принадлежало это кольцо, ты увидишь сегодня вечером, – объяснил пастух.

– И кто он такой? – не унималась женщина.

– Килох, сын Килида и Голеудид, дочери принца Анлауда. Он пришел, чтобы просить руки Олвен.

Женщину одновременно охватили два чувства: она обрадовалась, узнав, что к ней придет племянник, сын ее сестры, и в то же время опечалилась, поскольку никто еще не возвращался живым, придя с такой просьбой к Испададену Пенкауру.

Килох и его спутники подъехали к жилищу пастуха. Заслышав шум приближающихся шагов, женщина выбежала из дома, чтобы поприветствовать гостей. Она раскрыла объятия, чтобы прижать к сердцу дорогих гостей, но Кай успел вставить полено, взятое им тут же во дворе, между ее готовыми сомкнуться руками, и она так сжала полено, что оно согнулось в кольцо.

– О женщина, – воскликнул Кай, – если бы ты обняла меня с такой силой, то твои объятия лишили бы меня жизни.

Вот уж действительно, любовь зла.

Все вошли в дом, гостей пригласили за стол, а потом стали всячески развлекать. Затем жена пастуха открыла каменный сундук, стоявший напротив очага, и из него вылез кудрявый светловолосый юноша.

– Зачем ты прячешь его в сундуке? – спросил Гурир. – Неужели кто-то желает его смерти?

– Это мой последний сын, – ответила женщина. – Всех остальных моих детей, а их было двадцать три, убил Испададен Пенкаур, и я боюсь, что и этого сына постигнет та же участь.

– Отдай его нам. Пусть он пойдет с нами, и, пока я жив, его никто не убьет.

– А зачем вы приехали сюда? – поинтересовалась женщина.

– Мы пришли просить, чтобы Олвен отдали в жены этому юноше.

– Заклинаю Небесами, возвращайтесь туда, откуда пришли, пока никто из замка вас не видел.

– Бог свидетель, что мы не уйдем, пока не увидим эту девушку, – стоял на своем Кай. – Не приходит ли она сюда, чтобы мы могли с ней встретиться?

– Она приходит сюда каждую субботу мыть голову и всегда оставляет в тазу, в котором моет голову, все свои кольца, но она никогда еще не присылала никого за своими украшениями.

– Она придет, если за ней послать?

– Я не оскверню душу и не предам тех, кто доверяет мне, – ответила женщина. – Я пошлю за ней, если вы поклянетесь мне всеми святыми, что не причините ей вреда.

– Мы клянемся.

Женщина послала за Олвен, и она пришла, одетая в платье из огненно-красного шелка, а на ее шее было ожерелье из красного золота с изумрудами и рубинами. Ее волосы отливали золотом и были ярче золотисто-желтого цветка ракитника,[81] ее кожа была белее морской пены, а ее руки и пальцы были нежнее цветов анемоны, обрызганных водой лугового родника.

Ее глаза блестели ярче, чем глаза завидевшего добычу ястреба. Ее грудь была белее, чем грудь белоснежного лебедя, а румянец на щеках был ярче алых роз. Каждый, кто видел ее, тут же проникался к ней любовью. Там, где она ступала, тотчас распускались четыре белых трилистника, поэтому и дали ей имя Олвен.[82]

Олвен вошла в дом и села рядом с Килохом на переднюю скамью. Юноша узнал ее, как только увидел, и обратился к ней:

– О дева, ты та, которую я люблю. Пойдем со мной, что бы ни говорили о тебе и обо мне. Я давно уже люблю тебя.

– Я не могу этого сделать, поскольку поклялась отцу, что не уйду, не посоветовавшись с ним; его жизнь зависит от меня. Как только я уйду с мужем, он умрет. Но чему быть, того не миновать. Я дам тебе совет, если ты готов к нему прислушаться. Иди к моему отцу и проси у него моей руки. Сделай все, что он попросит, и ты получишь меня. Но если ты в чем-нибудь откажешь ему, тебе меня не видать, и будет хорошо, если тебе удастся уйти живым.

– Я пообещаю выполнить все, что он попросит, – заверил девушку Килох.

Олвен отправилась домой, и Килох с рыцарями отправились следом за ней в замок. Они убили девять привратников, стоявших в девяти воротах, так, что никто из них не успел крикнуть, и девять сторожевых псов, которые не успели залаять, и вошли в зал.

– Приветствуем тебя, Испададен Пенкаур, – сказали они.

– Зачем явились? Что вам нужно?

– Мы пришли просить отдать твою дочь Олвен в жены Килоху, сыну Килида, сына принца Келидона.

– Где мои пажи и слуги? Поднимите мне веки, чтобы я мог рассмотреть своего зятя.

Слуги мгновенно выполнили приказ. Испададен Пенкаур осмотрел нежданных гостей и сказал:

– Приходите завтра, и я дам вам ответ.

Они двинулись к выходу, и тут Испададен Пенкаур схватил один из трех отравленных дротиков, лежавших рядом с ним, и бросил им вслед. Бедвир поймал дротик, метнул обратно и попал Испададену Пенкауру в колено.

– Проклятый зять! Теперь мне будет трудно ходить, и никогда не удастся залечить рану. Это отравленное железо жалит как овод. Будь проклят кузнец, который его выковал, и наковальня, на которой его сделали. Он такой острый!

Ночь они опять провели в доме пастуха. На следующий день встали с рассветом, поехали в замок, вошли в зал и сказали:

– Испададен Пенкаур, отдай нам свою дочь, а мы заплатим за нее выкуп.

– Еще живы ее четыре прабабки и четыре прапрадеда. Я должен посоветоваться с ними, – ответил Испададен Пенкаур.

– Что ж, посоветуйся, а мы пока пообедаем.

Они пошли к выходу, а Испададен Пенкаур взял второй дротик и бросил им вслед. Мену, сын Тейргведа, поймал, бросил обратно и попал великану в грудь.

– Проклятый зять! – прорычал Испададен Пенкаур. – Это железо причиняет мне такую же боль, как пиявка лошади. Будь проклят горн, в котором разводили огонь, чтобы закалить это железо, и кузнец, который его ковал! До чего же оно острое! Каждый раз, когда я буду взбираться на гору, я буду страдать от одышки и боли в груди. И еда будет вызывать отвращение.

Под его выкрики рыцари вышли из зала.

На третий день они опять пришли во дворец.

– Не бросайте в меня дротики, если не хотите умереть, – предостерег Испададен Пенкаур. – Где мои слуги? Поднимите мне веки. Я хочу посмотреть, что собой представляет мой зять.

Слуги подбежали, подняли ему веки, и Испададен Пенкаур взял третий отравленный дротик и бросил его в гостей. Килох поймал его, с силой бросил обратно и попал великану в глаз.

– Проклятый зять! Теперь до конца жизни я буду видеть только одним глазом. Когда я буду идти против ветра, у меня будут слезиться глаза, начнутся головные боли, а в каждое новолуние меня будут мучить кошмары. Моя рана от этого отравленного железа болит, как от укуса бешеной собаки. Будь проклят огонь и наковальня, на которой ковали этот дротик.

Рыцари ушли.

На следующий день они опять пришли во дворец и сказали:

– Не бросай в нас больше дротики, если не хочешь испытывать такие муки, а то и больше, какие испытываешь сейчас.

– Отдай мне свою дочь! – приказал Килох. – А если не отдашь, то погибнешь.

– Где тот, кто добивается моей дочери? Подойди ближе, чтобы я мог рассмотреть тебя.

Слуги поставили кресло для Килоха так, чтобы он сидел лицом к лицу с великаном.

– Это ты добиваешься моей дочери? – спросил Испададен Пенкаур.

– Да, я, – ответил Килох.

– Поклянись, что исполнишь все, что я попрошу, и, когда выполнишь это, получишь мою дочь.

– С радостью обещаю, – ответил Килох. – Говори, чего же ты хочешь.

– Сейчас узнаешь, – сказал великан. – Видишь красную вспаханную землю?

– Вижу.

– Когда я впервые увидел мать этой девушки, там было посеяно девять мер льна, но до сих пор не взошло ни одного побега. Я хочу, чтобы ты засеял льном эту землю, и, когда он вырастет, из него можно было бы соткать белый головной убор, который моя дочь наденет в день свадьбы.

– С легкостью справлюсь с этим заданием, хотя ты, возможно, думаешь, что оно будет трудным для меня.

– Если ты справишься с этим, то получишь еще одно, которое тебе будет не по силам выполнить. Хочу, чтобы в свадебную ночь для нас играла арфа Тейрту. Эта арфа играет и замолкает по желанию человека. Ее владелец не отдаст ее по доброй воле, а тебе не удастся заставить его отдать арфу.

– Я легко справлюсь с этим, хотя ты думаешь, что мне не удастся этого сделать, – ответил Килох.