Китайские народные сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки Страница 58

Услыхал старик голос, перешагнул через большущую да высоченную гору, а там старик на земле сидит, раза в три больше этого, круто сваренный рис ест. Взял тот старец палочками гору, выбросил из чашки, опять за еду принялся. А старик, который мастеров на плечах нес, извиняться стал и говорит:

– Ты уж прости меня, старший брат, это я за орлом гнался, хотел камнем в него угодить, а попал в твою чашку. Не сердись!

Старец не только не рассердился, наоборот, пригласил старика поесть вместе с ним. Просто это голос у него такой громкий.

Только не стал старик тут рассиживаться да угощаться, ничего больше не сказал, дальше помчался, за орлом вдогонку. Совсем уж было его догнал, но тут перед стариком гора выросла, для него и то большущая да высоченная. Белая, гладкая, ни травинки на ней, ни деревца! С трудом одолел ее старик, едва до вершины дошел. Смотрят мастера: по лицу старика пот так и катится. Не зря говорят: «Идти в гору легко, с горы – трудно». Стал старик вниз идти, не удержался, в ущелье скатился. Смотрит – кругом стены каменные, отвесные. Никак не взобраться на них старику – все скатывается. Смотрят мастера – не выбраться им отсюда, разве что крылья вырастут. Поглядели они на Ван Саня, он тоже брови нахмурил, не распрямляет, не знает, как быть.

Ай-я! Что за диво дивное приключилось! Задвигались каменные стены, заходило ходуном ущелье, перевернулось дном к небу, ну прямо как таз. Вывалился из ущелья старик, хорошо, мастера крепко держались, а то бы на землю попадали. Глядят они, приглядываются, смотрят – парень перед ними, ростом выше ихнего старика в несколько сот раз будет. Приподнялся парень. Хэ! Никакое это не ущелье. В пупок великана, вот куда старик угодил.

Сел великан, глаза протер, видать, только что проснулся. Говорит ему старик:

– Очень тебя прошу, старший брат, погляди, куда черный орел полетел, а то мне не видно!

Вскочил великан, домиком руки сложил, поглядел на юг и закричал:

– Опоздал ты, старик, опоздал! Орел уже в Южные ворота неба влетел[85]! Ну и хитрец! Боялся, что ты его догонишь, снес яйцо и привалил им Южные ворота неба!

Услыхал это старик, с досады ногами затопал, стал в грудь себя кулаками бить. Жалко его мастерам. А великан подумал, подумал и говорит:

– Встань-ка на мою ладонь, я тебя к небу подниму, к самым Южным воротам, может, отодвинешь то яйцо в сторону?

Так и сделал старик, залез великану на ладонь, а тот поднял руку, и в тот же миг старик с мастерами оказались на десять тысяч верст выше земли. Задрали они головы, смотрят – в пурпурных облаках дверца круглая, крепко-накрепко орлиным яйцом привалена, от дверцы во все стороны золотые лучи расходятся. Толкнул старик яйцо, а оно и не шелохнулось. Закручинился старик, аж слезы из глаз закапали. Потолковал Ван Сань с мастерами и говорит:

– Не печалься, почтенный! Сейчас пробуравим это яйцо, на небо взойдем, черного орла найдем!

Принялись тут мастера за работу. Молотками по зубилам стучат: чэн-чэн. Только твердая у орлиного яйца скорлупа, тверже камня. Ударят – искры во все четыре стороны разлетаются, еще ударят – опять искры летят. Но не отступились Ван Сань да его друзья-мастера. Зубила затупились, кузнецы горны поставили, давай зубила отбивать. Ручки у молотков обломались, взяли плотники топоры да пилы, новые ручки сделали. Пробили наконец орлиное яйцо. Белок и желток по земле растеклись. Из белка озеро Цинхай[86] получилось, чистое-пречистое. Из желтка – река Хуанхэ, желтая да быстрая. За тысячу лет не высохнут, за десять тысяч лет не пересохнут. Тысячу лет текли, шесть тысяч лет будут течь. А трудолюбивые да умелые мастера вместе со стариком на небо ушли.

Бытовые сказки

Волшебный чан[87]

Давным-давно жил юноша по прозванию Ван Лао-да – Ван Старший.

И вот однажды попросил Ван Лао-да соседей помочь ему стену из глины сложить. Стал глину копать. Копал, копал, вдруг смотрит – большой чан, весь плесенью покрытый. Чан как чан, ничего особенного, только стал с него Ван землю сбивать, чан зазвенел, да дивно так: ва-ва. Дивятся соседи, друг дружку отпихивают, ближе подошли. Тут с головы Вана соломенная шляпа слетела – и прямо в чан. Не стал юноша раздумывать, запустил в чан руку, вытащил шляпу. Хотел надеть, глядь: в чане точь-в-точь такая же. Вынул он ее, а там еще одна. Так вытащил Ван кряду девяносто девять шляп, а с той, что на голове у него была, сто шляп – целая куча.

Дивятся все да радуются. А вместе со всеми Ван Лао-да. После взяли они чан, взяли шляпы, в дом отнесли. О ту пору как раз самая жара стояла, а в жару кому не надобна соломенная шляпа? Потолковал юноша с соседями, и порешили они односельчан позвать, каждому шляпу подарить. Так и сделали. Очень довольные разошлись крестьяне по домам.

Надобно теперь сказать, что жил в той деревне помещик по прозвищу Ненасытный. Узнал он о волшебном чане, стал думать, как бы завладеть им, и говорит однажды:

– Этим волшебным чаном еще деды мои и прадеды владели. А Ван Лao-да взял да и выкрал его из моего дома, не знаю только, кто ему помог.

Сказал так помещик, послал слуг к юноше чан взять. Ну а юноша, конечно, не отдал сокровище. Пришлось Ненасытному раскошелиться и с жалобой в уезд отправиться.

Рассказал он уездному начальнику по прозвищу Большой Клоп про волшебный чан. Разгорелись у Клопа от жадности глаза. В тот же день после обеда заготовил начальник бумагу, велел схватить Ван Лао-да и с соседями привести в ямынь, а заодно прихватить волшебный чан.

Узнали в городе про чан, разволновались, растревожились, любопытных в ямыне – струйка воды не просочится. Кто в зале не уместился – внизу толпится. Даже отец уездного начальника, больной старик, и тот приковылял. Пробрался сквозь толпу, подошел к чану, неловко повернулся, зацепился за кирпич, пол в зале кирпичом был выложен, в чан опрокинулся – луковица, перьями вниз посаженная. Не стал начальник слушать жалобу, бросился к чану отца вытаскивать. Вытащил, смотрит – в чане еще старик – точь-в-точь отец, вытащил старика, а там еще один. Так вытащил он кряду девяносто девять одинаковых стариков. Смотрит – из чана еще один выглядывает. Стало теперь у Большого Клопа ровно сто отцов.