#На изящном: мифы в искусстве. Современный взгляд на древнегреческие мифы - Мария Аборонова Страница 6

Карл Брюллов. Феб на колеснице. 1846. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Аид после переговоров с Зевсом пришел к Персефоне, извинился, что как-то нехорошо вышло.

– Я думал, ты для вида сопротивляешься, но раз так, то, если хочешь идти, иди, никто тебя не держит. Но что ж ты пойдешь на голодный желудок? Путь неблизкий… Держи гранатовые зерна, смотри, какие аппетитные…

Не почувствовавшая подвоха Персефона тут же их съела[36].

Деметра опять налетела на Зевса с гневными криками. Тот же оставался невозмутимым.

– Мы же договорились – никакой еды. Я точно ни при чем. Но я не могу видеть твои страдания, сердце разрывается. Есть компромисс! Вот буквально только что в голову пришло. Подожди, не кричи. Что, если… шесть месяцев Персефона будет проводить на земле с тобой, а шесть месяцев – в подземном мире с мужем? А что ты так смотришь, куда теперь деть этот брак? Что, наша дочь будет одинокой разведенкой? Ты этого ей желаешь? И после этого я – плохой отец? Вот и договорились, всем пока!

Зевс опять всех обыграл.

Глава 2. Превратности любви

Дети у Зевса с Лето получились что надо.

Аполлон вырос весь в отца: красивый мудак, неразборчивый в сексуальных связях.

Всего лишь через несколько дней после рождения он пошел мстить змею Пифону за преследование матери в период родовых схваток. Убив его, он заодно отжал у Геи храм оракула в Дельфах, так как Пифон был его охранником. Немного пугает цитата, что Аполлон после захвата храма «овладел оракулом». Хочется верить, что речь идет про переход права собственности, а не про акт насилия[37]. Но тут всякое может быть, это же сын Зевса.

Не хочется указывать на очевидное, но, кажется, именно после того, как оракул перешел во владение Аполлона, его предсказания стали весьма, как бы это сказать… узконаправленными, однообразными и сводящимися к лишению жизни или свободы.

Помимо врожденной тяги к насилию, у Аполлона были некоторые нездоровые амбиции и увлечения.

Как-то он оскорбил бога любви Амура (Эроса у древних римлян), сказав, что у того какие-то детские стрелы и лук, знаете ли, маленький. Зато у него, Аполлона, самый большой лук из всех, и вообще он покровитель стрельбы из лука. Такие «мужские» разборки: «Что ты делаешь с таким мощным оружием, мальчик?» и «А я вот из лука убил Пифона, а ты что?» К луку у Аполлона с рождения была болезненная привязанность: это было первое, что он потребовал, впервые открыв глаза.

Второй больной темой у Аполлона являлись музыкальные таланты. Однажды сатир Марсий, который изобрел игру на флейте, вызвал Аполлона на состязание, считая, что может тягаться с самим богом музыки. Аполлон согласился, но с условием, что победитель сделает с проигравшим все что захочет. Самоуверенный Марсий идею поддержал.

Аполлон принялся играть на перевернутой кифаре и взял Марсия на слабо, что он не сможет так же сыграть на флейте. Марсий и не смог, это попросту невозможно. Но кого беспокоят такие мелочи? Аполлон счел это проигрышем, повесил Марсия на сосне и содрал с него кожу[38]. С учетом полученной информации к выражению «красив как Аполлон» я бы относилась с большой настороженностью. Кто знает, в чем он еще как Аполлон?

* * *

В биографии Аполлона вообще несколько темных пятен. Один из мифов почему-то везде называется «историей любви»[39]. Хотя это миф о харассменте и, в общем-то, изнасиловании. Если для вас это любовь, то плохие новости, ребят.

Жила-была Дафна, горная нимфа, дочь Геи и речного бога Пенея. Много времени проводила с сестрой Аполлона Артемидой. Как и Артемида, она избегала мужчин, жила в обществе девушек и дала слово сохранить целомудрие и оставаться безбрачной.

Аполлон вяло интересовался Дафной, но без присущего их с Зевсом генам энтузиазма, а вот Амур понял, что подвернулся шанс отомстить. Он поразил одной стрелой Аполлона, чтобы тот воспылал к Дафне непреодолимой страстью, а в Дафну, наоборот, выстрелил свинцовой стрелой, чтобы она точно не отказалась от невинности и возненавидела Аполлона.

Антонио Поллайоло. Аполлон и Дафна. Ок. 1479. Национальная галерея, Лондон

Охваченный страстью бог гнался за Дафной довольно долго, но так и не догнал, и контакта не было[40]. Но Дафна в любом случае рада не была. Отчаявшись выиграть в этом беговом состязании, нимфа взмолилась о помощи своему отцу Пенею и попросила изменить ее облик, чтобы Аполлон оставил свою идею посягнуть на ее невинность. Пеней явно был в курсе, чей это сын, поэтому, выбирая вариант, наименее опасный для дочери, превратил ее в лавровое дерево.

Очевидно, что гордость Аполлона была максимально уязвлена. Но реакция оказалась уж слишком садистской. Он сделал Дафну-дерево вечнозеленой, объявил ее своим священным деревом, а лавровый венок – своим непременным атрибутом. И регулярно нарезал Дафну на венок[41]. В описаниях мифа это часто называют «он навсегда сохранил к ней чувства». Резать живого человека, даже в облике дерева, на венки – это немного про другое, почитайте историю Теда Банди.

Второе темное пятно, связанное с растительным миром, – это история про спартанского принца Гиацинта. С ним все вышло еще хуже, чем с Дафной. Гиацинт был ослепительно красивым, да еще прекрасно пел и играл на кифаре. Конечно, Аполлон не смог пройти мимо. Однако Гиацинт понравился не только ему. Бог ветра Зефир тоже хотел получить немного его внимания, откусить кусочек пирога и все остальные метафоры в таком стиле. Но Гиацинт предпочел компанию Аполлона, и Зефир затаил обиду.

Со стороны он наблюдал, как весело и задорно Аполлон с Гиацинтом проводят время. Все эти походы на выставки, поздние бранчи, двухместные велосипеды. Последней каплей для Зефира стало дружеское соревнование Гиацинта и Аполлона в метании диска. Во время очередного броска Зефир с помощью ветра изменил траекторию снаряда Аполлона так, чтобы тот прилетел Гиацинту в голову, убив его на месте. Здоровый такой способ справиться с отказом. Тут бы ему пару инструментов из когнитивно-поведенческой терапии подсказать.

Аполлон был безутешен, а из капель крови убитого юноши выросли красивые цветы[42]. Посчитаем, какое это уже по счету растение, появившееся, по мнению греков, из трупа.

Если вы думаете, что на этом жертвы, павшие в результате симпатии Аполлона, закончились, то нет. Более того, это была не последняя драма, в которой оказался замешан Зефир. Когда у этой смертоносной парочки высохли слезы по Гиацинту, а это было примерно через пятнадцать минут, они оба прониклись