Перечитывая мифы - Алексей Геннадьевич Некрасов-Вебер Страница 6

Сцилла и Харибда

Широко раздувает холщовую грудь парус. Деревянная Афина на носу по пояс зарывается в пену. Обгоняя волны, попутный ветер несет корабль к Итаке. Десять лет назад родной берег утонул в безбрежной лазури на горизонте. С того самого дня ты мечтал увидеть, как из-за кромки воды и неба опять вынырнут знакомые скалы. И вот ты уже на полпути к дому!

Разрезая бирюзовые волны, корабельный нос до половины погружается в воду. На корме в мешках из бычьей кожи позвякивает военная добыча. Но не стоят эти политые кровью серебряные блюда и кубки украденных лет жизни! И ведь ты знал об этом с самого начала, Одиссей!

В том безумии у каждого была своя роль и причина. Менелай рвался мстить, Агамемнон мечтал о власти над Ойкуменой, мальчишка Ахилл хотел одного — славы. Тысячи людей пошли за царями, надеясь на скорую и богатую добычу. Тебя же просто засосало потоком. Даже изощренный ум не помог избежать общей судьбы. И все же, благодаря ему, эту войну сумели победно закончить.

"Троянский конь" на века останется символом хитрости и коварства, а твое имя забрызгает кровь жителей Трои. Но такие правила устанавливают боги! Ты же просто хотел вернуться домой. А другой возможности они тебе не давали…

Но что-то с самого начала не заладилось на этом обратном пути. На первом же острове, где хотели пополнить запасы, отряд попал в лапы циклопа. Интересно, как поступил бы на твоем месте Ахилл? Наверняка, предпочел бы честный бой. Может быть, даже и победил! Благороден и отчаянно смел был этот мальчишка. Но ты, Одиссей, знаешь цену мира! Благородство и честность, слишком дорогие для такого торжища монеты. Ты опять победил хитростью и в том не видишь стыда. Не ты, а тебе навязали бесконечную борьбу, где каждый раз, словно по лезвию меча, приходиться скользить между плохим и ужасным. Нет другого выбора у человека на этой земле и под этим небом!

И вот впереди еще одно испытание. Здесь лезвие меча еще тоньше, и проскочить между двух бед вряд ли удастся… Словно нож свежее масло, режет корабельный нос волны. Из последних сил налегают на весла гребцы. Наверно, уже мечтают, как свернув паруса, заходят в гавань Итаки. Сквозь свист ветра слышатся им крики прибрежных чаек. Видится родное ласковое небо, оливковая дымка на скалах, белые туники на пирсе. Но никто еще не знает, что не всем предстоит вернуться. Только тебе открыл ближнее будущее прорицатель. Но, ни с кем нельзя разделить такой груз. Смятение и страх погубят корабль еще вернее. И тогда никто уже не увидит родной берег! Тебе дана власть вести этих людей. И только на тебе лежит этот страшный выбор. А течение и попутный ветер неумолимо тащат к коварному проливу. Такова воля богов! Сциллы и Харибды не избежать!

Однако, один, пусть и ничтожный, шанс все-таки есть. Провести корабль по тонкой невидимой грани, так, чтобы не затянул водоворот, и не достали кровожадные пасти.

"Обмануть богов, и вернуться всем вместе. Но это слишком заманчиво, чтобы быть правдой!"

И вот путь опять преградили скалы. Словно гнилые зубы старухи они торчат над морем, то и дело, исчезая в завихрениях пены. Проход есть. Но, как же, он узок! Справа зловеще темнеют в горе пещеры, слева поверхность мутной воды подозрительно начинает крутиться.

— Вперед, налегайте на весла ахейцы! Вы храбро сражались под стенами Трои. Десять полных лун бьетесь с волною и ветром. Но награда за труды и лишения близко. Налегайте на весла. Впереди за проливом свободное море. И там за горизонтом Итака!

Мышцы гребцов, словно натянутые канаты. На последнее испытание можно отдать и последние силы. Но воду закручивает все сильнее. Вот уже с правого борта все перешили помогать на левый, а корабль продолжает кренить и разворачивать носом.

Нет, судьбу обмануть не удастся! Пока не поздно, нужно выбрать меньшую из бед и уходить из смертельной ловушки…

Справа у скал море спокойней. Еще не зная, что произойдет, гребцы переводят дух. Кто-то с благодарностью смотрит на небо. Но сверху, уже слышится рев, и, изрыгая облака смрада, летят вниз оскаленные пасти. Одна, вторая, третья … шестая. Все в точности, как предсказал Тиресий. Шестеро уже никогда не увидят родной берег. Их семьи проклянут тебя Одиссей, но сейчас надо спасать остальных.

— На весла ахейцы! Товарищей уже не вернуть. А чудовище скоро вернется.

Снова дружно и мощно ударяют весла о воду. Наконец, проклятый пролив пройден. Вот теперь уже можно облегчено вздохнуть. В такие минуты жизнь кажется вечной. А впереди лазурное море и волны весело бегут к берегам родной Итаки.

Влюбленный сатир

Красота великая и страшная сила. Попавшего под ее власть, может вознести в небеса, а может и сбросить в бездну. Красота — тоска земной твари по горнему миру. Ее нельзя удержать, как не удержишь в ладонях хрустально чистый горный поток или убегающий солнечный луч. Недолговечны ее цветы, что пытаются прорасти в нашем мире. Может потому вечный спутник красоты грусть, идущая вслед за ней, словно сумрак за пылающими бликами заката.

Но порой красота подобна беспощадному свету, в котором выпукло и броско, как брызги грязи на белом хитоне, проступает несовершенство земных созданий. Уродливым козлоногим существом ощутил себя предводитель лесных сатиров и нимф Пан, в лучах божественной красоты дочери Артемиды.

Ни рога над огромным и бугристым, словно старый пень, лбом, ни поросшие шерстью от копыт до колен кривые ноги, никогда раньше не смущали весельчака Пана. Беззаботную жизнь свою он любил смаковать, как не спеша пьют из козьего бурдюка молодое вино. Теплыми вечерами, когда с гор спускается мягкий летний сумрак, верховодя в компании сатиров и нимф, путешествовал Пан по долинам и склонам Эллады. Беспечные и доступные подруги, обнажая прелести, плясали под звуки рожка и дарили любовь, откликаясь на похотливые ласки сатиров. А в жаркий полдень, скрываясь от палящих лучей, Пан отдыхал, в тенистом лесном гроте. И горе было заплутавшему путнику, что невольно потревожил лесного бога. Страх, что насылал на него Пан, заставлял беднягу бежать напролом, раздирая тело о колючие кусты и коряги.

Вот и в тот полдень, разбуженный шумом охоты, поднялся предводитель сатиров со своего ложа. Недовольно