Русские сказки в ранних записях и публикациях (XVI—XVIII века) - Коллектив авторов Страница 12

быку отрубил голову, и тое голову в болоте воткнул на кол, а мясо отцу велел варить; а сам пошел у мужика одёжу красть. И мужик, увидев бычачью голову, раздевся, пошел в болото; и Шибарша у него одёжу и сапоги украл, и, обувся, пошел к отцу, и, пришед, говорит тому отцу: «Дай мне, батюшка, кожу, я понесу в лес и высушу, легче будет домой нести». И, набрав в лесу лык, сделал себе кнут, и по бычачьей коже хлопал, и говорил: «Государь-царь, помилуй, не я крал, батюшка крал!» И отец его, услыша то и испужавши и покиня мясо, ушел домой и, пришедши домой, сказал жене своей, чтобы она сына его Шибаршу в дом к себе не пускала. И Шибарша пришел домой и стал в дом к себе проситься, и отец и мать его в дом к себе не пустили и говорили ему: «Поди в Москву, там имеется брат мой родной, Барма, а твой дядя, поди с ним вместе, воруй где хочешь».

И Шибарша в Москву пришел ночью и увидел дядю своего, и дядя ему возрадовался, и пошли к дяде в дом, и тот дядя тому племяннику своему говорил: «Племянник, чему ты горазд?»... И племянник сказал ему, что он ничему не горазд, и говорил ему: «А ты, дядя, чему горазд?» И оный дядя его говорил: «Я умею воровать». И оный же племянник его говорил ему: «Пошли же вместе воровать». И дядя же говорил: «Куды идти воровать?» И племянник говорил же: «Ты в Москве живешь, ты больше знаешь, а я в деревне живу, так в деревне и в селах больше знаю». И дядя ж говорил тому племяннику своему: «Пошли ж в казенную кладовую палату красть». И сделали себе сумы большие, и, пришедчи к палате, стену проломали, и казну покрали, и принесли домой, и стали делить на четыре кучи. И Шибарша дяде своему говорил: «Первая куча мне, другая — тетке, а третья тебе, четвертая — тому, кто тебя учил воровать». И Шибарша дяде своему говорил: «Я сам горазд воровать, не ты меня учил». И говорил ему: «Отдай мне последнюю кучу». И оный дядя его не дал. И в том пошли судиться к царю Ивану Васильевичу, и царь Иван Васильевич приказал последнюю кучу взять тому, кто воровал. И на другую ночь пошли ж в ту палату по-прежнему воровать, и Шибарша стал на карауле, а дядя его полез в палату и попал в котел и в том котле сварился в смоле; и Шибарша ждал дяди своего и не дождался, пошел в ту палату сам, и насыпал теж сумы казны, и стал дядю своего в котле искать и, нашед, у того дяди своего голову отрезал ножом, и принес домой, и отдал тетке, и говорил: «Вот тебе казна и мужа твоего, а моего дяди, голова, поминай его, сварился он в котле, и я, нашед его, голову ему отрезал».

И поутру того мертвого тело нашли в котле караульные солдаты и привезли царю Ивану Васильевичу, и царь Иван Васильевич приказал то мертвое тело возить по Москве, и кто по нем вздохнет или потужит, того хватать: тот-де вор. И Шибарша, увидя то, пришел к тетке и говорил ей: «Хочешь ли ты, тетка, по дяде плакать?» И она говорила: «Как же плакать; видишь — не велят плакать». И оный племянник ее говорит ей: «Налей кувшин молока, и понеси продавать, и поди против него, и как тебя станут от него отбивать, и ты кувшин-ат урони и заплачь, будто о кувшине-то, а сама говори им, пойду на вас суда просить: за что-де вы у меня разбили кувшин молока?» И оная тетка его то и сделала, и караульные напужались, и дали ей денег десять рублев, чтобы она не ходила на них суда просить; и мертвое тело привезли в Москву по-прежнему, и сказали царю Ивану Васильевичу, что по том мертвом никто не плакал и не тужил, только одна старуха несла встречу кувшин молока, и мы стали на нее кричать, чтобы она не ходила, и она кувшин молока разбила и заплакала, будто о молоке, и сама говорила: пойду на вас суда просить, и мы испужались, дали ей денег десять рублев. И царь Иван Васильевич приказал то мертвое тело возить по селам и по деревням и, ежели кто по нем станет плакать и тужить, и вы того хватайте; и они то мертвое тело возили, и никто по нему не тужил и не плакал. И Шибарша, спознав, на который двор им взъехать и ночевать, купил вина бочонок, взъехал на тот двор прежде их ночевать. И как они приехали с мертвым телом и говорят: что-де над ним [телом] часы стоять, или так не замать, и из них некоторые говорили, что стоять часы, а другие говорили: что куды-де мертвому уйтить? И Шибарша, услыша то, лежа на полатях, закричал: «Он-де вор был, он еще у меня лошадь уведет». И оные солдаты на него закричали, не твое-де дело, и Шибарша уснул, и солдаты ж у того Шибарши осмотрели бочонок вина и то вино выпили, и все переуснули; и Шибарша, проснувши, лошадь свою в мертвое тело впряг, и, ворота растворя, тою лошадь с тем телом со двора спустил, а сам лег на полати по-прежнему, и караульные солдаты, проспавшись, хватились того мертвого тела, и говорили — мертвый-де мужик уехал и лошадь ту у мужика-то увел, и Шибарша проснулся и говорит: «И вот-де он вор был, вот-де я вам говорил, пойду-де на вас суда просить». И караульные солдаты испужались, и дали ему денег шесть рублев, чтобы он не ходил бить челом.

И Шибарша от них ушел, и нашед то мертвое тело, взял и привез в дом тетки своей и зарыл в яму на дворе, и, зарывши, говорил: «Ну, тетка, помяни моего дядю, теперь его схоронили». И караульные солдаты пришли в Москву и сказали царю Ивану Васильевичу, что мертвое тело потеряли, и царь Иван Васильевич приказал тем солдатам вора изыскивать, и велел козлу в рога втереть алмазные вещи, а того козла водить по Москве, и ежели кто на того козла поглядит или подивится, и того хватать, тот-де вор. И Шибарша, увидя того козла, нахватавши птиц, посадил в короб и повез против козла, и караульные ему кричали, чтобы ехать дал. И Шибарша говорит им: «Я-де сам к царю Ивану