Сказания и легенды - Автор Неизвестен Страница 8

Сказание о Бадри, Усипи и Амирани

(Текст записан Т. Разикашвили, сказитель не отмечен. Был опубликован несколько раз: «Иверия», 1889, №№ 240, 241, 244 и др)

Сказ о Бадри и Усипи помнить будете всегда[13].

Расскажу об Амирани, если сказка вам по нраву…

Песнь, оставшаяся в народе.

Что могло быть лучше — был певчий дрозд да бог, к нам милостивый.

Жил один человек по имени Сулкалмахи{17}, имел он трех сыновей: старшего Бадри, среднего Усипи и младшего Амирани. Младший был крестником господа бога Христа. Дареджан{18}, жена Сулкалмахи, родила Амирани поздно, уже в старости. Она очень любила своего младшего сына, и поэтому его звали сыном Дареджаны. Сулкалмахи был стар и боялся, что после его смерти некому будет растить Амирани. Родители хотели, чтобы крестным Амирани был богатый человек, который мог бы взять к себе и воспитать мальчика, когда умрет Сулкалмахи. Они уже пригласили к себе богатого человека, но во время крестин в дом вошел Христос в бедной одежде и попросил Сулкалмахи дать ему крестить Амирани. Сулкалмахи не мог отказать и разрешил пришельцу крестить сына. Христос наделил Амирани: стремительностью, с какой летит вниз сброшенное с горы бревно; быстротой низвергающейся лавины; силой двенадцати пар быков и буйволов; неутомимостью волка; предсказал ему в детстве бедность, а в зрелом возрасте — приключения и битвы.

Прошло немного времени, и Сулкалмахи в самом деле умер. Его враги дэвы воспользовались этим, чтобы отомстить; они напали на осиротевший дом, предали его огню, разорили и развеяли по ветру. Напуганные дэвами братья бежали, навсегда покинув родную страну.

Бадри, Усипи, Амирани сиротами остались, Напуганные дэвами, в Чабалхети{19} бежали.

Наконец умерла и Дареджан; сыновьям она завещала: «Дети мои, остерегайтесь дэвов». Но кто поручится, что в пути никогда не споткнешься о камень! Много невзгод испытали братья; днюя и ночуя под открытым небом, они мечтали о домашнем очаге.

Сироты мы собрались — Бадри, Усипи, Амирани, Не знали тепла очага, в саманнике выросли. Кто добро нам содеял, сиротам, тому мы в труде помогли, Но кто зло нам содеял, сиротам, мы дома разорили у тех. Мать Дареджан завещала нам: «Остерегайтеся дэвов, Но уж если столкнетесь — в обиду себя не давайте!» Нас трое, а дэвов три сотни столкнулось тогда в Чабалхети, На шатры мы напали на балхские и начисто их разнесли. Легко мы в бою устояли, укрывши себя за щитами. Пить мы уселись вино и дэвов иных пригласили. Кто пил вместе с нами, — мы братьями с теми расстались; Кто пить не хотел, — разили того без пощады. Какие ж то дэвы, — все под нашими мечами полегли!

Прошло время. Подрос Амирани; стал таким могучим, что земле тяжело было его носить. Усипи и Бадри были прекрасны.

Невелик человек Амирани, питья и еды ему надо немного: Буйвол-бугай — на обед, а на ужин не хватает и трех… Бадри похож на девицу-красу, что готова идти под венец; Усипи — на хрустальную башню, кругом укрепленную; Амирани — на черную тучу, ливнем пролиться готовую.

Однажды Амирани и его братья были на охоте. Обошли, охотясь, девять гор, ничего не убили, ни одной живой души не встретили. Перешли на десятую гору и продолжали охотиться. Внезапно выскочил огромный олень с ветвистыми рогами. Прижал сохатый рога к спине, только его и видели! Пустил стрелу Амирани и ранил его.

На охоту пошли Амирани и братья его, Девять гор они прошли, а десятой была Алгетская. На лугу след нашли копыт дьявольских, Подняли в горах оленя, золотые были рога у него, На горе неведомой башню узрели, сложенную из хрустальных камней; Обошли ее вокруг, но дверей не нашли, чтоб войти. Куда упал солнца луч, там ударил Амирани коленом своим. Раскрылась там башня, и дверь появилась ее. Льву подобный в той башне лежал, никто одолеть не мог его, В головах у него привязан конь стоял; копытом рыл землю он… Слева копье было прислонено, небеса разрывало острие его; Справа меч лежал, алмазным было лезвие его; В углу сверкало серебро и злато, Цамцумом накоплено оно. Рядом мать сидела, горькими слезами сына оплакивала она, У изголовья склонилась другая женщина, с морем смешались слезы ее. Меж пальцев покойника письмо лежало, на бумаге написанное. Прочли его; в нем: «Я — сын сестры Усипи, Врагов разил, пока жил, не остался неотмщенным никто, Умер я, и лишь Бакбак-дэву уношу в душе неутоленную месть Кто убьет Бакбака, — будь копье мое на счастье тому; Кто родителей моих упокоит, — пусть мои деньги на счастье тому; Кто сестер моих замуж выдаст, — мое серебро и злато на счастье тому; Кто обо мне позаботится, меня земле предаст, — пусть жена моя и конь на счастье ему!»

Прочитав письмо, Амирани сказал братьям:

— Этого Бакбак-дэва мы все равно убьем, поэтому возьмем себе эти богатства, женщину и коня, — ведь в завещании так и говорится.

Братья воспротивились, дескать, стыдно так поступать, что люди скажут:

Нет, Амирани, ради счастья братьев своих не пожелай ничего чужого, Выходи и прикрой за собой двери храма сего, Не то герои осудят нас, скажут, ограбили мы мертвеца!

Покойника убрали, похоронили, прикрыли двери башни и отправились искать Бакбак-дэва. Амирани жаждал схватки, — давно он не испытывал себя и поэтому рвался в бой. В пути им повстречался Бакбак-дэв, который, проведав, что Цамцуми умер, направлялся пожрать его. Амирани набросился на дэва:

— Куда идешь, зловонное создание, куда спешишь?

— Скончался племянник Усипи — Цамцуми, и я иду пожрать его труп, — ответил дэв.

Амирани и Бакбак-дэв разговор ведут враждебный, Амирани схватился за меч, сердцем рвется в бой жестокий.

— Кто же позволит тебе пожрать христианина? — воскликнул Амирани. — Понапрасну тащишься туда.

— Не ты ли преградишь мне путь? — насмешливо спросил Бакбак-дэв.

Амирани ринулся на него, и начался жестокий бой. Одолел Амирани: бросил на землю дэва, сломал ему плечо, искалечил.