Автор неизвестен - Сокровенное сказание Монголов Страница 7

Не только это наказывал он передать своему анде Чжамухе, но также и собственные слова Кереитского Тоорил-хана: «Памятуя, что л в свое время был облагодетельствован отцом Есугай-ханом, я буду блюсти дружбу. Со своими двумя тьмами я выступаю правым крылом. Пошли переговорить с младшим братом Чжамухой, не поднимется ли он со своими двумя тьмами. Место же и время встречи пусть назначит сам брат Чжамуха». Выслушав все это, Чжамуха сказал так: "Только услышал я про Темучжина,

Только услышал про друга-анду,Что воздух пустой – его ложе,Сердце мое заскорбело.Только услышал про рану в груди,Печень моя заболела.Кровную месть мы свою совершим,Меркит-Удуит и У вас истребим,Милую сердцу Борте возвратим.Правою местью своей отомстим:Хаат-Меркитов огню предадим,Ханшу спасем и домой возвратим.Плещут чуть слышно попоны коней,Гром барабанный на бой нас зоветНа Тохтоа, на зачинщика, в Бура-кеере.Длиннотетивные луки волнуются рея.На супостата, на Даир-усуна,-скорее.Орхон с Селенгой где слилися, на остров Талхун.Катится по ветру желтый бурьян.2Чуть что – в тайгу, Хаатай-Дармала.Ныне в степи Харачжи должен быть.Двинемся ж дружно кратчайшим путем,Бурный Хилок напрямки перейдем!Пусть себе знатные бороды гладят...Наши тем часом плоты свои ладят...3На Тохтоа, на зачинщика-труса,Бурей внезапною грянем.В прах обратим и высоких и знатных4,Жен и детей полоним.Мы их святыни растопчем ногами5,Целым народом в полон уведем".

["Когда я услыхал, что ложе его обратилось в пустой воздух, сердце (внутри) у меня заболело. Когда узнал я, что лоно его ущербили, печень у меня заболела. Отмщая жесть свою и истребив Удуитских и Увасских Меркитов, освободим свою Учжин-Борте. – Воздавая свое возмездие, предадим огню всех Хаат-Меркитов и ханшу Борте свою возвратим-спасем. Теперь, когда у нас похлопывают чепраки (попоны), когда гремят у нас барабаны, задира и трус Тогтога находится, должно быть, в степи Буура. Теперь, когда у нас волнуются длиннотетивные луки, вояка Даир-Усун находится,. должно быть, на острове Талхун-арал, у слиянья Орхона и Селенги. Теперь, когда но ветру развевается желтый полынь (перекати-поле), поскорее поспешающий в лес, Хаатай-Дармала находится, должно быть, в степи Харачжи. Теперь, когда напрямик мы пойдем поперек реки Килхо-пусть в это время будут богаты и благополучны их бороды! – Мы, связав плоты, перейдем. У того беспечного Тогтогая, обрушившись на него прямо через дымовое отверстие, на самое почетное у него налетим и впрах сокрушим. Женщин и детей в полон всех заберем; самое святое у него ногами потопчем, весь народ до конца истребим".]

§ 106. Чжамуха продолжал: "Вот что еще прошу вас передать анде Темучжину и старшему брату Тоорил-хану:

„А обо мне скажите, что яИздали видное знамя свое окропил,В громко рокочущий свой барабан я ударил,Кожей обтянут он крепкой,Кожей быка вороного.И вороного коня-скакуна оседлал я,Жесткий походный тулуп свой одел,Поднял стальное копье высоко,Дикого персика стрелы наладил.В битву – скажите – готов я теперь.В битву с Меркитом-Хаатай.Издали видное знамя свое окропил,В густо ревущий ударил я свой барабан,Кожей коровьей обтянут он.С черною гривой скакун мой оседлан.Панцырь ремнями прошитый на мне,Меч с рукоятью высоко я поднял,Стрелы свои зарубные наладил.К смертному бою готов я – скажитеК бою с Меркит-Удуитом.

["Я уже окропил издали видное знамя свое, я ударил уже в свой барабан, обтянутый кожей черного вола и" издающий рассыпчатый звук. Я оседлал своего вороного-скакуна, одел свой жесткий тулуп, поднял свое стальное копье. Приладил я свои дикого персика стрелы, и готов я выступить в поход на Хаатай-Меркитов-сразиться. Так скажите. Издали видное длиннодревковое знамя свое окропил я, ударил я в свой густоголосый барабан, обтянутый воловьей кожей. Черноспинного скакуна своего оседлал я, прошитый ремнями свой панцырь одел. С рукоятью «меч свой я поднял, приладил я свои стрелы с зарубинами и готов смертным боем биться с Удуит-Меркитами. Так передайте.. .»]

Пусть Тоорил-хан, мой старший брат, следуя южным склоном Бурхан-халдуна, заедет к анде Темучжину. Местом нашего соединения пусть будет Ботоган-боорчжи, в истоках реки Онона. На пути отсюда, вверх по Онону, есть люди, принадлежащие к улусу анды. Из улуса анды составится одна тьма. Да одна тьма отсюда, всего будет две тьмы. Пойдем вверх по Онону и соединимся в условленном месте, на Ботоган-боорчжи".

§.107. Когда, возвратясь домой, Хасар с Бельгутаем пересказали эти слова Чжамухи Темучжину, он послал уведомление Тоорил-хану. Тоорил-хан двинулся в поход. Темучжин в это время находился в урочище Бурги-эрги, но рассчитав, что он окажется как раз на пути его следования, так как, двигаясь южным склоном Бурхан-халдуна, неминуемо попадет к Бурги-эрги, Темучжин отошел в сторону с дороги6 и, пройдя вверх по течению речки Тунгелик, расположился по речке Тана, на южном склоне Бурхан-халдуна. Отсюда Темучжин начал поход, и в то время когда одна тьма Тоорил-хана да одна тьма его младшего брата Чжаха-Гамбу, всего две тьмы, стояли лагерем в Аил-хара-голе, на речке Кимурха, он присоединился к ним.

§ 108. Отсюда Темучжин, Тоорил-хан и Чжаха-Гамбу двинулись соединенными силами к истокам реки Онона, в Ботоган-боорчжи. Когда они прибыли туда, оказалось, что Чжамуха прибыл в условленное место тремя днями раньше. При виде этих войск Темучжина, Тоорила и Чжаха-Гамбу, он выстроил в боевой порядок свои две тьмы. Тогда Темучжин, Тоорил-хан и Чжаха-Гамбу так же выстроили и свои войска. Когда сблизились и распознали друг друга, Чжамуха стал говорить: "Разве не было у нас такого уговора, чтоб

И в бурю на свиданиеИ в дождь на собраниеПриходить без опоздания.

Разве отличается чем от клятвы монгольское да? И разве мы не уговаривались также, что за опоздание

Из строя вон,Кто бы ни был он".

На эти слова Чжамухи ответил Тоорил-хан: «Волен нас судить и взыскивать с нас младший брат, Чжамуха, за то, что опоздали явкой на три дня!» Тем и покончили пререкания по поводу срока прибытия.

§ 109. Они выступили из Ботоган-боорчжи и достигли реки Килхо. На связанных плотах переправились через реку, и в степи Буура-кеере ударили на Тохтоа-беки.

Бурей внезапной нагрянули.Разом заставу почетную сбили,Жен и детей у него полонили.Разом святую заставу смели, –Для Тохтоа будет много ли, мало ли–Целый народ мы в полон уведи.

[Вторгнувшись через дымник (как снег на голову) и сокрушив главные ворота (запоры, заставы), жен и детей до последнего полонили. Священные врата (запоры, заставы) у него прочь мы снесли, весь улус его дочиста (досуха) полонили.]

Оказалось, что Тохтоа-беки мог быть захвачен во время сна, но его успели предупредить о приближении неприятеля. Предупредили же его, проскакав всю ночь напролет, находившиеся на работе его люди, которые занимались кто рыбной ловлей в реке Килхо, кто ловлей соболей или звериной охотой.Будучи, таким образом, предупрежден, Тохтоа, вместе с Увас-Меркитским Даир-Усуном и небольшим числом людей, поспешно бежал вниз по реке Селенге в страну Баргучжинскую.

§ 110. Тою же ночью и весь Меркитский улус в панике бросился бежать вниз по течению реки Селенги, а наши войска ночью же гнали, губили и забирали в плен беглецов. Темучжин же, забегая навстречу бежавшим, все время громко окликал: «Борте, Борте!» А Борте как раз и оказалась среди этих беглецов. Прислушавшись, она узнала голос Темучжина, соскочила с возка и подбегает. Обе женщины, Борте и няня Хоахчин, сразу ухватились за знакомые оброть и поводья Темучжинова коня. Было месячно. Взглянул он на Борте-учжину-и узнал. Обняли они друг друга7. В ту же ночь Темучжин послал сказать Тоорил-хану и анде Чжамухе: «Я нашел, что искал. Прекратим же ночное преследование и остановимся здесь». А относительно Меркитских беглецов надобно добавить, что и заночевали они на тех же местах, где ночь застигла их беспорядочное бегство. Вот как произошла встреча. Темучжина с Борте-учжин и освобождение ее из Меркитского плена.

§ 111. Как перед тем было рассказано, Меркитский Тохтоа, Увас-Меркитский Даир-Усун и Хаатайский Дармала, эти трое Меркитских вождей, с тремястами людей совершили поход с целью отомстить за то, что некогда Есугай-Баатур отбил Оэлун-эке у Еке-Чиледу, который доводился младшим братом Тохтоа-беки. Тогда они трижды облагали гору Бурхан-халдун для поимки Темучжина и тогда же захватили в плен Борте-учжин. Ее они передали на волю младшего брата Чиледуя, по имени Чильгир-Боко. В его-то воле она все время и находилась. А теперь, спасаясь бегством; он говорил так:

"Черной бы вороне падаль и клевать,Вздумалось же черной гуся пощипать.Дурень я, Чильгир, дурнем уродился,К благородной, к ханше зря я прицепился:Весь Меркитский род ликом помрачился.Дурень я, холоп, холопом родился,Холопской башкою своей поплатился.Лишь бы только жизнь мне как-нибудь спасти,Убегу в ущелья – тесные пути.Где же мне защиту иначе найти?* * *Птице-мышелову мышей бы трепать.Вздумала ж поганая лебедя щипать.Дурень мешковатый-таким я родился–К пресветлейшей ханше зря я прилепился:Весь Меркитский род лицом помрачился.Дурень я, Чильгир никчемным родился,Пустою башкою своей поплатился.Жизнь моя не краше, чем овечий кал,Но и ту бы надо как-нибудь спасти:В темные ущелья! Иначе пропал!Другое убежище где же мне найти?"* * *

["Черной вороне положено кормиться дерном да корой, а она вздумала покушать гусей да журавлей. Грубый я мужик, Чильгир! Подцепил себе ханшу Учжин – навлек беду на все Меркитское племя. Простоволосый я мужик, Чильгир! Не поплатиться бы мне своею простоволосой головой. Только бы мне спасти свою жизнь: проберусь-ка в темные ущелья. Где же еще мне найти убежище? «Поганой птице мышелову-хулду положено кормиться мышами да полевыми грызунами, а она вздумала покушать гусей да журавлей. Смердящий я, Чильгир! Прибрав к рукам священную Учжин, на всех Меркитов навлек я беду. Захудалый я (дрянь мужиченко), Чильгир. Придется, видно, мне поплатиться засохшей своей головой (засохнет). Спасая свою жизнь, такую (по цене, как) овечий помет, заберусь-ка я в зубчатые, мрачные ущелья. Где же еще мне найти убежище?»]