Александр Немировский - Мифы и легенды народов мира. Том 8. Древняя Индия Страница 60

О походе стало известно на Ланке. Вибхишана, добродетельный младший брат Раваны, призывал владыку ракшасов опомниться и вернуть Ситу царевичу Кошалы, чтобы не погибнуть самому и не погубить весь их род. Но Равана, ослепленный злобой, не внял голосу разума и призвал к оружию всех ракшасов, вечных врагов небожителей и героев.

Узнав это еще до переправы на Ланку благородный Рама попытался решить спор миром. Он отправил к Раване посла с предупреждением: если Ситу не возвратят, город и дворец будут разорены, а его самого уничтожат. На совете Вибхишана, употребив все свое божественное красноречие, вновь убеждал брата и его советников уступить, ибо все равно Рама и Сита неотделимы друг от друга, как вода и молоко. Но Равана, ослепленный греховной страстью, был неумолим.

— Никогда Раме не увидеть Ситы! —яростно воскликнул он, — Тебе же лучше жить среди явных врагов или среди разъяренных змей, чем среди нас, выдавая себя за друга.

И тогда Вибхишана вместе с четырьмя верными друзьями перелетел в стан Рамы.

Хануман, восседающий перед Раваной

Обезьяньи вожди не поверили перебежчикам. Подозревая Равану в злом умысле, они умоляли Раму остерегаться чужаков и ни в чем им не доверять.

Но Хануман посоветовал не пренебрегать свалившейся с неба помощью. И поразмыслив, Рама встретился с Вибхишаной. Обняв его при всем войске, он провозгласил его своим другом и будущим правителем Ланки.

И вскоре Вибхишана оказал Раме и всему его воинству неоценимую услугу. Он посоветовал Раме воздать почести Океану, обители Варуны, и попросить его о помощи.

— Не откажет он тебе в этом, — закончил Вибхишана свою речь. — Ведь Океан сотворен некогда твоим пращуром Сагарой. Устройся на берегу на ложе из травы куши и жди.

Переправа

Три дня и три ночи приносил Рама жертвы Океану и молил о том, чтобы он переправил его и войско на Ланку. И вместе с ним возносили мольбу и боги, напоминавшие, что Океан один раз уже пошел им навстречу и разрешил добыть амриту.

На четвертое утро, утомившись, Рама задремал, и во сне к нему явился владыка вод, изобилующих рыбами, в окружении своих многочисленных жен — рек и речек. «Сын Дашаратхи, — проговорил Океан громовым голосом, — есть в твоем войске обезьяний муж Нала, рожденный от божественного строителя Вишвакармана, воздвигшего Раване его прекрасную столицу Пушпаку. В Нале живет дух великого зодчего. Пусть он построит мост, а об остальном я позабочусь». Проговорив это, Океан скрылся, и вместе с ним исчезли и реки. Открыл глаза Рама, рассказал свой сон Хануману, и тот помчался за Налой.

И вскоре перед Рамой предстал обезьяний муж исполинского роста, а за его спиною на некотором расстоянии, приплясывая, двигалась вся его длиннорукая обезьянья дружина.

— Нала! — обратился к обезьяне Рама. — Покажи прославленное искусство своего божественного родителя. Переведи нас через Океан на Ланку.

— Будет сделано! — сказал Нала и удалился.

И тотчас обезьяны принялись за работу. Они быстро натаскали с берегов ближайших озер камыш и стали под руководством Налы сплетать из него циновки, связывая их друг с другом крепкими лианами. Через пять дней тростниковое полотно длиною в сто и шириной в десять йоджан было готово. Но выдержит ли оно тяжесть огромного войска? Океан обещал помочь. Но как он это сделает? Вот о чем думали Рама и его военачальники все эти пять дней.

Внезапно подул сильный ветер. Океан вспучился огромными валами. «Наверное, это козни Раваны, — подумал Рама, — ведь он великий чародей!»

Обезьяны, строящие мост для Рамы

Но ветер внезапно прекратился. Наступило затишье, которого так не любят мореходы: как лепестки лилий, опадают паруса, и водная поверхность, недавно радовавшая глаз, напоминает степь, скучную, неподвижную, враждебную всякому порыву, движению и, кажется, даже мысли. Но на этот раз в одном месте этой степи, прямо под горой Махендрой, с которой недавно Хануман совершил свой знаменитый прыжок на Ланку, океанские валы не опустились, а застыли, образуя прерывистую линию огромных полупрозрачных зеленовато–голубых глыб. Точно такие подчас доставляют в Айодхью из Гималаев и изготовляют из них драгоценные камни, которые так ценятся не только царями Кошалы, но и во всей Индии и за ее пределами.

При виде этих глыб лесное войско разразилось ликующим ревом. И не было в нем ни одного столь непонятливого медведя, ни одной столь глупой обезьяны, которые бы с первого взгляда не поняли, что благородный Океан воздвиг из своего пребывающего в вечном колебании тела неподвижные опоры для моста. Оставалось лишь накинуть на них полотно, сплетенное из деревьев и хвороста Налой, сыном Вишвакармана, и его хвостатыми помощниками.

И вот мост, блистающий, как Млечный Путь, в ночном небе, переброшен на Ланку. Обезьяны при виде его пустились в пляс, оглашая воздух торжествующим ревом. Услышали его на небесах боги, риши и гандхарвы. Мост предстал им подобно пробору на косматой голове Океана.

Рама и Лакшмана не скрывали своей радости. Хануман перенес их на остров первыми. Братья обнялись и принесли жертву Океану, оказавшему им помощь.

Первая битва

С плоской крыши своего дворца Равана наблюдал за тем, как вприпрыжку и вприскачку движутся бесчисленные отряды обезьян, как, поднимая столбы пыли, топают медведи. Несметная рать облепила холмы и долины. Кому не хватало места на земле, зацепились хвостами за ветви и качались, пожирая какой–либо плод, корча физиономии и еще издали грозя ему кулаками. Зоркий взгляд царя ракшасов выхватывал огромные фигуры вожаков — царя обезьян Сугривы, его советника Ханумана, недавно побывавшего на острове и причинившего столько бед, исполинского обезьяньего мужа Налы, строителя моста.

— Взгляни, сын мой, — сказал Равана Индраджиту, — недруги уже разделились на четыре отряда и готовы начать нападение с четырех сторон. Приготовь свои ядовитые стрелы и порази ими вражеских вождей так, чтобы они тебя не видели.

Битва у стен столицы разгорелась еще утром. Засыпав рвы камнями, бревнами и землей, тысячи и десятки тысяч обезьян обступили твердыню Ланки. Они обрушили на золотые ворота города град камней и удары бревен. Сотнями они полезли на стены, оглашая местность ревом.

И тогда Равана, возгоревшись гневом, приказал своему войску выступить. Рама и его бойцы сражались яростно, крушили ракшасов топорами и палицами. Медведи сжимали врагов в своих мощных объятьях, ломали им головы. Обезьяны царапались и кусались. Весь остров наполнился воплями, исступленным ржаньем коней, звоном оружия, грохотом.

Раму окружило целое полчище ракшасов. Тысячи стрел летели в него, но отлетали от его панциря, не причиняя вреда. Стреляя из лука по средоточью врагов, он пробивал одной стрелой троих–четверых. Столь же успешно бился с ним рядом Лакшмана. Но внезапно Рама упал. Склонился к земле и Аакшмана. Это Индраджит, став невидимым, с близкого расстояния поразил их обоих ядовитыми змеями, которых он превратил в стрелы.

Небесный спаситель

Долго лежали братья неподвижно на поле боя. Обезьяны окружили павших героев кольцом, не давая никому приблизиться к ним. В это время со своим отрядом подошел Вибшихана. Приняв отряд за ракшасов, многие обезьяны бросились врассыпную. Но бегство было остановлено. Вибшихана, увидев Раму и Лакшману, пронзенных стрелами, залился слезами, и вслед за ним завыли обезьяны и медведи. Вой поднялся до самого неба. И услышал его пролетавший в облаках Гаруда. Мгновенно опустился он на землю, наклонился над израненными, окровавленными лицами братьев и коснулся их перстами. Мгновенно кожа лиц и тел сделалась чистой и золотистой, а торчавшие стрелы, став змеями, в ужасе выползли наружу.

Ритуальный сосуд с изображением Гаруды

— Кто ты? — спросил Рама, приподнимая голову.

— Гаруда. Ты ведь слышал о моей вражде со змеями, — отвечал царь птиц. — Боги дали мне власть над змеиным родом.

— Ты спас нам жизнь, — проговорил Рама, вставая. — Ты стал нам вторым отцом, и наши сердца исполнены благодарности к тебе, о сын прекрасной Винаты.

— Отныне вам змеиный яд не страшен, — сказал Гаруда, обнимая братьев. — Но будьте отныне осторожны. Берегитесь коварства ракшасов.

Проговорив это, Гаруда взмахнул огромными крыльями и поднялся в небо. Рама и Лакшмана благодарно глядели ему вслед.

При виде оживших витязей все войско взревело. Охваченные восторгом, запрыгали и заплясали обезьяны и медведи. Вырывая из земли деревья, с громкими воплями подступили они к стенам города.