Китайские народные сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки Страница 7

Тут обезьяна и лошадь в один голос закричали, что мышь просто-напросто врет. Однако мышь как ни в чем не бывало отвечала:

– Не верите? Давайте проверим!

Петух, баран, собака и заяц согласились.

– Давайте проверим, – сказал и Нефритовый владыка.

Отправились звери к людям.

И что бы вы думали? Все случилось точь-в-точь, как говорила мышь.

Когда мимо людей вол проходил, все наперебой хвалили его: «Какой хороший, какой тучный!» Только никто не сказал: «Какой громадный!» А хитрая мышь тем временем взобралась волу на спину, встала на задние лапки. Увидали ее люди и как закричат:

– Ай-я! Какая громадная мышь!

Услыхал это Нефритовый владыка собственными ушами, нахмурил брови и говорит:

– Ладно! Раз люди считают, что мышь больше вола, пусть вол уступит ей первое место. А сам пусть будет вторым.

На том и порешили. Вот отчего и поныне счет ведут с года Мыши, а уж потом идет год Вола.

Воротилась мышь домой рада-радехонька, что первая среди зверей оказалась, гордится да важничает. А кошка только-только глаза продрала, увидела она мышь и спрашивает:

– Что же ты молчишь, сестрица Мышь? Разве не велено нам сегодня во дворец пожаловать?

– Ты все еще почиваешь? А я уж из дворца воротилась. Двенадцать зверей выбрали, чтобы по ним счет годам вести, и я среди них первая!

Удивилась кошка, раскрыла широко глаза и спрашивает:

– Отчего же ты меня не разбудила?

– Забыла! – как ни в чем не бывало ответила мышь.

Разозлилась кошка, усы у нее торчком, да как закричит:

– Дрянь паршивая! А я еще тебе поверила, уснула, ни о чем не тревожась! Не ты ли обещала меня разбудить? Я знаю! Ты хотела навредить мне. Ну, погоди! Я с тобой рассчитаюсь!

Мышь вины за собой не признала и говорит:

– Что зря шуметь! Не разбудила – значит, не захотела. Это уж дело мое. Я тебе не служанка!

Кошка так и вскипела: задышала тяжело, оскалила зубы, бросилась на мышь и перегрызла ей горло – мышка только пискнуть успела да дернуть задними лапками.

Так и остались с тех пор кошка да мышь лютыми врагами.

А теперь расскажем о петухе. Вернулся он домой грустный-прегрустный и думает: «Нефритовый владыка потому дракона впереди меня поставил, что рога у него на голове были мои». И решил петух непременно отобрать у дракона свои рога.

Подошел он к пучине, смотрит – дракон весело резвится в воде. И сказал тогда петух дракону очень вежливо:

– Братец Дракон! Верни мне, пожалуйста, мои рога!

Дракон удивился, но ответил с достоинством, не горячась:

– А, это ты, дядюшка Петух? Да зачем тебе рога? По правде говоря, ты без них куда красивее. А мне твои рога уж очень кстати!

– Кстати они тебе или некстати – дело не мое, – невесело ответил петух. – Раз взял – надо отдать.

Дракон ничего не ответил. Подумал немного, потом вдруг почтительно поклонился Петуху и говорит:

– Ты уж не взыщи, дядюшка Петух! Время позднее, пора и отдохнуть. А об этом мы с тобой в другой раз поговорим.

Не успел петух и рта раскрыть, как дракон под водой скрылся. Разъярился тут петух, захлопал крыльями и как закричит во все петушиное горло:

– Братец Дракон, отдай мне рога! Братец Дракон, отдай мне рога!

Но дракон о ту пору уже крепко спал на самом дне пучины и ничего не слышал.

Долго кричал петух, охрип и совсем из сил выбился. Делать нечего. Решил он отыскать сороконожку. Ведь она тогда за дракона поручилась.

Отыскал петух сороконожку на груде камней, рассказал ей все по порядку и говорит:

– Госпожа Сороконожка, вы поручились за дракона и не можете так оставить это дело.

Подняла сороконожка голову, помолчала и наконец медленно проговорила:

– Вернет тебе братец Дракон рога. А не вернет – так и будет! Сам посуди! Не могу же я найти его на дне пучины!

Петух от злости даже покраснел.

– Какой же ты поручитель! Нечего тогда соваться в чужие дела. Беда случилась, а тебе хоть бы что!

– Не возводи, дядюшка Петух, на меня напраслину, – стала оправдываться сороконожка. – Ты сам отдал дракону рога. А я просто так за него поручилась. Кто бы мог подумать, что братцу Дракону доверять нельзя? Знай я это раньше, не стала бы за него ручаться.

– Что же теперь делать? – спросил петух, смиряя гнев.

– Я ведь сказала, что делать. Признать, что тебе не повезло, если дракон так и не отдаст рогов. Сам виноват. Прежде чем отдавать, надо было хорошенько подумать.

– По-твоему, я сам виноват? – Петух выпучил глаза, выпятил грудь и стал наступать на сороконожку.

– Сам виноват, сам виноват, надо было хорошенько подумать, – ни жива ни мертва твердила сороконожка.

Еще пуще покраснел петух, вытянул шею, клюнул сороконожку в голову. Раз-другой мотнул головой, сороконожку живьем проглотил.

С тех пор петухи каждое лето клюют во дворе сороконожек. А по утрам, только начнет светать, кричат во все горло:

– Лун-гэгэ, цзяо хуань во! Братец Дракон, отдай мне рога!

Про сосну, черепаху и тигра[5]

В незапамятные времена в неведомом краю высилась громадная гора, а на той горе причудливые камни друг на дружку громоздились. На вершине горы в черной-пречерной пещере жил огромный тигр: шкура пятнистая, глаза выпуклые, на лбу белая мета, а силищи такой, что никто сравниться с ним не мог. Зарычит тигр сердито – земля задрожит, горы закачаются. У подножья горы в бездонной зеленой пучине громадная черепаха жила. Рассердится черепаха, ударит панцирем по воде – забегают, закружатся волны. Вытянет она шею – еще больше станет, в целый чжан[6] с лишком. А на самой середине горы росла сосна в несколько десятков чжанов высотой. Вся искривилась, изогнулась – тысяча лет ей. Изо всех сил старалась старая сосна пошире раскинуть свои ветви – боялась, как бы молодые деревья рядом с ней не выросли.

Хотя тигр жил на самой вершине горы, а черепаха – в глубоком омуте, были они неразлучными друзьями. Не увидятся день-другой – печалятся, трех дней не пройдет – бегут навестить друг дружку. То тигр спустится с горы, то черепаха на вершину поднимется. И всякий раз проходили они мимо старой сосны, частенько о ее здоровье справлялись.

– У-у, э-э, – шумела в ответ сосна, а сама втайне завидовала друзьям.

Не по нутру было ей могущество тигра, не по нраву сила черепахи, но пуще всего досаждала сосне их крепкая дружба. Давным-давно замыслила сосна разлучить